Песнь крови - Энтони Райан

Но по мере того, как он нехотя поднимался по винтовой лестнице, ведущей в комнату в башне, внутри зрела другая мысль, растущее подозрение, вызванное воспоминанием о лице Норты, когда тот уходил из трапезной. Тогда Ваэлин увидел только гнев, но теперь он понял, что там было нечто еще, какая-то решимость, решение…

Он застыл на полпути, когда до него дошло. «О Вера, только не это!»

Оставшиеся ступеньки он миновал бегом, ворвался в спальню и от ужаса заорал в голос:

– Норта-а!!!

Никого. «Может, он в конюшне. Он же любит лошадей…»

И тут он увидел, что окно открыто, а на кроватях нет ни простыней, ни одеял. Высунувшись в окно, Ваэлин увидел, что связанное белье свисает вниз футов на двадцать, а дальше еще пятнадцать футов до крыши сторожки у северных ворот и оттуда еще десять футов до земли. Для Норты, как и для всех остальных, это не было серьезным препятствием. Не успевший развеяться утренний туман позволил ему уйти под носом у дежуривших на стене братьев, большинство из которых к тому же предвкушали завтрак.

На миг Ваэлин подумал было, не стоит ли разыскать мастера Соллиса или аспекта, но отказался от этой мысли. Норту наверняка жестоко накажут, а у него все равно уже как минимум полчаса форы. К тому же Ваэлин даже не знал, в Доме ли Соллис и аспект – может, они тоже на ярмарке. К тому же в голове у него звенела жуткая мысль: «А что, если он успеет туда раньше? Что, если он увидит?»

Ваэлин проворно взял флягу с водой, пару ножей, привязал за спину меч. Подошел к окну, крепко ухватился за связанную Нортой веревку и принялся спускаться. Как он и думал, это оказалось нетрудно, через несколько секунд он уже был на земле. Туман почти развеялся, и следовало остерегаться, чтобы его не заметили. Ваэлин стоял, прижавшись к стене, пока брат, дежурящий на стене, скучающий парень лет семнадцати, не отошел подальше, а потом опрометью рванул к лесу. На тренировочном поле это было бы небольшое расстояние: всего каких-нибудь двести ярдов, – но сейчас, когда за спиной была стена и Ваэлин каждую секунду ожидал услышать окрик или даже свист стрелы, ему показалось, будто он пробежал добрую милю. Так что он испытал большое облегчение, очутившись в прохладной тени деревьев и немного замедлив бег. Этот темп все равно был довольно утомительным, но времени терять было нельзя. Примерно полмили Ваэлин бежал по лесу, потом свернул к дороге.

Дорога была более оживленной, чем когда бы то ни было: крестьяне с телегами, нагруженными припасами на продажу, семьи, раз в год выбравшиеся на люди, поглазеть на состязания и представления. В этом году обещанная казнь первого министра, несомненно, добавляла перчику грядущим развлечениям. Никого из путников эта перспектива не страшила. Ваэлин повсюду видел веселые, жизнерадостные лица. Он даже обогнал повозку, полную людей, которых он по топорам принял за дровосеков. Они хором распевали частушки о предстоящем событии.

Как у Артиса Сендаля

Много денег насчитали,

Доложили королю

И отправили в петлю!

– Эй, орденский, куда так торопишься? – окликнул пробегающего мимо Ваэлина один из дровосеков, и, пошатываясь, запрокинул глиняную бутылку. – Не боись, без нас этого ублюдка все равно не повесят! А то кто ж ему дров нарубит для костра-то?

Остальные дровосеки разразились хохотом, а Ваэлин помчался дальше, подавив желание посмотреть, как этот пьянчуга будет рубить дрова с переломанными пальцами.

Он услышал ярмарку прежде, чем увидел ее: глухой рев за соседним холмом, тысячи голосов, сливающихся воедино. Ребенком он подумал, будто это чудовище, и в страхе прижался к матери. «Ну-ну, не бойся, – сказала матушка, погладила его по голове и мягко заставила его посмотреть вперед, когда они поднялись на холм. – Гляди, Ваэлин. Гляди, сколько народу!»

Тогда ему показалось, будто все Королевство собралось здесь, на просторной равнине у стен Варинсхолда, под ласковыми лучами летнего солнца. Огромная толпа занимала несколько акров. Теперь мальчик с изумлением обнаружил, что толпа даже больше, чем ему запомнилось. Ярмарка тянулась вдоль всей западной стены города, над толпой висели дым и чад, ларьки и яркие шатры вздымались над сплошным ковром тел. Для паренька, который последние четыре года почти безвылазно провел в тесной крепости ордена, зрелище было головокружительное.

«Ну и как мне его тут найти?» – подумал Ваэлин. За спиной раздавалось пение пьяных дровосеков: повозка снова догоняла его, и дровосеки не уставали радоваться смерти первого министра. «Не надо его искать, – сообразил Ваэлин. – Искать надо виселицу. Он будет там».

* * *

Толпа внушала ему странное чувство: радостное возбуждение, смешанное с нервной дрожью. Толпа окутала его массой движущихся тел и непривычных запахов. Повсюду были лотошники, их вопли были еле слышны из-за шума. Торговали всем, от сластей до посуды. Там и сям группки зевак собирались вокруг музыкантов и уличных актеров, жонглеров, акробатов и факиров. Одних вознаграждали криками и аплодисментами, других провожали уничижительным хохотом. Ваэлин старался не отвлекаться, но поневоле останавливался поглазеть на наиболее впечатляющие зрелища. Там был человек с громадными мышцами, выдыхающий пламя, и темнокожий человек в шелковом одеянии, который вытаскивал всякие безделушки из ушей зрителей… Ваэлин останавливался на несколько секунд, потом вспоминал, зачем он здесь, и виновато отправлялся дальше. Когда он остановился, зачарованный видом полуобнаженной гимнастки, он почувствовал у себя под плащом чью-то руку. Рука шарила ловко, вкрадчиво, почти незаметно. Ваэлин ухватил наглеца левой рукой за запястье и дернул вперед, подставив левую лодыжку. Воришка тяжело растянулся на земле, охнув от удара. Это был мальчишка, маленький, тощий, одетый в лохмотья. Он смотрел на Ваэлина снизу вверх и, скалясь, отбивался свободной рукой, отчаянно пытаясь вырваться.

– Ага, ворюга! – расхохотался кто-то в толпе. – Будешь знать, как у орденских по карманам шарить!

Услышав про орден, мальчонка задергался еще сильнее и принялся царапать и кусать руку Ваэлина.

– Прибей его, брат, – посоветовал другой прохожий. – Чем меньше воров в городе, тем лучше.

Ваэлин не обратил внимания на совет и поднял мальчишку в воздух. Это было нетрудно: мальчонка был кожа да кости.

– Упражняться надо больше! – сказал ему Ваэлин.

– Чтоб ты сдох! – бросил мальчонка, яростно извиваясь. – Ты не настоящий брат! Ты из ихних мальчишек. Ты ничем не лучше меня!

– А ну, дай-ка я ему врежу! – сказал какой-то дядька, выбравшись из толпы и нацелившись дать мальчонке в ухо.

– Убирайся, – велел ему Ваэлин. Дядька, пухлый и рыхлый, с окладистой бородой, промокшей от эля, и мутным взглядом крепко выпившего человека, оценивающе взглянул на Ваэлина и поспешно подался прочь. В свои четырнадцать лет Ваэлин уже был выше большинства взрослых мужчин, а орденское воспитание сделало его жилистым и широкоплечим одновременно. Ваэлин обвел взглядом еще нескольких зевак, которые остановились поглазеть на маленькую уличную драму. Все они быстро подались прочь. «Дело не во мне, – догадался Ваэлин. – Они боятся ордена!»