Автономность - Аннали Ньюиц

– Это может показаться парадоксальным, но нам повезло, что я не был пропатчен от препарата Фрэнки. – Элиаш осушил стакан. – Она решила подшутить над нами, и если бы я оказался слишком неуязвимым, это выглядело бы подозрительно.

Когда Паладин сел на кровать рядом с Элиашем, тот положил на плечо руку. Рука уже не дрожала.

– Вчера ночью мы хорошо поработали. Инфу добыл?

– Кажется, да. – Паладин рассказал Элиашу о связи с «Желчными таблетками» – изданием, из-за террористической деятельности которого Джек оказалась в тюрьме. На сайте группы все писали под псевдонимами, но у МКС были досье на большинство из них. Хотя «Желчные таблетки» были официально распущены после ареста Джек, стоявшие за ними пираты, похоже, много лет поддерживали связь друг с другом.

Синяя Борода была частью группы – так же как Фрэнки и Джек. Так же как и инженер интерфейсов из Ванкувера по прозвищу «Актин»; настоящее имя – Бобби Бронер. Криш Пател, знаменитый биомедик-исследователь из Саскатуна, был известен как «Капитан Немо». Еще один бывший автор работал врачом в Йеллоунайфе – «Постчеловек», она же Малика Эллул. Еще двое уже умерли.

– Возможно, Джек по-прежнему сотрудничает с «Таблетками» и один из них ее укрывает, – закончил Паладин.

– Может, Джек и пират, но она не дура, – с сомнением заметил Элиаш. – Она уже знает, что мы ее выслеживаем, и все силы она бросит на то, чтобы спасти свою шкуру. Находиться рядом с человеком, чье имя тесно связано с ней, – просто глупо.

– Я не верю, что их имена тесно связаны, – объяснил Паладин. – Из открытой сети удалена почти вся информация о «Желчных таблетках». Данные о них я получил от разведслужбы МКС.

Рука Элиаша все еще лежала на плече паладина.

– Ладно, буду знать. Давай пока займемся Фрэнки, а насчет остальных решим позже.

Было еще рано, и их потенциальные источники сведений, скорее всего, спят после вчерашней вечеринки. Элиаш умирал от голода, и поэтому объявил, что они убьют двух птиц одним камнем, позавтракав в кафе рядом с «Твин сентер». Это было местное заведение для афтепати, место, где они могли и дальше извлекать выгоду из знакомств, которыми обзавелись вчера. Элиаш принял душ, и они отправились в центр города. В воздухе летала пыльца, а также отдельные молекулы из моря.

Паладин размышлял о своем мозге.

Рано утром он обнаружил, что на серверах лагеря «Тунис» его ждет сообщение с завода «Кагу роботикс». Похоже, его просьба была столь необычной, что ее передали робоадмину, и он написал следующее:

Обычно мы не сообщаем личные сведения о донорах органов нашим биороботам. Но поскольку вы являетесь реципиентом органа, мы решили, что сможем передать вам часть информации о нем – при условии, что вы примете эту надстройку для управления собственностью, которая помешает вам поделиться конфиденциальными данными с кем-то еще.

К сообщению был прикреплен файл, который можно было открыть только в приложении, предназначенном для защиты коммерческих тайн. Паладин открыл его и обнаружил, что чем больше он узнает, тем меньше может об этом рассказать.

Оказалось, что его мозг когда-то принадлежал солдату по имени Дикеледи [Фамилия удалена]. Как и Паладин, она служила Африканской Федерации по кабальному контракту. В файле говорилось о том, что Дикеледи погибла при исполнении служебных обязанностей, однако о причине смерти умалчивалось. Очевидно, она умерла так, что ее мозг не был поврежден и его извлекли из нее в тот день, когда был создан Паладин. У него не сохранилось никаких воспоминаний об установке мозга; он знал только то, что мог различить тысячи человеческих лиц и мгновенно определять их эмоции.

Во время создания Паладина робоадмин «Кагу» сказал ему, что мозг позволяет ему обрабатывать информацию, связанную с распознаванием лиц. Но роботы-«руки» на заводе сказали, что мозг не нужен, что он – просто рекламный трюк. Клык повторил эту фразу. В результате Паладин не мог понять, что значит для него этот мозг и зачем он ему.

Робот поковырял программу-надстройку, в которой заключалось его знание, и попытался определить, что он может рассказать Элиашу. Возможно, он сумеет передать больше информации, чем предполагала программа управления правами, если правильно построит фразу.

– У меня есть личная информация, о которой я хочу узнать твое мнение, – сказал Паладин в порядке эксперимента. – Я получил информацию с завода «Кагу роботикс» о моем мозге. Он принадлежал одной женщине, жительнице Федерации. – Все это была открытая информация. Паладин не мог сказать, чей это мозг, но мог обозначить ее местоимением. – Она дала мне этот мозг, но я не знаю, имеет ли он значение. Другие роботы утверждают, что он – просто рекламный трюк.

– Она? Кто она? – Элиаш остановился под пальмой. Горячий ветерок растрепал его волосы.

– Я не могу тебе сказать.

– Но ты знаешь?

– Да.

Элиаш ухмыльнулся и, как и раньше, постучал по панцирю Паладина в том месте, где был мозг.

– Это просто фантастика! Теперь ты знаешь, кто ты на самом деле! – Он помолчал. На его лице отразилась целая гамма чувств, которую быстро сменила одна из его редких усмешек. – Кто мог подумать, что ты – женщина?

Они пошли дальше. Элиаш время от времени поглядывал на Паладина и, вероятно, хотел что-то сказать, но сдерживался.

Паладин провел тщательное исследование слова «пидор» и, наконец, отчасти его понял. Поэтому он знал, что человеческий гендер являлся частью сексуального желания. Но он начал осознавать, что гендер, кроме того, – инструмент ощущения мира. Боевых роботов, особенно таких бронированных, как Паладин, почти всегда называли «он». Люди связывали гендер с поведением и работой, при этом часто игнорируя анатомию. Гендер был одной из форм общественного признания.

Вот почему люди присвоили ему гендер еще до того, как он получил имя.

Когда они подошли к кафе, Паладин ощутил в ветре следовые элементы поджаренного мяса. Они распространялись от фальшивого британского паба, на котором даже была вывеска с надписью: «ТАКИЕ ЗАВТРАКИ ЕЛИ ПОДЛИННЫЕ АНГЛИЧАНЕ В ЭПОХУ КОРОЛЕВЫ ВИКТОРИИ». Было еще совсем рано, клиентов было мало, но в кафе уже сидели несколько семей и большая компания растрепанных тусовщиков, в телах которых все еще гудели метаболизированные вчера наркотики и гормоны.

Прежде чем они вошли, Элиаш повернулся к Паладину и посмотрел снизу вверх в лицо робота. Паладин вдруг понял, что человек ищет одно из тех выражений, которые Паладин всегда пытался разглядеть на лицах людей.

– Может, мне теперь называть тебя «она»?

Паладину, как роботу, было все равно, какими местоимениями пользовались люди. Как говорил Клык, гендер – это то, что люди проецируют на роботов. Местоимения не играли никакой роли. Это будет просто замена одного символа другим. Но затем Паладин подумал о выражении лица Элиаша, которое в данный момент колебалось между желанием и страхом. Ну конечно: если Паладин – женщина, значит, Элиаш не пидор. И тогда Элиаш, возможно, снова прикоснется к Паладину так, как прошлой ночью – давая и получая удовольствие с помощью незадокументированной петли обратной связи.