Традиции чекистов от Ленина до Путина. Культ государственной безопасности - Джули Федор

В конечном счете по требованию руководства КГБ была добавлена сцена, в которой показывалась эта связь с народом. В оригинальной версии сценария в чекистские штаб-квартиры на местах вызывались граждане. В начале 1964 года заместитель председателя КГБ настоял на том, чтобы сцену переписали так, чтобы зритель понял, что их «не вызывают, но они приходят по собственной инициативе, желая помочь в проведении расследования»[555]. И снова: главным было продемонстрировать, что граждане помогают КГБ добровольно.

Режиссер Бобровский в своих воспоминаниях пишет: «Никому недоставало смелости спорить с этим институтом» (КГБ)[556]. Но это не совсем справедливая оценка. Примеры из этой главы убеждают нас, что члены худсовета вступали в полемику с консультантами от КГБ. По существу обе стороны отстаивали свои позиции, и затянувшаяся дискуссия на встрече в декабре 1963 года закончилась своего рода тупиком, из которого можно было выбраться, только обратившись к начальству более высокого уровня. Пырьев как председатель собрания в конце подвел итог: «Одни предложения консультантов корректны, другие спорны. Поступило корректное предложение — пусть Комитет Государственной Безопасности посмотрит картину. И пусть Государственный комитет по кинематографии посмотрит картину. Пусть ваш комитет и наш комитет посмотрят ее!»[557]

Вскоре был организован просмотр для руководства КГБ, и позже, в январе 1964 года, заместитель председателя КГБ Перепелицын предоставил работникам киностудии ряд письменных замечаний. Некоторые из них повторяли претензии, сделанные ранее консультантами от КГБ, но под несколько иным углом, с акцентом на то, как в фильме отражена советская реальность. Перепелицын написал, что, несмотря на старания съемочной группы, «тем не менее некоторые аспекты советской действительности и работы органов государственной безопасности отражены неверно. Поэтому выход фильма в таком виде может привести часть советских зрителей к неправильному пониманию его, а также дать буржуазной пропаганде повод для очернительских фальсификаций»[558].

Итак, здесь ни слова не говорится ни о цензуре, ни о секретности; напротив, основанием для вмешательства КГБ называется забота о точности и правдивости. Указывается, что, во-первых, вследствие неправильного изображения КГБ фильм может ввести в заблуждение советских зрителей. Невинный и доверчивый народ уязвим, а значит, его нужно защищать от некорректной, потенциально смущающей или беспокоящей информации ради его самого и чтобы не поставить под угрозу связь с народом.

Во-вторых, зарубежная буржуазная аудитория наверняка ухватится за каждую неточность и воспользуется ею в своих интересах с целью нанести ущерб международной репутации Советского Союза и тем самым спровоцировать перелом в его восприятии. Итак, информацию, представленную в кинокартине, следует фильтровать для того, чтобы создать безопасный и не допускающий двойного толкования образ КГБ (и следовательно — СССР).

Руководство КГБ предложило принять ряд конкретных мер по устранению недостатков фильма. Во-первых, повторялось, что в интересах международной репутации СССР в фильме недопустимы никакие упоминания и намеки на слежку за дипломатами: «Причины, по которым органы госбезопасности активно занимаются дипломатом Бинклем, в фильме недостаточно акцентированы. У зрителя может сложиться неверное впечатление, что работа, проводимая по отношению к Бинклю, ведется со всеми зарубежными дипломатами. Буржуазная пропаганда может представить это в политически неблагоприятном для нас виде»[559]. Тот факт, что Бинкль — шпион, действующий под дипломатическим прикрытием, требовалось показать «более выразительно»[560].

Во-вторых, снова подчеркивалось: зрителю необходимо дать понять, что Лагутин не вмешивается в частную жизнь Евдокимова. «Ученый Евдокимов представлен в фильме так, что у зрителя может сложиться впечатление, что он испытывает некие притеснения в личной жизни вследствие заботы о нем Лагутина. Между тем ничего подобного в реальности не существует — ни в жизни советских ученых, ни в практике органов госбезопасности. Корректнее было бы показать Лагутина не как телохранителя Евдокимова, а как офицера контрразведки, который выполняет задание и обеспечивает сохранность государственных тайн в подразделении, возглавляемом Евдокимовым, в связи с тем, что неприятельские разведывательные службы проявляют интерес к проблеме, над которой работает ученый»[561]. После замечаний руководства КГБ именно так описывалась роль Евдокимова, соответственно, были сделаны необходимые изменения. Например, из синопсиса сценария вычеркнули слово «охраняет» и заменили его на «гарантирует секретность работы Евдокимова»[562]. Переработаны были сцены, в которых показывались отношения Лагутина и Евдокимова, чтобы у зрителя не складывалось впечатление, что Лагутин вмешивается в частную жизнь Евдокимова. Так, в одном эпизоде Лагутин проявляет невероятный такт, оставляя Евдокимова наедине с его собеседником[563].

В-третьих, отмечалось, что фильм должен более ясно отражать два краеугольных камня деятельности КГБ: принцип партийности, которым руководствуется КГБ в своей работе, и связь КГБ с народом. Вместе с тем не следует акцентировать внимание на «нетипичных моментах» работы КГБ, таких как вмешательство в частную жизнь ученого или препятствия выезду ученых за границу (в изначальном сценарии была сцена, в которой КГБ запрещает ученому Мезенцеву, подозреваемому в сговоре с Бинклем, отправиться в зарубежную поездку)[565].

Кроме того, эпизоды, в которых раскрываются методы работы чекистов, требовалось свести к минимуму. В частности, нужно было вырезать сцены, в которых Бинкля снимают скрытой камерой и преследуют на служебных автомобилях[566].

Сцены, в которых показывались научные испытания, нужно было переделать так, чтобы «не создавалось впечатления взрыва атомной бомбы»[567]. В письме от февраля 1964 года заместитель председателя КГБ снова потребовал: «Пожалуйста, уберите… финальные кадры, напоминающие грибовидное облако атомного взрыва»[568]. Эта просьба прозвучала после подписания договора о частичном запрещении испытаний ядерного оружия в октябре 1963 года, согласно которому налагался запрет на проведение всех ядерных испытаний, за исключением подземных. Она еще раз продемонстрировала, как печется КГБ о соблюдении международных законов.