Честный акционер - Фридрих Незнанский

— Я совсем не имела в виду, что вы старик, — смущенно произнесла Лариса. — По мне, так даже наоборот, вы красивый, молодой мужчина! Вы похожи на Пола Ньюмена! Правда-правда. Но только в молодости. Я хотела сказать — в его молодости!

— На Пола Ньюмена? — Храбровицкий усмехнулся. — С Полом Ньюменом меня еще никто не сравнивал.

— Не улыбайтесь, — краснея, ответила Лариса. — Вы правда на него похожи. У вас такие же утонченные черты и… мужественный профиль.

— А вам нравится Пол Ньюмен?

— Это мой любимый актер!

Храбровицкий внимательно посмотрел на Ларису.

— И давно вы в меня влюблены? — спросил он вдруг.

Лариса вспыхнула, как свечка.

— С чего вы взяли, что я в вас влюблена? — с вызовом произнесла она.

Храбровицкий прищурился и медленно произнес:

— Профессиональная наблюдательность. Моя профессия научила меня разбираться в людях.

— Какой вы… самонадеянный, — гневно выговорила Лариса. — Скажите еще, что видите меня насквозь!

— Насквозь — нет. Но… — Он нежно обхватил ее за талию. — Идите сюда.

— Что вы… — возмущенно начала Лариса, но договорить не успела. Храбровицкий впечатал в ее губы крепкий поцелуй. Отпрянул, чтобы взглянуть на ее лицо, и, прищурившись, спросил:

— Ну как? Теперь вы объявите меня хамом и дадите мне пощечину?

Вместо ответа Лариса обхватила его щеки ладонями, решительным жестом притянула его к себе и тоже поцеловала.

— Вот это да! — восхищенно произнес Храбровицкий, как только они разомкнули губы. — Вы не только очень красивая, но и очень решительная девушка. Пожалуй… я таких еще не встречал.

— Вы первый начали, — по-детски проговорила Лариса. Щеки ее пылали, сердце бешено колотилось. Она была готова провалиться сквозь землю.

Казалось, Храбровицкий понял ее состояние. Он поднял пальцем ее подбородок — жест был решительный, мужской, но нежный и осторожный.

— Не надо стесняться своих чувств, ангел, — мягко сказал он. — Оставайтесь всегда такой же открытой, и вы никогда не состаритесь. Поверьте мне, я знаю, что говорю.

Его глаза светились нежностью. «Неужели мне это не снится? — подумала Лариса. — Неужели я только что целовалась с ним?» Все это казалось ей прекрасным сном. Лариса набралась смелости и сказала:

— Оставайтесь сегодня ночевать в пансионате. Уже поздно. Пока доберетесь до города, стемнеет.

— Я не боюсь темноты, — возразил Храбровицкий и вновь, еще пристальнее, чем прежде, вгляделся в лицо Ларисы. — Вы правда хотите, чтобы я остался? — спросил он, понизив голос почти до шепота.

— Да, — так же тихо прошептала Лариса. — Вам здесь будет хорошо. Правда. В пансионате есть свободные комнаты, и они все хорошие. А перед сном вы можете поиграть в бильярд или пинг-понг… Или погулять по сосняку… Когда темнеет, здесь зажигаются фонари… Это очень красиво.

Взгляд Храбровицкого стал рассеянным и задумчивым.

— А вы тоже останетесь? — спросил он.

У Ларисы сжалось сердце от сладостного предчувствия.

— Да, — выдохнула она. Ресницы ее дрогнули, но она не опустила взгляд. — Я буду ночевать в седьмом номере… Это на первом этаже… Через две комнаты от бильярдной.

— Что ж, пожалуй, я останусь, — сказал Храбро-вицкий. — Только мне нужно будет сделать пару звонков.

— В пансионате есть телефон, — выпалила Лариса, и только закончив фразу, поняла, насколько глупой она была.

Храбровицкий улыбнулся одними глазами и тихо покачал головой:

— Спасибо, ангел, но у меня есть свой. А пока…

И снова привлек Ларису к себе.

«Боже, что я делаю?» — это была первая мысль, пришедшая Ларисе в голову, когда она вернулась в свою комнату. Она подошла к зеркалу и уткнулась разгоряченным лбом в его прохладное стекло. У Ларисы было такое ощущение, словно она одна выпила бутылку шампанского. Ей хотелось летать и плакать. Плакать от счастья и плакать… тоже от счастья. Пока Лариса была с Храбровицким, она была только счастлива. Но стоило ей закрыть дверь, и в сердце засаднила тоска.

«Ты не должна была так делать, — сказал Ларисе ее внутренний голос. — Ты не имеешь на это права. Михаил женат. У него есть «ребенок. Маленький сынишка, который любит его и ждет. Ты не можешь просто так вторгаться в его жизнь!»

Она оторвала лоб от стекла и задумчиво посмотрела на себя в зеркало. Глаза блестели, как у пьяной. Ресницы подрагивали. Появившийся на щеках румянец до сих пор не сошел. Волосы были слегка растрепаны.

— Ну ты и мымра! — сказала себе Лариса.

Она пригладила волосы ладонью. Затем достала из сумочки помаду и подровняла губы. Придирчиво себя оглядела, повернув голову вправо и влево.

«Интересно, что он во мне нашел? — вдруг подумала она. — Я ведь никогда не была красавицей. Да и кто я для него? Простая девчонка. Дочка навязчивого, восторженного старика — вот и все».

«Нет, не все, — тут же возразила она себе. — В тебе есть огонь, и ты об этом знаешь. Мальчишки всегда заглядывались на тебя. К тому же мужчины любят женщин не за красоту, ты ведь часто об этом читала. Они любят, когда в женщинах есть «изюминка». А в тебе этого «изюма» хоть отбавляй!»

Лариса улыбнулась своим мыслям. Она действительно была особенной. Ей про это мальчишки еще в школе говорили. Да и в университете, на курсе Ларисы, было много желающих завязать с ней «теплые отношения». Да только ничего не выйдет. Лариса никогда не даст затащить себя в постель желторотому юнцу, которого и мужчиной можно назвать лишь с большой натяжкой. Другое дело — Храбровицкий. Это был настоящий, «стопроцентный» мужчина. Зрелый, сильный, умный, благородный, умеющий властвовать и проявлять милосердие. К тому же он всего добился сам. Построил свою жизнь своими руками! Вот это человек!

Лариса еще раз придирчиво себя оглядела. Оставшись довольна своим отражением, она сказала ему:

— Действуй, как подсказывает тебе твое сердце! Об остальном — не думай!

«А как же его семья? — вновь спросил Ларису ее внутренний голос. — Как же его жена и его маленький сынишка? Ты заставишь его предать их?»

— Нас с ним свела судьба, — жестко ответила Лариса своему внутреннему голосу. — Вот пусть она и решает, будет у наших отношений будущее или нет. А я буду делать так, как подсказывает мне мое сердце! А ты — заткнись!

И внутренний голос больше не тревожил Ларису.

В ту ночь они были вместе. И окончательно разомкнули объятия, лишь когда за окном уже стал заниматься рассвет. Лариса откинулась на подушку и, распластав руки, произнесла чуть севшим от усталости голосом: