ProМетро - Олег Овчинников

– Где? – Я посмотрел в указанном направлении, но увидел только Ларина, который улыбался так широко, что не оставалось сомнений: уж этот-то видел Спиральную, и не раз! Из-за Жениной спины нерешительно выглядывала карта-схема метро, похожая на построенный юным астрономом проволочный макет солнца.

– Да на схемке же! В каждом вагоне висит, а ты говоришь: никто не видел… Вон, видишь, самая разноцветная линия?

Я внимательно посмотрел на знакомую с детства и весьма незначительно с той поры изменившуюся карту метро и отрицательно покачал головой.

– Это не страшно, – успокоил меня Петрович. – Надо просто знать, как смотреть. А ты, Евгенич, убери голову, загораживаешь!

Ларин дернулся в сторону так резко, словно за его спиной висела не карта-схема, а мишень для метания отравленных дротиков.

– Смотри, – наставлял меня Петрович. – Видишь «Библиотеку имени Ленина» на красной ветке? – Я кивнул. – А теперь ищи на желтой «Площадь Ильича». Нашел? – Я снова кивнул. Ситуация и так выглядела достаточно нелепо, чтобы усугублять ее ненужными репликами. – Хорошо. А теперь постарайся смотреть на карту, но так, чтобы видеть одновременно левым глазом – «Библиотеку», а правым – «Площадь». Только отчетливо, понял? Пусть все остальное расплывается, но эти две станции нужно видеть четко. Смотришь?

Кивать я не стал, чтобы не нарушить фокусировку взгляда, поэтому пришлось проворчать:

– Смотрю, смотрю!

– Только не спеши. Не страшно, если сразу не получится. Тут нужно время. Да, и лучше пока не моргать…

И я смотрел. Очень старательно. Как будто и вправду верил, что если долго пялиться на карту, не моргая, то она из плоской превратится в объемную, а кольцевая линия закрутится в причудливую спираль.

Я отчетливо видел красный кружок «Библиотеки имени Ленина» и желтую зарубку «Площади Ильича». Как и обещал Петрович, вся остальная часть схемы постепенно расплывалась, превращаясь в разноцветное пятно. Просветление однако не наступало.

Спустя минуту мне неудержимо захотелось моргнуть. Но я сдержался, только уголки глаз увлажнились, словно я смотрел на до боли родную схему последний раз в жизни.

Кроме вагонной тряски, которая, как мне показалось, заметно усилилась, мне мешал сосредоточиться спрятавшийся за решеткой динамика Сергей Чиграков, который пел:

Снова поезд. И близнецы-рельсы куда-то бегут.

Поезд. Предполагаю: опять не заснуть.

Поезд. Вчера был на север, сегодня – на юг.

Поезд. Замкнутый круг…

Ох, не прав ты, Сергей! И я вместе с тобой не прав. Один лишь Петрович знает Истину. Нет никакого замкнутого круга, есть лишь разомкнутая спираль. И если я еще минут пять пособираю глаза в кучу, я, пожалуй, тоже ее увижу. Или притворюсь, что увидел. Или только притворюсь, будто притворяюсь, а на самом деле…

Все! Не могу больше. Считаю до десяти и моргаю! Причем уже восемь!

– Ну! Хватит, что ли?

– Увидел? – без тени иронии спросил Петрович.

– Ага. Спиралька такая, на штопор похожая. А поперек нее – надпись: «Слава Петру Алексеевичу, чуть было не прорубившему нам окно в Австралию!»

– Неужели не увидел? – удивился Петрович, а в следующее мгновение хлопнул себя по лбу и заразительно расхохотался. Должно быть, в глазах окружающих я действительно выглядел смешно. Доверчивый интеллектуал, ставший жертвой «психологического экскремента» в духе Жени Ларина.

– Очки! – выдавил из себя Петрович в перерыве между приступами затяжного веселья. – Я ж про очки забыл! Без них же ни черта… – И снова затрясся. – Ни черта… На, держи! – Все еще тихо постанывая, он сдернул свои псевдотокарные очки и протянул мне.

Я послушно водрузил их на переносицу. Посмотрел на лица своих спутников, окрасившиеся в необычный красно-зеленый цвет, мельком глянул на карту метро на стене… и все!

Память вспыхнула мучительным светом.

…Я, помолодевший лет на пять, сижу на кровати и медленно перелистываю огромные страницы книги без слов. Единственные слова, «Магические картинки», написаны по-английски на ее обложке. Внутри – только картинки. Магические. Если смотреть на них определенным образом – под прямым углом, с расстояния в полметра, стараясь охватить взглядом весь лист – то под монотонным, невыразительным, как обои в «новостройке с отделкой», узором появляется второе изображение. Прозрачное и как будто выпуклое. Какое-нибудь слово, человеческий профиль, силуэт животного или насекомого. В этих картинках действительно скрыта какая-то магия, и я всякий раз радуюсь, когда мне удается ее победить. От страницы к странице это получается у меня все легче и быстрее.

– И что ты там видишь? – Светлана сидит рядом и дышит мне в плечо.

– Здесь? Велосипед.

– Да?..

Я располагаю книгу так, чтобы ей было удобнее смотреть.

– Вот он, – вожу пальцем по бумаге. Светлана фыркает. С ее точки зрения я выгляжу как телевизионная предсказательница погоды, размахивающая руками перед белым экраном, на который забыли спроектировать метеорологическую карту. – Совсем не видишь? А вот здесь? – перелистываю страницу. – Это же просто!

По ее лицу видно, что она очень старается. Напряженный взгляд, брови сошлись к переносице. Не выразить словами, как мне ее жалко в этот момент! С таким, должно быть, чувством зрячий смотрит на слепого от рождения.

Молча вглядывается в страницу, минуту, вторую. Глаза блестят, и уже не только от напряжения. Вдруг:

– К-корова?

Я смеюсь, мне спокойно и радостно.

– Динозавр, глупая!

– Да?.. Надо же!..

Память отступает, делая меня вновь одиноким и в одно мгновение постаревшим на пять лет…

На этот раз мне даже не понадобилось фокусировать взгляд каким-либо специальным образом. Истина открылась и мне.

Все знакомые мне линии метро, кольцевая и радиальные, остались на месте, невзрачные, будто гвоздями прибитые к плоскости изображения. Но кроме них на схеме появилась еще одна ветка. Она разворачивалась передо мной, виток за витком, словно сказочная змея, переливалась всеми цветами радуги и какими-то еще, совершенно невиданными, уходила за плоскость, ввинчивалась в стену и пустое пространство за нею («По правилу Буравчика», сказал бы, наверное, Женя Ларин. Или все-таки Винтика-Шпунтика?), дышала и пульсировала. И где-то на середине третьего, перламутрово-розового витка я увидел крошечную светящуюся точку. Понаблюдав за нею около минуты, я обнаружил, что точка не стоит на месте, а едва заметно движется вперед. Вперед и вниз, по спирали. Наш поезд. Я подумал о нем с какой-то непонятной гордостью. НАШ поезд!

Уверен, если подойти чуть ближе к карте, я сумел бы разобрать даже названия неизвестных мне станций, под причудливыми углами выпирающие из плоскости картинки. Но я боялся пошевелиться. Боялся потерять видение.