Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Рудник. Сибирские хроники - Мария Бушуева

Рудник. Сибирские хроники - Мария Бушуева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 40 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 81
Перейти на страницу:

– До сих пор мы не знали, что есть утешение в скорбях и печалях. Теперь мы узнали его через абыса.

Все выше и выше заходил абыс по долине Ахсаса. Поживши несколько дней в одном але, абыс переходил в другой ал.

В юрте, где он ночевал, по вечерам набивалось много народу, чтобы послушать его рассказы. Большинство было любопытных, но некоторые из слушателей глубоко задумывались над словами абыса. Иногда абыс останавливался где-нибудь в поле, на берегу реки, и если там случались люди, он говорил с ними о Творце мира и о жизни по воле Его.

Однажды в жаркий летний день он совершал переход из одного ала в другой. По пути лежала гора Ар. Подниматься через нее было не по старческим ногам абыса. Обходить было далеко. Вожатый мальчик выбрал более короткий путь – по берегу Ахсаса. Но тут были камни и скалы, и путь совершался крайне медленно. Абыс то и дело спотыкался и падал.

– Абыс, давай отдохнем, – громко сказал мальчик, которому почему-то сегодня не хотелось идти, – посидим здесь…

Абыс не сразу услышал, потому что и слух стал изменять ему. Мальчик повторил еще громче свои слова. Тогда абыс сказал:

– Нет, Апон, я чувствую, как ветер уже наносит дым: ал недалеко. Скоро придем на место и там отдохнем. Не ленись, друг. Я обещал Карабуге сегодня же быть у него. Нужно сдержать свое слово…

Апон, так звали мальчика, был лет четырнадцати, не отличался послушанием. Роль вожатого была ему не по характеру. Отца он лишился давно. Мать не могла с ним сладить. Она и попросила абыса взять его себе в вожатые в надежде, что абыс повлияет на него в хорошую сторону. Апон был очень даровитый и смышленый мальчик. И абыс со своей стороны надеялся, что ему удастся направить способности Апона на добро. Поэтому он охотно переносил те огорчения, которые ему нередко причинял в пути Апон своим непослушанием. Он часто беседовал с ним, и, по-видимому, беседы производили на Апона впечатление: он становился послушнее и серьезнее. Нередко он задавал абысу вопросы, которые обнаруживали в нем душевную работу. Но нет-нет да и прорвется опять в нем что-нибудь неладное. Вот и на этот раз он вдруг что-то придумал, глаза его сверкнули, и он сказал абысу:

– Абыс! На берегу стоит много народу и здороваются с тобою. Может быть, ты будешь с ними говорить? Они, кажется, поджидали тебя.

– В таком случае, Апон, – сказал абыс, – заведи меня на удобный камень, где повиднее, я сяду и побеседую с народом…

Но в это время абыс по дрожанию рук Апона понял, что тот смеется. Апон действительно не мог сдержать себя от смеха. Он обманул абыса: на берегу Ахсаса, который весело журчал, бродили лишь одни овцы. С противоположной стороны беспечно булькал небольшой приток Ахсаса-Кюк. Немного поодаль в долине Кюка виднелся ал. Направо высились причудливые семь вершин горы Читы-Кыс[25], налево горделиво выступали остроги Хазын-Хыра. Сзади отвесною скалой спускался Ар. Солнце склонялось к западу, и все очертания становились отчетливее. Картина природы была так прекрасна, что, если бы абыс мог созерцать ее, он пал бы на колени и в пении гимна восхвалил бы Творца. Но вокруг его было темно. И в эту минуту стало темно у него и на душе. Он вдруг почувствовал ужасное томление духа, он впал в то тяжелое душевное состояние, с которым он всегда боролся и которое обычно побеждал. Но на этот раз оно пересилило его. Он чувствовал физическую и душевную усталость… И встал перед ним весь его жизненный путь, исполненный испытаний, скорбей и одиночества. И вспомнились ему далекие и близкие картины: тех утрат и разбитых надежд, которые так часто в жизни терзали его сердце. О, как много раз его лучшие стремления встречали непонимание, а иногда и поругания!.. Нигде не давали ему закончить дела. Его гоняли из одного места в другое… Он так верил в силу добра и правды. Он всегда надеялся, что эта сила победит царящую вокруг непроглядную тьму человеческой тупости, зависти и эгоизма… Но как много раз эта вера подвергалась тяжким испытаниям!.. Он давно уже отрекся от личной жизни. Он забыл уже, что значит личное благополучие. Личные радости, личные скорби… – это все где-то далеко-далеко осталось позади. Никаких желаний нет в его сердце. Одним лишь желанием жива его душа: зажечь в сердце ближнего огонь живой любви к правде и добру. И как радостно было для него замечать в людях хоть малые искры этого священного огня. Как хотелось ему эти искры раздуть, обратить в пламень. Он верил, что тьма не будет вечна, что свет в конце концов восторжествует. И эта вера, как светлый маяк, всегда горела в его сердце и указывала ему путь в житейском море. И никакие испытания и утраты не в силах были затушить этот маяк… Правда, когда испытания становились слишком часты и тяжелы, свет маяка бледнел покрывался туманом… Но это скоро проходило. Сегодня же абысу показалось, что маяк угас. Так мрачно вдруг сделалось в его душе, так невыразимо тяжело стало на сердце. Он почувствовал себя таким жалким, разбитым. Шутка Апона показалась ему символом всей его жизни. Не так же ли и старая злая жизнь шутит над ним, как хотел пошутить этот юный мальчик?.. Где плоды его горячих усилий, его беззаветных стремлений? При чем остается его вера в силу правды, в торжество добра?.. Разве жизнь становится лучше?.. Разве люди становятся ближе к Царствию Божию? Вот жизнь его прошла. Он одинокий, слепой, старый. И разве лишь голые скалы да воздух готовы слушать его. Ему было не жаль себя; он не жалел того, что жизнь его прошла без личного счастья, все равно жизнь для себя его не могла бы удовлетворить. Но ему было бесконечно жаль своей веры в силу добра и Царства Божия. «Нет, должно быть в жизни только одно царство – царство животного личного благополучия. Как это тяжело, тяжело…» И, склонившись на скалистую глыбу, к которой подвел его Апон, абыс глухо зарыдал… Все тело его содрогалось… Подошедшие близко овцы повернули свои головы и кроткими, удивленными глазами смотрели на плачущего старого абыса. Апону сделалось стыдно и страшно. Он упал к ногам абыса и закричал:

– Абыс! прости меня! Я больше никогда так не буду! Абыс, хороший, милый абыс!.. прости меня… не плачь… я буду тебя всегда слушаться… Абыс…

Но Абыс продолжал плакать и биться о камень. Он не слышал Апона. А тот продолжал тормошить его и уговаривать. Наконец он сам заплакал, стал целовать его ноги и бессвязно говорил:

– Абыс… прости… побей меня… прости… Абыс… я худой… не плачь… Абыс…

Обнявши камень, плакал седой и слепой старик, и, обнявши его ноги, плакало это наивное дитя природы. Овцы продолжали стоять и глядеть. Вдруг одна из них вздрогнула и побежала. За ней побежало и все стадо… А солнце бросало свои вечерние мягкие лучи и отражало их и в бойких волнах Ахсаса, и в синеватых всплесках Кюка, и в светлых, чистых слезах милого Апона.

Абыс! – продолжал говорить тот сквозь слезы. – Перестань… неужели ты не простишь меня, добрый абыс!.. а, абыс!..

Наконец абыс услышал Апона и понял, что его слезы произвели на него удручающее впечатление. Ему стало жаль Апона.

– Ах, Апон! – сказал он. – Ты думаешь, я плачу оттого, что ты хотел меня обмануть… Нет, друг мой, я плакал оттого, что мне показался обман в моей жизни. Мне показалось, что жизнь меня обманула…

1 ... 40 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 81
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?