Нас будет трое - Амелия Борн

Он кивнул. Оба они пока не понимали, чего ждать со стороны Дарьи, но, по крайней мере, она совсем не мешала прошедшей ранее процедуре об установлении отцовства. Возможно, потому что понимала – это бесполезно, а может, преследовала какие-то иные цели. Как бы там ни было, но теперь он мог судиться с ней за то, чтобы лишить ее всех прав на Мишу.

Самого сына он оставил у друзей. Не хотел, чтобы тот даже краем уха слышал что-либо о своей биологической матери. Даже если Злата к ним не вернется… он не желал Мише никаких воспоминаний о той, что его бросила.

– Я вызываю Валерия Каменского, – огласил его имя адвокат, которого он нанял – Давид.

Валера спокойно и четко ответил на все вопросы, не подпуская в голос лишних эмоций, со стороны возможно выглядя даже почти что равнодушно…

Но то, что произошло дальше, когда он вернулся на свое место, заставило его обеспокоенно нахмуриться. Испугаться – мгновенно, безумно, до шума крови в ушах…

Сторона Даши вызвала в суд его мать. И их легенда была такова, что та всего лишь работала няней при очень занятой, но любящей матери Дарье…

– Успокойся, у нас еще есть надежные свидетели, в том числе и из числа соседей твоей матери, – шепнул ему Давид.

Валера в ответ покачал головой. Этого было мало. Насколько он успел заметить – дом, где его мамаша истязала Мишу, стоял довольно обособленно. Вряд ли кто-то был сильно в курсе того, что там происходило…

Он с нарастающей злобой наблюдал, как свидетели со стороны Даши – купленные, не иначе – заставляли постепенно сомневаться всех вокруг в этом деле, которое поначалу казалось совершенно очевидным…

Как же ему сейчас не хватало Златы! Еще острее, еще отчаяннее, чем прежде. Если бы она была здесь… ее свидетельство разом бы похоронило все это цирковое представление…

– Дело плохо, да? – спросил он адвоката.

– Не торопись, – коротко откликнулся тот, выглядя по-прежнему уверенным, возмутительно спокойным.

Но вскоре Валера понял, почему Давид чувствовал себя так…

– Я вызываю Злату Каменскую, – объявил его адвокат и Валера резко обернулся ко входу…

Она шла, глядя прямо перед собой. Гордо, с достоинством ступала, словно ее ждал сейчас не допрос, а собственная коронация, и казалась ему в этот момент еще прекраснее, еще недосягаемее, чем прежде… Даже не взглянув в его сторону ни разу, она оперативно заняла свидетельское место…

Сердце его молотом громыхало в груди, билось так, словно хотело выпрыгнуть наружу. И черно-белый мир вновь стал цветным. От одного ее присутствия здесь. От одного на нее взгляда…

Она одна умела осветить собой даже самый пасмурный день. Она одна давала ему силы тогда, когда, казалось, их уже просто неоткуда было взять…

И она пришла сюда, чтобы в очередной раз его спасти…

А это все-таки что-то да значило.

Я прошла к свидетельскому месту, держась уверенно и спокойно. По сторонам не смотрела, не искала в зале знакомых лиц. Не намерена была допускать никакого воздействия на меня – даже простыми взглядами.

Твердо знала, что делаю здесь и чего хочу добиться. Когда адвокат мужа почти моляще просил приехать и дать показания – почти не сомневалась. Потому что если и успела за прошедшее время что-то понять, так это то, что, как бы ни поступил со мной мой муж, а Мише с ним будет лучше.

Я листала в своей голове все наши общие прожитые годы, я под микроскопом рассматривала воспоминания о совместной жизни… И пришла к одному, очень простому выводу: человек, за которого я вышла, не был никогда ни подлым, ни злым. Он не бросил бы своего ребенка на растерзание злой бабке, как это сделала Даша. И он заслуживал моей помощи…

Но пока – только этого. Я не знала, смогу ли простить ему все, что случилось. Не понимала, перевешивает ли все хорошее, что у нас было, все дурное, что приключилось за последнее время. Не знала, смогу ли жить с ним как прежде… без этого горького осадка, без сомнений, без чувства брезгливости к тому факту, что он касался другой женщины – самым интимным образом…

Но все это было совсем неважно сейчас. Миша – вот что самое главное во всей этой истории. Мальчик, который заслужил быть счастливым. Любимым…

– Злата, расскажите, когда и как вы впервые увидели Мишу, – донесся до меня голос адвоката.

Я сосредоточила на нем взгляд. Ответила четко и ясно:

– В конце января. В день рождения своего мужа. Он привел его к нам домой.

– Как выглядел мальчик?

– Напуганным. На следующий день я обнаружила, что его одежда далеко не новая, со следами многочисленных заплат.

– Как он вел себя с вами?

– Полагаю, боялся. Поначалу ел только руками и сидя на полу.

– Что-то еще показалось вам в его поведении странным?

– Он был приучен к уборке по дому. Сам умел застилать постель. Когда я проснулась следующим утром, он самостоятельно подметал…

– Хотите сказать, его могли эксплуатировать?

– Да. Это выглядело ненормально.

– Мать мальчика ведь была вашей подругой, верно?

– Да.

– Вы часто бывали у нее дома?

– Постоянно. Я дизайнер, лично обустраивала ее квартиру.

– Видели ли вы когда-либо у нее дома детские игрушки, следы присутствия ребенка?

– Нет.

– Вы знали, что она была беременна?

– Нет.

– Как это возможно?

– Был период, когда она несколько месяцев работала за границей. Полагаю, именно тогда и родила Мишу.

– То есть заботливая мать всячески скрывала существование ребенка… Вам известно, где он находился все это время?

– Да. У моей свекрови. Эта женщина приходила ко мне и просила денег в обмен на имя матери Миши. Сказала, что ей больше не платят за то, что она его воспитывает.

– Она показалась вам подходящей кандидатурой для воспитания ребенка?

– Нет. Ей был безразличен Миша. Кроме того, мне известно, что она была очень жестока с моим мужем, когда растила его. Поэтому он сбежал от нее при первой же возможности…

По залу суда прошел тихий, потрясенный гул.

– Протестую, к делу не относится!

Я не отвела глаз от Давида, но было очевидно, что с места вскочил адвокат Даши.

– Отклонено, – произнес судья.

Давид продолжил:

– Злата, вы когда-либо видели вместе мать и сына?

– Только раз.

– Как они себя вели?

– Даша нервничала. Миша никак на нее не реагировал. Он ее абсолютно точно не узнал.

– Домыслы! – снова донеслось с половины Даши.