Судный день - Адриан Д'Аже

О’Коннор открыл дверь ванной комнаты. Среди личных туалетных принадлежностей Алеты стоял один пузырек лекарств с надписью «сарафем», до половины заполненный пурпурно-розовыми капсулами. Он осмотрел эти капсулы и сравнил их с образцами всевозможных цветов, форм и размеров из своего портфеля. «Интересно, — подумал он, — почему Алете был предписан флуоксетин, который также называется „прозак“, а для женщин имеет еще одно название — „сарафем“? Может быть, Алета принимает его из-за острой формы предменструального синдрома? Или у нее просто клиническая депрессия? Последнее более вероятно, хотя, если мое начальство с Пенсильвания-авеню хочет заполучить на блюде ее голову, собственные проблемы медицинского характера должны интересовать доктора Вайцман в самую последнюю очередь».

О’Коннор взял из своего портфеля маленький пакет и выбрал в нем капсулу, которая была похожа на те, что лежали в бутылочке доктора Вайцман, и которую ребята из научно-технического отдела в Лэнгли называли «аспириновая рулетка». В пурпурной капсуле содержалась мощная доза морфина, эквивалентная двумстам миллиграммам героина, которая более чем вдвое превышала дозу, способную убить даже законченного наркомана с высоким сопротивлением организма. Полиция обнаружит в ее крови морфин, и в прессе начнутся пересуды, но за неимением мотива и при отсутствии в пузырьке других отравленных таблеток полицейские заподозрят, что она употребляла наркотики, газетчики тут же потеряют к этому всякий интерес, а коронер будет вынужден прийти к заключению о причине смерти, которая лежит на поверхности.

О’Коннор остановился, припоминая свой разговор с Уайли, который происходил в Лэнгли. «Выясните все, что можно, об этой сучке Вайцман, а потом заставьте ее навсегда замолчать!» И снова возникал тот же вопрос, требующий ответа… зачем? «Вы, О’Коннор, ступаете на чертовски тонкий лед».

Впервые за свою долгую карьеру Куртис О’Коннор не подчинился приказу в ситуации, описанной как «явная и действующая опасность», приказу, который мог отменить только президент. О’Коннор очень сомневался, что президент имеет хотя бы малейшее понятие о том, что затевают вице-президент, Уайли и другие горячие головы из Пентагона. Он положил «аспириновую рулетку» обратно в свой пакетик и сунул его в портфель. ЦРУ сейчас было не тем агентством, куда он пришел двадцать лет назад, и он подчинится их приказу не раньше, чем узнает, почему Вашингтон хочет убить эту женщину.

Ватикан, Рим

Префект Конгрегации доктрины веры кардинал Сальваторе Феличи работал за громадным письменным столом в своем роскошном кабинете во Дворце святой инквизиции. Этот желтовато-серый дворец до сих пор носил свое зловещее имя. Отец Феличи, Альберто, был доверенным советником Папы Пия XII, и кардинал подхватил семейную традицию служения святой Церкви.

Кардинал Феличи был высок и хорошо сложен, он гордился своими прекрасными черными волосами с легкой проседью, которые были зачесаны назад под его пурпурной zucchetto — отличительной круглой шапочкой членов коллегии кардиналов. У него было вытянутое прямоугольное лицо с большим орлиным носом. Его пронизывающие серые глаза с темными кругами под ними были прикрыты, но от их зоркого, как у сокола, взгляда не могла укрыться ни одна мелочь. Ярость его нарастала по мере того, как он читал статью гватемальского археолога доктора Вайцман, которую ему услужливо переслал папский нунций в Гватемале. Красная ручка Феличи зависла наготове, пока он вникал в утверждения автора о существовании утерянного Кодекса и пытался расшифровать связанные стрелками знаки на рисунке календаря майя, который приводила Алета.

В отличие от наших линейных календарей, календари майя, как видно из рисунка, измеряли время короткими и длинными циклами, что давало им возможность предсказывать основные повторяющиеся события. Календари майя короткого и длинного счета пересекались, словно шестеренки в коробке передач. Большое колесо, Хааб, основывалось на циклах Земли, включая восемнадцать месяцев по двадцать дней в каждом, что давало 360 дней. Короткий девятнадцатый месяц состоял из пяти дней, что вместе составляло уже 365 дней. Маленькое колесо, священный Цолькин, основывалось на циклах звездного скопления Плеяды в созвездии Тельца, четко видимого на ночном небе планеты Земля. На 21 декабря 2012 года приходится редкое, происходящее один раз каждые 26 000 лет зацепление шестеренок календаря, который может давать предсказания на четыре, 4000 или 40 000 дней.

Мы живем в эпоху конца времени по календарю майя, конца времени, которое точно диктуется движением планет. Большой 26 000-летний цикл — точнее, цикл из 25 625 лет — состоит из пяти более мелких циклов продолжительностью по 5125 лет каждый, и майя вычислили, что наше Солнце, которое они называли Кинич-Ахау, один раз за каждый такой малый цикл проходит через центр нашей галактики.

Доказательств точности предсказаний майя существует множество. Более тысячи лет назад они предсказали солнечное затмение 11 августа 1999 года с точностью до секунды, — оно состоялось в 11:03:07 по единому всемирному времени, — затмение, которое было самым наблюдаемым в истории и первым, наблюдавшимся на территории Объединенного Королевства, начиная с 1927 года.

Сейчас мы находимся в пятом цикле нашего Солнца. Восстановленные в Гватемале стелы майя говорят, что четыре предыдущих цивилизации были полностью уничтожены в результате сокрушительных апокалипсисов, вызванных совпадением положения Солнца с осью, исходящей из центра галактики. Могучая энергия из центра вызывает вспышки звезд невообразимой мощности, что сопровождается сменой полюсов собственного магнитного поля Солнца. В таком случае, что же мы можем поделать со всем этим? Кодекс древних майя содержит ключ к спасению человечества, но старейшины потомков древнего народа продолжают хранить молчание о его местонахождении.

Пересекающиеся календари майя, позволяющие предсказывать события в будущем

На полях статьи в «Археологе майя» Феличи своей тонкой рукой, похожей на лапу паука, написал: «Языческие практики майя всегда представляли угрозу истинной вере. Их библиотеки были сожжены не зря. Если Кодекс майя существует, он обязательно должен быть найден и спрятан в секретном архиве. Вайцман ищет его, и за ней необходимо следить».

* * *

Феличи положил журнал обратно в лоток для поступающих документов и взглянул на стоявшую на видном месте на книжной полке репродукцию портрета Томаса де Торквемады, человека, постоянно вызывавшего в нем восхищение. Торквемада, великий испанский инквизитор, всегда непреклонно стоял на страже веры.

Феличи встал из-за своего письменного стола и, утопая туфлями из мягкой итальянской кожи в ворсе толстого пурпурного ковра, прошел к противоположной стене, где в обстановке доминировала бесценная картина Леонардо да Винчи «Святой Иероним», написанная маслом по дереву и взятая из запасников Ватиканской пинакотеки. Иероним был самым любимым святым Сальваторе Феличи. В 393 году нашей эры Иероним объявил половые сношения порочными, и Феличи тоже считал, что, помимо непосредственной функции воспроизведения рода, супружеские пары вообще должны воздерживаться от сексуальной активности. Он отодвинул картину в сторону, набрал код стенного сейфа, вытащил из него темно-красную папку со своим фамильным гербом, тисненным золотом, вернул картину на прежнее место и снова сел за стол. В этой папке находились копии документов ЦРУ по доктору Вайцман, которые Говард Уайли на прошлой неделе переслал ему с дипломатической почтой. В ней также были регулярные доклады папского нунция из Гватемала-сити, во многих из которых отмечалось повышение активности левых сил в правительствах американских государств, выступавших против римской Церкви.