Трибунал для судьи - Вячеслав Денисов

Щурясь от яркого света, я шагнул за дверь гаража. Судя по присутствующему контингенту, после слова «мочите» Гурон уехал. Передо мной, как рейнджеры, стояли двое бандюков с пистолетами и один – с автоматом. На крыльце, мучаясь от нестерпимой зубной боли, сидел боксер-привратник. Складывалось впечатление, что перед отъездом Гурон ему добавил за мое «свободное проникновение». Один из тех, что был вооружен пистолетом, корчился от боли и держался за левый бок. Если бы ему так «приехало» в правый, он давно бы уже был на том свете. В этом случае восстановить печень не помогло бы никакое «Эссенциале– форте».

– Ох ты, блядь! – удивился автоматчик. – Смотри, Витек, а олень-то солидный. В костюмчике. Ну-ка, иди сюда, родной.

«Сюда» – это к стене. Так, во всяком случае, указывал длинный глушитель автомата. Я пригляделся к пистолетам. Земцов был прав. Барабанные «кольты» с короткими, пузатыми ПБСами. Из них и убивали собак в доме, когда похищали Рольфа. Кстати, где он?

Ствол автомата и глушитель того, кого не задела моя пуля, стали неприятно ползти вверх. Первый остановился на моих коленях, второй – на уровне пояса. Вот скоты! Даже убить по-человечьи не могут! Нет чтобы в голову – раз, и все дела! Им нужно, чтобы помучился.

Пора работать, иначе меня уже никто и никогда не найдет. Закрываясь левой рукой от яркого света, я бросил простую фразу:

– У вас кто за электричество платит?

Всего тысячная доля секунды на переваривание информации.

Ровно столько, сколько мне нужно…

Появление на свет божий 8008 вбило клин в сознание бандюков. Это было уже слишком для их понимания. Появилась еще одна тысячная доля. Ровно столько, сколько мне нужно. Стрелять мне пришлось дважды.

Автоматчик выронил на вычищенный от снега асфальт автомат и обеими руками схватился за горло. Кровь хлестала из сквозной раны, как из дырявого пожарного рукава…

Тот, что с пистолетом, сразу завалился сначала на колени, потом опрокинулся на спину. С ним сразу все стало ясно. Он лежал в позе грузинского танцора, подломив колени, и сливал изо рта кровь на ледяной асфальт. Его кольт после моего выстрела отлетел метров на пятнадцать в сторону.

– Брось! – коротко приказал я раненному в бок. Его поразил шок от увиденного. Его глаза и рот были широко открыты, рука сжимала пистолет так, что от костяшек отсвечивали зайчики лампочного света. – Я сказал – брось!

Все это время я держал его под прицелом. Но этого не требовалось. Парень был в ступоре. Я медленно подошел к нему и вынул из руки оружие.

– А теперь – к крыльцу! – Толчок в спину.

Мой славный боксер, очевидно, претерпевал такую челюстную боль, что все происходящее вокруг его совершенно не занимало. Кто там кого убивает – какая разница? Меня тошнит, меня мутит, сейчас я снова потеряю сознание от боли… Я усадил «робокопа» рядом с ним.

– Кто еще в доме? Щенок в доме?

Вопрос в пустоту. Обоим сейчас можно было прививать черенки вишни или сливы. Им было все равно. Я обшарил карманы загипнотизированного убийцы собак. Все, что мне нужно, это мобильный телефон. Нет, у этого лишь портмоне и упаковка презервативов. Триппера он боится. А вид такой, словно только что его поймал.

Давай, боксер, выворачивай кармашки. Енот не твоим ли другом был? А вот и телефон. Хотя нет, судя по виду – это таксофон. Впрочем, неважно. Меня сейчас устроила бы даже телефонная будка.

– Братан, заберу, ладно? – Я уже набирал номер телефона кабинета Земцова. – Все равно он тебе ближайшие два месяца не понадобится. Все, что тебе нужно, это карандаш и бумага… Алло!

– Да-а-а-а…

Земцов ходил по двору, держа руки в карманах и рассматривал «убранство» двора Виктора Гурова. В гараже, в подсобных помещениях и на улице изыскивали криминал человек десять в масках и камуфляжной форме. СОБР. В доме несколько оперов во главе с Максом допрашивали жену Вити и производили обыск. Только мне там делать было уже нечего. Когда РУБОП штурмовал уже опустевший дом Гурова, я оставил на крыльце двоих своих подопечных и бросился в особняк. Случилось то, чего я ожидал, но во что не хотел верить. Рольфа в доме не было. Но все указывало на то, что совсем недавно он здесь находился. Я даже не задавал вопросов перепуганной супруге бандита. Две миски – одна с водой, вторая с сухим собачьим кормом, стояли у стены на первом этаже. Рядом же стоял огромный пакет «Педигри». За все это время мой вечно голодный Рольф, который всегда сметал все до последней крошки, даже не притронулся к еде. Он брал пищу лишь из моих и Петьки Варфоломеева рук.

Земцов остановился у распахнутого настежь гаража. В десятый раз он оглядел прошитые насквозь ворота и «Тойоту-кэмри». И в десятый раз спросил:

– Антон, как они тебя не зацепили?

Я понимал, что этот вопрос сейчас носит уже риторический характер. Саша о чем-то думал и уже принимал в голове какие-то решения. Он ткнул пальцем в мертвого автоматчика:

– Марат. После того, как Гурон стал положенцем, проявил себя в полную мощь. Все «черные» на рынках обложены данью именно им. Удачный выстрел…

В лежащего рядом:

– Это – гуроновская «шестерка», Слон. Я его раз привозил к себе, но зацепить было нечем. Ты зацепил удачно. А теперь пойдем, побеседуем с Гуроном-младшим. Надо Витю из комы вывести, иначе разговаривать будет невозможно. Ты ему «козу» показал, что ли? Парень из шока выйти не может.

Мы приблизились к крыльцу. Боксера на нем уже не было. Земцов приказал погрузить его в микроавтобус. Мини-автозак такой, беленький.

– Родной, – опер похлопал Гурова-младшего по щеке, – приди в себя, пока я тебя попинать не приказал.

Тот поднял голову и бессмысленными глазами посмотрел на Земцова.

– Расскажи-ка мне, откуда в доме столько оружия и почему вы решили убить судью Струге. Только быстро, иначе я «Скорую» еще долго не вызову.

У Вити ныл простреленный левый бок, но он словно не замечал этой боли. Было видно, что он, наконец-то, стал приходить в себя. На щеках появился румянец, движения приняли осмысленный характер. Он уже понял, что на этот раз влип окончательно, поэтому тянул с ответом. Мне хорошо знакомо такое поведение преступников. Когда у них в жизни все хорошо и даже в голову не приходит, что за это «хорошо» придется отвечать, они смелы и беспредельны. Но когда их в самый неподходящий момент накрывают, как мышь – стеклянным колпаком, к ним сначала приходит чувство того, что это – сон, потом – дикий страх, и, наконец – мысль о том, как из всего этого дерьма выбраться и не замараться. Витя Гуров перешел в третью фазу. Я знал, что предметно разговаривать с ним здесь, на крыльце его собственного дома, бесполезно. Существует много факторов, способствующих откровению жулика. Это и толковая оперативная «прокачка», и «работа» с ним в камере через своего человека, и зловоние камеры, и голод, и отсутствие сигарет, и недостаток сна… Я могу перечислять до утра. Но это все теория. Нужна практика. А здесь, на крыльце, рядом с визжащей женой и перед трупами подельников, он ни за что не заговорит.