Прости, если сможешь - Аля Морейно

Беспомощность, отсутствие контроля и невозможность напрямую влиять на ситуацию буквально сбивала с ног. Я спешил. Мне казалось, что, если я буду на месте, то смогу им чем-то помочь. Хотя мозг подсказывал, что это не так, и настаивал на соблюдении правил дорожного движения. Мысли крутились вокруг моих девочек. Что с ними сейчас? Внутренности сжимало от ужаса, что им могут причинить вред. Я не представлял, на что Глеб был готов пойти ради денег. Отец сказал, что ситуация у него отчаянная.

На въезде в город образовалась пробка из-за ремонта дороги. Напряжение зашкаливало. Тело простреливало разрядами тока. Казалось, ещё немного — и меня разорвёт. С трудом удавалось удерживать себя в руках. Я был в бешенстве. Телефон зазвонил, когда я уже был возле места основного затора.

— Макс, я теряю терпение. Когда будут деньги?

— Я подъезжаю к городу. Как буду на месте, всё решу. Ты помнишь моё условие? Чтобы пальцем не касался ни Ани, ни дочери!

— А ты помнишь, что у меня на твою жену стояк? И она наверняка тоже уже течёт. Я же был у неё первым, а бабы своих первых никогда не забывают.

— Ублюдок!

Отец был дома с Димой. Там же временно обосновались Лариса с Ваней. Представление детей немного отвлекло, но Дима очень нервничал, был весь в слезах.

— Папа, папочка, мне так страшно! Куда их увезли? Вы же с дедушкой их спасёте?

— Конечно, спасём. Вся полиция города и наша служба безопасности их ищет! Всё будет хорошо.

Пришлось дать ему лёгкое успокоительное, иначе он никак не мог уснуть.

Деньги до вечера достать так и не удалось. Отцу постоянно звонили безопасники и отчитывались о результатах, вернее, об их отсутствии. Глеб позвонил ещё раз, договорились, что я привезу деньги утром. Я просил его дать трубку Ане, но он отказался, лишь грязно рассмеялся. Воображение рисовало страшные картины, но я был совершенно бессилен.

Ночью я не сомкнул глаз. Курил и пил кофе. Я боялся уснуть. Каждый час от меня будто отрезали по кусочку. Липкий страх заполз под кожу и медленно поедал меня изнутри.

Пытался уговаривать себя, что Глеб — не убийца, не преступник, он не причинит моим девочкам вреда, не посмеет. Ему просто до отчаяния нужны были деньги. Я выдвинул ему условие. Если он его нарушит, то ничего не получит, а он не дурак.

Эти уговоры мне мало помогали. Меня продолжало трясти, ожидание и неизвестность были невыносимы. К рассвету меня окончательно поглотило безумие. Я ходил по комнате из угла в угол и выл.

В таком состоянии меня и застал отец. Он заставил меня принять душ и переодеться. Его люди и полиция работали всю ночь. К 9 часам в банке ему должны были приготовить нужную сумму. Мы ждали звонка от Глеба с алгоритмом передачи ему денег.

Он позвонил мне, как только отец уехал в банк. Визжал, что я его пытаюсь надуть, но мне это не удастся. Угрожал. Что-то в его голосе и интонациях меня настораживало. То ли он был пьян, то ли под кайфом. Я попросил ещё немного времени, поскольку денег у меня всё ещё не было. Он заявил, что больше не может ждать и бросил трубку. Если бы в этот момент не появился начальник службы безопасности, я бы разнёс всю комнату к чёрту. Нервы сдали окончательно.

— Максим Андреевич, мы засекли машину и предположительно определили адрес. Группа уже выехала.

— Я тоже поеду.

— Вам нельзя в таком состоянии за руль, садитесь в мою машину.

Времени на споры у нас не было. Мы выехали, безопасник отдавал распоряжения на ходу. А я до дрожи боялся, что мы опоздаем.

— Скорее! Почему мы так плетёмся?

— Мы и так едем максимально быстро. Постарайтесь взять себя в руки.

Когда мы подъехали, полиция уже вошла в дом. Я вылетел из машины и бросился к двери. Меня пытались остановить, но это было невозможно. Я был не в себе и рвался внутрь.

Я видел, как повязали Глеба и ещё одного мужика. Влетел в комнату. Аня сидела на разложенном диване, забившись в угол, подтянув колени и обхватив себя руками. Она была обнажена. Лицо опухшее. Её явно били. Она подняла на меня стеклянные глаза, и в этот момент я по-настоящему испугался.

Максим

Подбежал к ней, на ходу расстёгивая и снимая с себя рубашку.

— Аня, надень.

Но она будто застыла и не реагировала. В этот момент в комнату заглянул полицейский с плачущей Милой на руках.

— Девочку нашли.

— Мамочка! Папа!

Аня встрепенулась. Я тут же накинул на неё рубашку. Она запахнула её и подалась к дочери. Я взял ребёнка у полицейского и прижал к себе. Она была вся мокрая и дрожала.

— Папа, ты пришёл нас спасать? Папочка, мне было так страшно! Мамочка, почему ты плачешь? Они тебя обидели?

В комнату вошли медики, забрали у меня Милу и унесли в машину. Она снова заплакала, не хотела расставаться с нами.

— Милочка, мы с мамой сейчас тебя догоним!

Аня пыталась застегнуть рубашку, но никак не попадала пуговицами в петельки. У меня тоже тряслись руки, но не так сильно. Вдруг её будто прорвало, она начала рыдать. Я крепко обнял её, посадил к себе на колени, осыпал поцелуями голову, лицо, шею.

— Анечка, всё уже закончилось, всё будет хорошо.

Она обхватила меня, прижимаясь ещё сильнее.

Я не знал, что они ей сделали. Спрашивать не решался. Сейчас важно было как можно скорее отвезти её в больницу.

Аня поднялась, но ноги её не держали. Я подхватил ей на руки и понёс в “скорую”. Она обнимала меня за шею и плакала, уткнувшись в плечо. Я чувствовал, как она дрожала, и меня разрывало от беспокойства за неё.

Когда мы подошли к машине, Мила сидела внутри и пила тёплый чай. С неё уже сняли мокрую одежду и завернули в одеяло. Рядом с ней сидела какая-то женщина. Как я потом узнал, это был психолог.

— Девочка в порядке, но очень напугана. Мы дали ей успокоительное, но надо бы отвезти её в больницу для более полного осмотра.

Оказавшись внутри “скорой”, Аня схватила дочь на руки. Врач накинула ей на плечи одеяло, но её всё равно трясло. Похоже, у неё был сильный шок.

— Макс, она не ела со вчерашнего утра! Её надо срочно накормить.

Только когда машина отъехала, я подумал, что так и не оторвал яйца Глебу. Надеялся, что мне ещё представится такая возможность.

Милу врачи осмотрели довольно быстро. Они пришли к выводу, что физически она в порядке, но пережила сильный стресс, а потому посоветовали ей обеспечить положительные эмоции и пообщаться с психологом. Отец приехал в больницу вместе с Димой. Они привезли какую-то одежду, приготовленную впопыхах моей мачехой, и забрали Милу с собой.

Уезжать без родителей дочка поначалу категорически отказывалась. Дедушку она видела впервые, и он её немного пугал. Я с трудом убедил Милу, что мама быстрее вернётся к ней, если сейчас её не отвлекать от лечения. Дима пообещал ей большой телевизор для мультиков в дедушкином доме и вкусные булочки, которые с утра испекла домработница. В итоге малышка сдалась.