Москва никогда - Владимир Брайт

Скорее всего, ему было что сказать, но он предпочел промолчать.

– «Inter anna silent Musae»[15], – любил повторять Карпин, большой ценитель латыни.

Не знаю, как насчет муз, а в словах отпала всякая необходимость после того, как о себе громко, во всеуслышание, заявил крупнокалиберный пулемет…

* * *

– Думаешь, у них получится? – Герцогиня стояла рядом с Якудзой на левом борту опрокинувшегося грузовика, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу в ожидании, когда нанесенная на металлическую поверхность пена сделает свое дело. У нее вдруг возникло странное чувство, словно все это происходит не с ней, а с кем-то другим. Ночь. Безумная погоня. Убийство водителя. Подкрепление. Самоубийственное пожертвование. И в конечном итоге тягостное ожидание неизбежного конца.

– Рой с Семеркой – покойники, – профессионал всегда реально оценивает свои и чужие шансы. – Бэтр принимает огонь на себя. Его в любом случае уничтожат. С джипом все не так очевидно. Валет – отличный водитель, Флинт неплохо стреляет. Если шальные пули не повредят машину, они могут попытаться забрать нас.

– И Рой догадывался об этом… С самого начала?

Женщины обладают удивительным даром спрашивать об очевидных вещах с таким видом, словно заранее не знают ответа.

– Конечно! – зло сплюнул Якудза.

В качестве подтверждения его слов призрачную ночную тишину разорвала в клочья длинная пулеметная очередь.

– Тогда почему был настолько спокоен?

Она лишний раз утвердилась во мнении, что мужчины на редкость странные существа.

– Истинная храбрость заключается в том, чтобы жить, когда правомерно жить, и умереть, когда правомерно умереть.

– Что это?

– Кодекс бусидо. Лучше погибнуть одному, прикрывая отход группы, чем умереть всем.

Теперь стреляли уже из нескольких пулеметов. Причем – не жалея патронов.

– Кстати, – как ни в чем не бывало продолжил Якудза, словно речь шла об обычных вещах, – Флинт попросил меня прикончить тебя, если он не вернется.

Судя по спокойному виду женщины, ее не слишком удивила эта новость.

– И зачем ты мне об этом сказал? – так спрашивают скорее из вежливости, не любопытства.

– Хотел узнать, куда хочешь… В сердце или голову.

– Интересно, что говорит об этом кодекс бусидо? – совершенно не к месту рассмеялась Герцогиня.

«С доком что-то явно не то», – понял Якудза. Дело было даже не столько в этом неуместном смехе, сколько в каком-то нездоровом блеске глаз. Люди с нормальной психикой так не выглядят.

– Ничего не говорит, – и, после непродолжительной паузы, все же добавил: – К смерти следует идти с ясным сознанием того, что надлежит делать воину и что не унижает его достоинства.

– Понятно, – ее удовлетворил этот ответ. – Хотела бы сказать что-нибудь не менее глубокомысленное, жаль, не смогу. Среди женщин мало воинов. Я уж точно не принадлежу к их числу. А насчет достоинства, – она задумалась, подбирая слова. – Мне неприятно осознавать, что смерть изуродует лицо.

– Значит, в сердце.

– Выходит, что так. Кстати, похоже, готово, – отвернувшаяся Герцогиня резко сменила тему. – Проверь еще раз сканером, где она.

Под лаконичным «она» подразумевалась пленница.

– По-прежнему лежит в дальнем углу.

Судя по неумолкающей стрельбе, «Ветер-один» и «Ветер-два» пока держались.

– Тогда начинай!

Удар прикладом обрушил железную пластину вниз. Так получилось, что гулкий звон упавшего фрагмента совпал с прозвучавшим неподалеку взрывом.

– Что это было? – непроизвольно вздрогнула женщина, повернувшись в сторону боя.

– У нас нет РПГ. Значит, «Пятерка» уничтожила бронетранспортер, – спокойно объяснил Якудза, прежде чем спрыгнуть в кузов грузовика.

Этот человек как никто другой умел сдерживать эмоции, принимая жизнь и смерть во всей их неприглядной красе. Однако спустя несколько секунд от его показного спокойствия не осталось следа. Из темных недр кузова донесся такой изощренный поток мата, что опешившая от неожиданности женщина не нашла ничего лучшего, чем, склонившись над краем дыры, крикнуть: «Что там?»

– Да ничего! – Якудза был вне себя от ярости. – Хитрожопый Карп нас подставил!

– Этого не может быть!

– Еще как может!

– Почему?

– Потому что у андроидов кровь не красная. У меня на руках простая девчонка! И значит, мы здесь ложимся костьми ни за хрен собачий! Понимаешь? Я, ты, Рой, Семерка, Валет и даже его любимый воспитанник Флинт – разменные пешки в чье-то игре. ТУПОЕ, БЕССМЫСЛЕННОЕ МЯСО, УМИРАЮЩЕЕ НИ ЗА ЧТО!!!

Якудза расстроился бы еще больше, если бы узнал о том, что, согласно первоначальному замыслу Карпина, команда Флинта вообще не должна была добраться до пленницы. Детонатор срабатывал при открывании дверей грузовика, а заряда взрывчатки с лихвой хватало на то, чтобы уничтожить все живое в радиусе двадцати метров от эпицентра взрыва.

01.04 по восточноевропейскому времени

– Жизнь прожить – не поле перейти, – любил повторять папа маленького Леши Карпина, незабвенный Петр Викторович, земля ему пухом.

В детстве слова взрослых кажутся детям чем-то заумно непонятным. Некоей причудливой абракадаброй, начисто лишенной смысла. Однако чем старше становишься, тем больше утверждаешься во мнении, что родители знают нечто такое, в чем тебе еще только предстоит убедиться на собственном опыте.

Как правило, осознание этого факта сопряжено с целым рядом нелепых ошибок и глупых просчетов. Их вполне могло и не быть, если бы подростки прислушивались к мнению взрослых. Жаль, что это случается крайне редко. Точнее – почти никогда.

Несмотря на то что отец давно умер, Карп до сих пор вспоминал его усталые глаза с сеточкой мелких морщин, мягкую застенчивую улыбку и, конечно, слова. Те идеи и мысли, которые взрослый мужчина пытался донести до сына. Честно говоря, это не всегда получалось, но в конечном итоге старания не прошли даром. Многое из того, чему отец учил его в детстве, пригодилось во взрослой жизни.

Воспоминания о прошлом были для Алексея Петровича чем-то наподобие маяка, помогающего прокладывать курс в бушующем океане жестокой реальности, а кроме того, помогали сохранить ясную голову в экстремальных ситуациях. Адреналин – вещь хорошая, жаль, на редкость нестабильная. Может подвести в самый неподходящий момент. Сожмет сердце стальными клешнями страха, парализует, как кролика под взглядом удава, и все – поминай как звали. Был человек, и нет его.

Во избежание неприятностей лучше всегда сохранять ясную голову, сконцентрировавшись на чем-то привычном. Вот и сейчас одна часть сознания прокручивала картину давно минувших дней, а вторая следила за развитием событий.