Виргостан - Вячеслав Бутусов

Герральдий

Я шевелю озябшими пальцами так, будто играю на гармошке. Поэтому я похож на крокодила в шляпе, попавшего в воздушный порт рано утром и коротающего время в ожидании разрешения на вылет. По всей видимости, впереди меня ждет встреча с Радеккой, которая всегда так мило улыбается, что хочется ее стиснуть в объятиях и выжать на себя. Но я сдерживаюсь, и воодева остается целой-невредимой.

Возвращаюсь на прежнее место, где терпеливо продолжаю ждать приглашения на посадку, потому что объявлена двадцатиминутная заминка. Мимо проезжает длинный аэропоезд и останавливается последней дверью последнего вагона напротив выхода на посадку. Из вагона появляется Зэй и входит в «выход на посадку». Пассажиры продолжают болтать, как будто ничего не происходит. Ксарь проходит сквозь стену ожидания и удаляется в сторону заснеженного города. За это время атмосфера успевает отстать на ноль целых и одну сотую.

. . .

Из голубого золота я ныряю сквозь туманный слой и под ним обнаруживаю черно-белый мир.

– А что это за деревья такие нарядные?

– Которые наполовину белые – снегозаслон, а те, что в диагональную черно-белую полоску, так то – спирали развития.

«Ну надо же! Как стремительно все меняется». Мои впечатления рябят как пуантель импрессионистов. Чем ближе, тем непонятнее.

Теперь, когда я снова увидел Радекку, но не узнал ее, она показалась мне почти родственницей, о которой мне много рассказывали близкие. Все так же взглядом она держит за руку, а голосом водит по волосам. Она будто выплавлена из сотен таких, как она. И из каждой сотни взята только одна сотая часть – самая ценная.

Скажите, пожалуйста, сестра милосердия, что происходит со мной? Я вижу себя в третьем лице.

Прекрасно. Можно в воображаемой жизни кого-нибудь представить и даровать ему воображаемую радость. Для этого нужно принять все в себя. Наполниться внешним и слиться с окружающим. Я стал столом, и вижу перед собой себя сидящим в себе. Я – кресло, и я чувствую тепло сидящего во мне человека. Я человек, и я вижу собственные ноги. Мои ноги находятся выше уровня моего сознания. Нужно быть внимательным. Бдительность – это такое возвышенное состояние.

Ко мне пришли нежданные гости. Их нужно убедить в том, что они меня видят, чтобы они перестали разговаривать друг с другом обо мне в третьем лице. Они переполнены каким-то возмущением. И то, как они выплескивают его друг на друга, напоминает систему сообщающихся сосудов, поочередно возвышающихся друг над другом.

– Э-эй! Будьте любезны.

Но они даже ухом не поведут. Странные люди.

– Зачем вы ко мне явились? – спрашиваю я громоподобным голосом.

Они накрываются капюшонами и кричат, что ничего не слышат. Я терпеливо им объясняю, что они не правы. Слышат ли они то, что им говорится? Они вдруг шарахаются и разбегаются в разные стороны. Так и подмывает смешать все направления, но я не имею на это права.

– Счастливого пути! – говорю совершенно спокойно.

Терпение, терпение. Я есть источник терпения. Мое терпение неоскудеваемо.

Если попросить Радекку закрыть чудесные изогнутые глаза, то ничего не изменится. Это внутреннее зрение.

Я выныриваю на поверхность. Яркие солнечные лучи мягко останавливают меня. По щекам струятся приятные теплые слезы.

. . .

Формула человека проста – дух, обитающий в теле. Загребая под себя теплый песок, я думаю о Радекке, и пока я беспомощно болтаю ногами в воздухе, она подчиняет себе весь мир, чтобы сделать его счастливым.

В каждом новом месте, где я останавливался, я складывал алтарь из подручных материалов – ракушек, растений, камней.

Однажды я попытался перехитрить самого себя, встав на голову. Но через некоторое время почувствовал, как тяжело держать на себе Землю и искренне восхитился дивами, с легкой изящностью носящими на своих головах полные доверху планеты.

Я начинаю собирать цепочку из различных колец. Звено первое. Я снова вижу коралловое дерево, по которому можно сверять часы. Черный ствол, с белыми растопыренными ветками, между которыми плавают маленькие и спокойные рыбки. В центре управления наступает всеобщее ликование и жизнерадостный переполох.

– Эй, полегче, полегче! – звучит чей-то недовольный голос.

– Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?

– А я что, лысый, что ли? – возмущается все тот же голос, – дайте мне какое-нибудь поручение.

Тумблер селекторного совещания демонстративно громко отключается. Открывается занавес, на сцене стоят нарядные пингвины. В блюдечко софитного молока вплывает ведущий и торжественно произносит:

– Представляем вашему вниманию чудофон! Хотите подарить ближним радость? Самый простой способ – это заказать чудо на дом…

«Ну, что ж, очень мило», – рассуждает Радекка, поглядывая на меня без раздражения.

Звено второе. Почему это облако за окном сегодня такое недосягаемое? И что это за войлочная гора стоит в прихожей?

Глаза большие и тяжелые, держатся на упругих тоненьких ниточках. Солнце такое настырное, что проникает даже сквозь закрытые веки.

Я вижу кругом воду. Всё из воды. Стены, стол, стулья, пол. И даже свои руки, которые перетекают из стороны в сторону. Я беру огромную ложку, но ложка растекается по столу. А я так хочу что-нибудь съесть, что падаю без сил, прямо на пол, лицом вниз. И очень хлестко ударяюсь о каменную плиту. Это именно то, что мне сейчас нужно.

Звено третье.

– Эй, на носу! Как там у вас дела? Помощь нужна?

– Опускай тросы! Поднимаем над раковиной, надо осмотр произвести. И посыпьте чем-нибудь гигроскопичным.

Так, что мы имеем. Два тусклых глаза с приспущенными веками, распухший лоб и сломанный незакрывающийся рот. Постельный режим! Меня кладут на диван. Я принимаю форму дивана. Меня накрывают теплой стороной пледа, и я начинаю кристаллизоваться. Подходит домашняя собачка и начинает меня лизать. Ей нравится. Она радостно поскуливает. Я хочу ее остановить, сказать, что не надо меня слизывать, но собачка меня не слышит. Я вижу ее розовый язык. Интересно, что происходит с водой внутри собачки. Куда она девается?

Вернемся к дереву. Не такое уж и простое это дерево. Ветки, как руки, к небу подняло. Это ведь неспроста. Дерево живое, и оно так же, как я, отображает своими действиями окружающую действительность.

На сей раз никакой воды. Все каменное. Пол, стены, стол, стулья. Мне приносят каменный чай, и я пытаюсь взять его каменными пальцами. Главное, чтобы не было землетрясения.

Летит чайка, спотыкаясь о ветер, падает, протыкая песок насквозь.

Цитата