Любовный узел, или Испытание верностью - Элизабет Чедвик

– Этель, ты пьяна!

Старуха опять хихикнула, не сделав даже слабой попытки опровергнуть обвинение.

Кто-то потянул Кэтрин за рукав. Она повернулась и увидела Ричарда с Томасом. Мальчишки наверняка были на улице, потому что их щеки раскраснелись от мороза, а на одежде таяли снежинки.

– Пошли играть! – крикнул Ричард, накидывая ей на голову колпак для жмурок.

– Ах, нет! – засмеялась Кэтрин, пытаясь стряхнуть колпак с головы, но не слишком активно. При виде заледеневшей королевы ей особенно захотелось веселья и смеха.

Мальчики повернули колпак так, что проем для лица оказался на спине. Молодая женщина не видела больше ничего, кроме колючей темной шерсти. Затем они заставили ее три раза покружиться вокруг себя, но не отпустили, чтобы она попыталась поймать их, а, наоборот, подхватили под руки и куда-то потащили. На один ужасный момент Кэтрин подумала, что ее ведут к возвышению представить королеве, но затем ощутила на коже холодный воздух и мягкое прикосновение снежной крупы.

– Вам это даром не пройдет! – пообещала она, покрывшись мурашками. Башмаки скользили в мягкой грязи двора.

Ответом было только приглушенное хихиканье. Кто-то из мальчиков отпустил ее руку, другой только вцепился крепче.

– Что вы тут затеяли? – весело осведомился чей-то низкий голос.

Кэтрин свободной рукой схватилась за капюшон и сорвала его с головы вместе с платом и обручем.

– Оливер!

Дыхание сразу стало коротким, щеки залил яркий румянец. Мальчишки со смехом удрали обратно в зал.

Оливер тоже рассмеялся и подхватил ее на руки, прижав лицом к мягкой шерсти плаща и твердым кольцам кольчуги.

– Ты, наверное, уже отчаялась меня увидеть?

– Я вообще о тебе не вспоминала, – выпалила Кэтрин, когда ее снова поставили на ноги. – Знаешь ли, у меня не было недостатка в предложениях постоять под омелой!

Лицо Оливера слегка вытянулось. Короткая бородка прикрывала его подбородок, подчеркивала линию челюсти. В свете торчавших в стене факелов она казалась красной, как медь.

– Ты приняла хотя бы одно? – поинтересовался он.

– Что ты такое говоришь?!

Рыцарь еще некоторое время смотрел на нее. Между ними падали серебряные и золотые от отблесков огня снежинки.

– Я говорю, – мягко сказал он, – что мне сильно не хватало тебя. Так сильно, что в зале не найдется ветви омелы – достаточно крупной, чтобы показать под ней поцелуем, насколько.

Кэтрин сглотнула. Боже, она хотела его; ей мало было встать с ним под венком из омелы и остролиста.

– Кажется, в комнате у Этель есть подходящая, – осторожно сказала молодая женщина, глядя на рыцаря из-под темных ресниц, и с радостью услышала, как он резко втянул в себя воздух. Она провела кончиком башмака по грязной земле. – Разумеется, если ты не предпочитаешь присоединиться к пиршеству в зале, чтобы посмотреть, какие ветки там.

Оливер покачал головой.

– У меня уже есть все, что мне нужно.

Он схватил ее за руку и снова притянул к себе. Их холодные от снежной крупы губы встретились и загорелись, как от солнца. Рыцарь притянул молодую женщину ближе к себе. У нее перехватило дыхание: такая твердая кольчуга… Борода царапала ее кожу, но это было приятно. Объятия стали еще крепче, и Кэтрин с глубоким счастливым вздохом прижалась губами к его рту.

Из зала выбрался кто-то из приближенных. Его начало рвать у стены. Его спутник стоял рядом и хохотал. Оливер с Кэтрин разомкнули объятия и по молчаливому соглашению направились в комнатку Этель.

Но даже там на пути их общего горячего желания оставались помехи. Заниматься любовью в кольчуге сложно и неудобно, а сорвать ее наспех – практически невозможно. После трех безуспешных попыток расстегнуть пояс с мечом самостоятельно, Оливеру пришлось сделать несколько глубоких вдохов и остановиться.

– Тебе помочь?

Мысль о ее тонких пальцах в области паха кидала то в жар, то в холод. Блеск в глазах говорил о том, что под словом «помочь» подразумевается не только пояс. Она высвободила конец ремня, сумела вытянуть язычок пряжки из отверстия, и пояс вместе с мечом в ножнах упал к его ногам.

Кэтрин подняла ножны, аккуратно обернула их поясом и бережно отложила в угол комнаты. Затем настала очередь кольчуги. Снять ее даже вдвоем оказалось непросто, потому что она была с длинными рукавами и крепилась к подкольчужнику. К тому моменту, когда молодой женщине удалось наконец стянуть ее через голову, она задыхалась и едва не упала под неожиданно обрушившейся тяжестью. Оливер облегченно вздохнул, немедленно отобрал у нее кольчугу и положил на столик у огня. Кольца звякнули.

С гамбезоном справиться было легче, но тоже потребовало некоторых усилий. Когда рыцарь положил его поверх кольчуги, Кэтрин с улыбкой произнесла:

– Словно луковицу чистишь.

– Или подарок разворачиваешь, – усмехнулся в ответ Оливер.

Молодая женщина сморщила нос, но в глазах ее прыгали озорные искорки.

– Ты считаешь, что мне понравится подарок? Или придется утирать слезы с глаз?

– Есть только один способ проверить это.

Его пальцы сомкнулись на ее запястье, и он снова притянул ее к себе. На этот раз между ними не было металла и стеганного полотна, не было пьяниц, которые могли бы помешать. Они поцеловались и, не выпуская друг друга из объятий, качнувшись, сели на край лавки.

После тяжелых доспехов Оливеру оказалось трудно управиться с круглой брошью, которая держала ворот красного платья Кэтрин, и развязать ее вышитый пояс. Части его существа хотелось наплевать на все эти сложности, задрать ее юбки и заставить почувствовать вспухшие жилы, но он сдерживался: ведь она тоже должна ощутить удовольствие от предстоящего поединка. Кроме того, он буквально шестым чувством понимал, что одно только грубое движение – и он подпишет себе приговор. Кэтрин – не Эмма, которая шептала ему на ухо ласковые слова и сияла от гордости, успешно справившись с обязанностями жены.

И Оливер затеял игру в раздевание, сопровождая ее шутками и смехом. Он не торопился, чтобы Кэтрин тоже могла распутать обмотки на его ногах и развязать шнурки рубашки.

Она слегка коснулась губами его ключицы, куснула за мочку уха и игриво потерлась об него. Он запустил руки под ее рубашку, спустил подвязки, затем осмелился подняться выше и притянул ее на себя, одновременно раздвигая ее ноги и ловко сажая промежностью на свою набухшую плоть.

Она слегка вскрикнула и принялась тереться об него. Их тела разделяла только тонкая ткань его набедренной повязки и мягкие шерсть и лен ее платья и рубашки. Слишком много, но недостаточно. Он застонал, попытался думать о другом, однако запах ее волос и кожи заставил его окончательно потерять благоразумие, вызвал неодолимое желание.