Реформатор после реформ. С. Ю. Витте и российское общество. 1906-1915 годы - Элла Сагинадзе

Ваша дипломатия переживает серьезный момент. Еще на Берлинском конгрессе старая школа салонных дипломатов оказалась совершенно не удовлетворяющей требованиям времени ‹…› Россия крепнет и возрождается, но нужны руководители с гениальным умом и богатым опытом. ‹…› В дипломатических русских кругах постоянно слышатся жалобы на то, что нет людей и что потому на виднейших местах приходится держать старцев, перешедших «все пределы возраста». У вас есть человек, который мог бы взять на себя колоссальную задачу научной постановки русской политики. Это граф С.Ю. Витте. Его финансовая система вынесла все испытания. А в наше время политика неразрывно связана с экономикой. Компетентность Витте как финансиста вне сомнений, и этого достаточно, чтобы считать его человеком, без которого России не обойтись, если [бы] даже у него и не было блестящего дипломатического дебюта у нас в Америке. Но пойдет ли Витте на вторую и даже на первую роль при настоящих условиях? ‹…› Разрешение славянского вопроса – величайшая проблема XX века ‹…› найдется ли в России свой Бисмарк и Меттерних – покажет будущее[500].

Это письмо представляется показательным по нескольким причинам. Очевидно, что – в условиях обострения обстановки на Балканском полуострове и европейской неурядицы – на повестке дня в обществе был вопрос о том, что нужен некий посредник, обладающий достаточным опытом в разрешении международных конфликтов, компетентностью и определенным политическим весом. Для сравнения сопоставлю процитированный выше документ с материалами прессы.

Примечательны в этом отношении статьи выдающегося еврейского писателя Шолом-Алейхема. В 1913 году крупная варшавская газета «Гайнт» («Сегодня») предложила ему писать политические фельетоны, в первую очередь о международной политике, под маской одного из придуманных им героев – простоватого Менахем-Мендла[501]. В основе сюжета лежит переписка между Менахем-Мендлом, типичным «человеком воздуха», который путешествует по свету в поисках легких заработков, и его женой, Шейной-Шейндл, мир и кругозор которой ограничен пределами местечка. Эти фельетоны выходили в течение почти всего года. Основной международной проблемой 1913 года, о которой в них шла речь, были Балканские войны. Так, в очередном «письме», от 27 апреля, обсуждая нарастание противоречий между «великими державами» по вопросу Дарданелл, Менахем-Мендл определил суть проблемы – не хватает посредника: «Настоящий маклер, когда он вмешается в нужное время, совершенно меняет все дело. Так, например, вышло у дяди Пини с тетей Рейзей[502]. Если бы тогда не вмешались два маклера, Витя[503] с одной стороны, и Рузенвельт[504] – с другой, кто знает, чем бы дело кончилось…»[505]

Имя Витте упоминалось как пример образцового посредника. В фельетоне от 30 мая Шолом-Алейхем продолжил обсуждать международные проблемы в выбранной им манере, выразив догадку, что вскоре Россия перейдет к более решительным действиям в связи с переменой главы Министерства иностранных дел: «Поговаривают, что Сезонов[506] подает в отставку, а на его место приходит Витя, наш Витя. Видишь, это уж совсем другая политика и другие дела. Витя, понимаешь ли, мишелону[507]. Он уж точно знает, что такое “гос”[508], “бес” и “столаж”[509]. Он, между прочим, был министром финансов! Он им всем может дать фору и заткнуть их [великие державы. – Э.С.] за пояс!»[510]

В этой статье – надо заметить, как и в письме М. Леоновича, – имеется отсылка к осведомленности графа в финансовых и биржевых операциях. Качества, присущие ему как многоопытному министру финансов и обычно расцениваемые современниками скорее в негативном ключе, – хитрость, изворотливость, смелость, ловкость – в данном случае превращались в его преимущества, делая графа потенциальным медиатором в разрешении острейшего и запутанного общеевропейского конфликта.

В следующем фельетоне, от 6 июня, написанном также от лица Менахем-Мендла, Шолом-Алейхем заявлял об этом еще более откровенно:

Я завидую Вите, в котором купеческий азарт сочетается с хитростью настоящего биржевика, прирожденного шпегелянта. Поговаривают, дал бы Бог, чтобы это оказалось правдой, что вскоре он снова возвысится. Я бы тогда, – говорю я, – тоже возвысился. У меня для него, – говорю я, – есть особая комбинация, и с ним мне не понадобится никакой посредник. С ним я сам смогу, – говорю я, – обо всем договориться. Он когда-то жил в Одессе, так, говорят, он хорошо понимает по-еврейски, в крайнем случае у него жена мишелону, ее зовут Матильда… Это не секрет, с ней знакомы гомельские маклеры…[511]

Разумеется, следует иметь в виду, что в этих фельетонах изложена точка зрения не самого Шолом-Алейхема, а вымышленного героя, маски, которая транслирует вкусы и мнения «простых людей», мещанских еврейских кругов. Этот источник прекрасно иллюстрирует и сложившуюся юдофильскую репутацию Витте. Снова актуализируется сюжет с его супругой как связующим звеном между графом и евреями. Важно подчеркнуть, что мнимое юдофильство сановника расценивается в данном случае, безусловно, положительно.