Лгунья - Екатерина Гичко

В качестве следователя Ранхаш выступал нечасто. Большей частью он был в роли сыскаря, когда требовалось просто найти преступника и препроводить его к месту казни. Но на его воинской должности и это требовалось не слишком часто. И Шидай, и прадед долгое время выступали против того, чтобы он занимался расследованиями, и ставили палки в колёса: до пятидесяти лет Ранхаша очень увлекала работа следователя. Шерех, памятуя о печальной судьбе сына, родного деда Ранхаша, не хотел, чтобы то же случилось и с правнуком. Впоследствии Ранхаш оставил давнюю мечту и сейчас воспринимал её как блажь молодости, поэтому нежданно обретённое место главы сыскного отдела его ничуть не порадовало. Но прадед, видимо, понял, что убиться Ранхаш может где угодно, и в качестве харена санаришского сыска за ним наблюдать проще, чем в качестве дарена, который мотается по всей стране и порой в самых глухих её уголках. Раньше эта опека дико раздражала, но за почти два века Ранхаш привык и перестал обращать внимание. Хотя в юности это особое внимание прадеда доводило его до приступов неконтролируемой ярости.

Но всё же следственная работа увлекала, хотя порой и приводила к головной боли. Как сейчас. Долгие размышления о прошедшем допросе привели его к малоутешительному выводу: у него нет весомых доказательств вины Амайяриды. Ни одного вещественного доказательства. Только свидетель, слова которого подвергли сомнениям. Можно ли считать показания Одаша более весомыми, чем показания магички-недоучки?

Когда ему требовалось кого-то найти, но следов не было, Ранхаш спокойно полагался на свою интуицию. Ему просто нужно было найти цель. Сейчас его интуиция подсказывала, что Амайяриде нельзя доверять. Никак нельзя. Но доводы интуиции нельзя приложить к делу. А если правду говорит девушка? Ранхаш легко мог представить в качестве убийцы и Одаша. Мог он представить этих двоих и сообщниками, не поделившими добычу. В его голове была пара десятков вариантов возможного развития событий, которые было сложно поделить на более и менее вероятные. Нередко бывало так, что менее вероятные версии выходили на первый план, а самые правдоподобные из них оказывались сущей нелепицей. Но из всех этих версий нельзя было выбросить ни Одаша, ни Амайяриду. Как минимум, эти двое что-то знали о произошедшем.

В коридоре перед камерой Амайяриды дежурили оборотни Санаришского сыска. Ранхаш от себя выделил им одного оборотня из своей «тайной» охраны, любезно предоставленной прадедом. Больше для присмотра, чем для реальной помощи. Ранхаш всё же не доверял полностью своим пока малознакомым подчинённым.

— Что там? — коротко потребовал отчёта харен.

— Вроде тихо, — ответил за всех высокий черноволосый оборотень с короткой стрижкой, как раз тот, кого Ранхаш отрядил в охрану от себя. — Господин Шидай несколько раз выходил, затащил туда стол и, кажется, сейчас кормит её.

Ранхаш кивнул. Раз кормит, значит, живая.

Знаком он велел открыть запоры и сам толкнул дверь, не спеша распахивать её слишком широко. Взору его открылась разворошённая постель, на которой в ворохе одеял как птенец в гнезде сидела девушка. Выглядела она немного лучше, чем вчера. Круги под глазами стали ещё насыщеннее, но взгляд был разумным и полным недоверия. Нахохлившись, девчонка пристально наблюдала за перемещениями Шидая. Тот был свеж и полон сил.

— Сейчас поешь и выпьешь лекарство, — радостно вещал он. — Сегодня твоим лёгким уже немного лучше, но кашель может стать сильнее. Я тебе мясной бульон принёс.

Перед девушкой со всей осторожностью была поставлена глиняная миска, от которой шёл густой пар. У Ранхаша аж болезненно заныл язык, словно он его обжёг.

— Хотя нет, подожди, — Шидай поморщился и поднял миску. — Я попробую сперва, а то здешний повар, наверное, впервые в жизни такой деликатес готовил.

Безнаказанно хлебнув обжигающего бульона, лекарь удовлетворённо кивнул и опять поставил миску перед Майяри.

— Солоновато, но в целом неплохо. Пей.

Майяри почувствовала холодный воздух и метнула взгляд на дверь. Её глаза и глаза харена столкнулись и намертво сцепились, как пара клинков.

— Ну что такое? — недовольно протянул Шидай, но, принюхавшись, тут же обернулся. — Господин? Рановато вы, я же сказал, что она очнётся после полудня.

Неохотно оторвав взгляд от тёмных обжигающих глаз, Ранхаш осмотрел своего лекаря и счёл, что тот выглядит вполне неплохо. Только убедившись в этом, он опять взглянул на девушку и отдал приказ:

— Выйди ненадолго, мне нужно поговорить с ней.

— Говорите при мне, — пожал плечами лекарь.

— Шидай, — с нажимом произнёс харен.

Тот фыркнул, но всё же подхватил свой кафтан и направился на выход.

— Проследите, чтобы она выпила бульон, — велел он перед тем, как выйти в коридор.

В комнате воцарилась тишина, сменившаяся через полминуты шорохом: девушка ещё плотнее завернулась в одеяла.

Ранхаш, хромая, добрался до стула и, поставив его перед столом, сел напротив девушки. Майяри пришлось приложить усилия, чтобы не пялиться на его больную ногу. Тёмные, как же она оплошала! Боги, наверное, умирают со смеху, глядя на неё. Вылечить мужчину, который станет её палачом. Майяри и раньше знала, что судьба ей досталась от рождения незавидная, но сейчас она ещё больше убедилась, что просветов в её жизни не будет до тех пор, пока она не переломит доставшуюся ей жизненную дорогу.

— Думаю, мне стоит представиться ещё раз. Ранхаш Вотый, — холодные глаза в упор посмотрели на Майяри.

Её передёрнуло от озноба.

— Амайярида Мыйм, — представилась она в ответ.

— Это ваше настоящее имя?

— Естественно.

Ранхаш внимательно наблюдал за лицом девушки, но ни один мускул не дрогнул на нём.

— Необычное сочетание: странное имя и имя человеческой семьи. Вы же хаги.

Лицо Майяри выглядело совершенно спокойным. Была заметна тень недовольства, но не более того. Кроме того, девушка выпрямилась, вскинула подбородок, и у Ранхаша возникло ощущение, что он ведёт не очень приятный, но всё же светский разговор.

— Не вижу ничего необычного ни в своём имени, ни в имени своей семьи. Господин Ранхаш, вас интересует моё имя или моя причастность к преступлению? — несколько раздражённо спросила девушка.

— Меня интересует всё, — жёстко ответил харен. — Вы хаги, но при этом вы Мыйм. Ваше имя странное, непонятное и ни разу мне не встречалось. Я предполагаю, что оно ненастоящее.

— Вы неправы, — спокойно, не отводя взгляда, ответила Майяри.

Ноздри харена раздулись, но настаивать он не стал. Он уже видел, что простыми уговорами правды из неё не вытянуть.

— Хорошо, допустим, я ошибаюсь, — покорно согласился он. — Где вы родились?

— А школа не поделилась этими данными? — Майяри с трудом удерживалась от ехидства. Весь этот допрос казался ей полным фарсом. Неужели они думают, что она настолько глупа и действительно поверит, что закону нужна справедливость в этом деле? — Я родилась в Розышах.