Мама - Ольга Богатикова

— Но впечатление осталось испорченным, — медленно сказал Дерек.

— Вместе с выходными, — кивнула я. — Это прекрасно, что ты тоже все понимаешь.

Почти минуту мы сидели молча.

— И что теперь? — спросил, наконец, Хозер. — Дружбе конец?

— Ну почему же. Было бы странно прекращать общение из-за подобной глупости. Как ты считаешь?

— Я с тобой согласен.

Я вдруг обратила внимание на то, как крепко Дерек сжимает пальцами угол моего стола и как лихорадочно румяны его щеки.

— Знаешь, будет действительно лучше, если до конца своей ссылки ты останешься жить в Рендхолле, — сказала, желая его успокоить. — Подумай сам: в августе мы разведемся, ты уедешь в столицу, я останусь здесь. Есть ли смысл сближаться слишком тесно?

— А почему бы и нет? — пробормотал Хозер. — Неужели я стал так тебе противен, что ты не хочешь лишний раз меня видеть?

— А зачем нам видеть друг друга лишний раз? — серьезно ответила я. — Чтобы дружить, вовсе не обязательно жить под одной крышей. К тому же, мы с тобой два с половиной года прожили, как совершенно чужие друг другу люди. А в конце лета чужими станем официально и, вполне возможно, больше никогда не встретимся. Мне кажется, было бы логично оставить друг о друге теплые воспоминания.

— Ну конечно, — фыркнул Дерек. — Впечатление-то я о себе испортил. Вы позволите хотя бы звонить вам, госпожа Хозер?

— Позволю, — с шутливой милостью кивнула я.

— А вместе завтракать по субботам?

— Для этого тебе придётся тратить сорок минут на дорогу от Рендхолла до кафе. Это же очень неудобно.

— Ничего страшного, — махнул он рукой. — Для меня эта дорога — не расстояние. Так ты не против?

— Не против.

Он посидел у меня еще пару минут, а потом засобирался в поместье.

— Сильно не гони, — сказала я, глядя как Хозер надевает в прихожей куртку. — Дорога от дождя мокрая, а перед Рендхоллом очень крутой поворот.

— Если хочешь, я могу позвонить, когда доберусь до усадьбы, — улыбнулся муж.

— Позвони, — пожала я плечами.

Хозер вдруг серьезно посмотрел мне в глаза, а потом взял двумя руками мою ладонь и осторожно ее сжал.

— Пожалуйста, Ви, не сердись на меня. Мне очень стыдно за то, что произошла такая некрасивая ситуация. Мы с тобой действительно много времени прожили, как чужие люди, и мне очень не хочется, чтобы мы снова отдалились друг от друга.

Когда его машина отъехала от моего дома, я некоторое время стояла у окна, смотрела ей вслед и думала о том, что на самом деле есть еще одна причина, по которой я не хочу сближаться с Хозером.

Уж слишком меня удивила и даже испугала собственная реакция на известие об «измене» мужа. Раньше его похождения меня абсолютно не трогали. Так что же изменилось в моем отношении к гуляке Хозеру, раз я так близко к сердцу приняла слова Лайона Витта о спальне и приватной беседе Дерека и Ариэллы?

Эта симпатия к мужу, возникшая за месяц нашего совместного проживания, совсем не радовала. Хозер, конечно, тоже относится ко мне вполне благосклонно, однако надеяться на глубокое чувство с его стороны было бы глупо. Скоро он вернется в столицу и наверняка выбросит из головы и Рив, и свою ненужную жену.

Конечно, я уже не могу с уверенностью говорить, что Дерек — великовозрастный дуралей, который живет только в свое удовольствие. Он ясно показал и многогранность своей натуры, и адекватность поведения, и кучу положительных качеств. Собственно, все это меня и подкупило. Однако, в эти выходные Хозер ярко продемонстрировал — его отношение ко мне изменилось не настолько сильно, как моё к нему. Честно говоря, мне бы очень не хотелось пополнить ряды дамочек, по сердцу и чувствам которых потоптался мой условно благоверный супруг. Поэтому пусть он лучше живет в Рендхолле и, по возможности, быстрее уезжает в Лиару. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон.

Во вторник на работу снова пришлось ехать на общественном транспорте — за прошедшие сутки в самочувствии моего автомобиля ничего не изменилось, и заводиться он все так же отказывался. Однако, времени, потраченного на неумелые попытки его реанимировать, оказалось достаточно чтобы опоздать на автобус, и явиться в отдел через пять минут после начала рабочего дня.

Как раз для того, чтобы увидеть, как Лео левитацией помогает двум рослым стражам заносить в подвал Шеридана Литта через специальный вход большой пластиковый мешок.

Сам судмедэксперт стоял возле двери и с заметным нетерпением наблюдал за процессом.

— Снова собака? — спросила я у него.

Шер кивнул.

— Позвони мне, когда вскроешь.

— Ага, — рассеяно кивнул он. — Непременно.

Он позвонил примерно через час. К этому времени я успела выпить чашку кофе (нормально позавтракать сегодня не удалось), проверить электронную почту, ответить на пару писем с официальными запросами из отдела экономических преступлений и дружественного нам издания «Ривский житель».

Отвечая последнему, с улыбкой подумала о том, что вчера вечером Хозер действительно мне позвонил и сообщил, что до Рендхолла он добрался без происшествий. Мы проболтали минут двадцать — обсудили полузавершенный ремонт поместья, погоду, которая к вечеру начала налаживаться, и еще несколько других пустяковых тем.

В целом, впечатление от прошлого дня у меня осталось удовлетворительное. Я была очень рада, что мы с мужем обо всем договорились, и что наш разговор обошёлся без скандалов и обид. Собственно, эти самые мысли и прервал звонок Шеридана.

— Ви, спустись пожалуйста ко мне в подвал, — сказал Литт. — Очень нужна твоя помощь.

— Эта собака отличается от прежних?

— Еще как! Приходи скорее.

Спустя десять минут я уже рассматривала нашего очередного «клиента». Это снова был дог. Вернее, метис дога с какой-то рослой дворняжкой. Если не считать распоротого живота, выглядела собака очень неплохо — в меру упитанная, с хорошей густой шерстью. Словом, явно не бродячая псина, а чей-то домашний любимец.

Возле стола, на котором теперь лежал этот мертвый зверь, помимо меня и Шеридана стояли Леонард и Алеф, оба с весьма озабоченными лицами.

— Похоже, в этом деле грядут подвижки, — сообщил мне Ал, когда я подошла к ним.

И слава Богу. То, что собак режут никакие не сектанты, было выяснено уже давно, однако с тех пор расследование основательно затухло.

— И чем же этот пес необычен?

— Тем, что по сравнению с другими, он был найден сразу после смерти, — принялся объяснять Литт. — Ребята, которые доставили его к нам, рассказали, что им на него указал какой-то бродяга. Он рано утром проходил мимо заросшей части городского парка и увидел, как трое мужчин резали ножом что-то большое. Решил, что их жертва — человек и побежал за стражами. Словом, когда пса нашли, он был еще теплым.