Трибунал для судьи - Вячеслав Денисов

– Сейчас ты мне говоришь, где гараж, и я тебя отпускаю. Если будешь молчать – отвезу тебя в свой гараж. Ты знаешь, что у меня есть гараж? Гурон тебе не говорил? Я там насильников допрашивал! Там крючья и веревки! И длинные иглы. Я повешу тебя вниз головой и буду бить металлической трубой…

Я сам пришел в ужас от того, что говорил.

– У меня там еще одна собака есть! По кличке Белочка. Я ее даже на улицу не вывожу, потому что она однажды откусила стопу одному педофилу. Я буду отрубать от тебя палец за пальцем и кидать ей…

Мать моя! О чем это я?!

– Я скажу, где щенок!

– А потом я тебя вздерну на дыбу и буду капать расплавленным оловом на затылок. Слава богу, брить не надо. Ты разве не знаешь, малыш, сколько людей пропадает, когда их забирает прокуратура? А потом находят искалеченные останки пидоров и некрофилов где-нибудь в лесу…

– Улица Печатников, дом семь!

– А вешают эти убийства на других пидоров. Вот так, милый, прокуратура и работает!..

– Я даже дорогу покажу! Я прямо сейчас покажу! Поехали, а?! Ну, пожалуйста, поехали, а?!

– А поскольку пидоры в нашей стране никогда не заканчиваются, находят и находят люди в лесах изнахраченные прокуратурой трупы зоофилов и трансвеститов. Ну, просто не может иначе прокуратура работать, пойми! Дел в производстве по сто штук! Куда убийц девать?! Тюрьмы переполнены!!!

Струге, ты маньяк…

Мой тестируемый снова стал сворачиваться в эмбрион. Как бы у него психологического шока не было.

– Кстати, а сколько людей сейчас в доме? Ты говоришь – это частный дом?

– Да… – прошептал тот откуда-то из-под сиденья.

– Что – «да»? – уточнил я. – К Белочке, что ли, хочешь?

– Частный, частный дом… Там брат Гурона живет, Витька. Человек пять там, наверное…

Так, Печатников, дом семь. Единый государственный экзамен сдан на оценку «пять с минусом».

– Пшел вон отсюда! – Я вытолкнул тело из машины ногой и кинул в темноту его норковую шапку. – В четвертый раз встречу – отвезу к Белочке!

Самым умным было сейчас вернуться с информацией и этим подонком в РУБОП и организовать четко спланированную операцию по задержанию преступной группы. Мне – Рольфа, Земцову – все остальное. Но я жил уже не разумом, а чувствами. Я слышал, как меня зовет щенок с еще не окрепшими ушами по кличке Рольф.

Или – не зовет. А просто лежит на ледяном бетонном полу темного гаража и беззвучно плачет. Я видел один раз, как он плачет. И сейчас эта картина стояла передо мною…

Я не помнил дороги, выжимая из бандитской «Газели» всю мощь. Я не замечал ни светофоров, ни встречных машин, ни перекрестков. Кто-то свыше хранил меня. Хранил до тех пор, пока я не въехал на улицу Печатников в частном секторе.

В темноте меня вело к дому наитие. Машину я оставил в самом начале улицы. Темнота была такая, что ее можно было даже не загонять за какой-нибудь дом. Однако по улице могли проехать люди Гурона. И первый вопрос, который они задали бы сами себе – какого дьявола их «Газель», вместо того, чтобы выслеживать жену Струге, стоит неприкаянная в другом конце улицы, да еще около интересного дома? Поэтому я, выворачивая наружные зеркала, загнал ее в бурелом, подальше от дороги.

Да, очень нелепо выглядел сейчас находящийся в очередном отпуске мировой судья Струге Антон Павлович. Вооруженный до зубов, он огородами, по пояс в снегу пробирался к седьмому дому по улице Печатников. Темень была такая, что я боялся сбиться с курса и уйти к какой-нибудь свалке. Время от времени я поглядывал вправо, туда, куда пробивался свет из окон домов. Я совершенно сейчас не понимал, что за чувство меня ведет. Или это природное упрямство, – отобрали то, что мне принадлежит, или желание восстановить справедливость. Может, это… Нет, это не чувство долга. Только не чувство долга! Тогда что меня вело? Я вспомнил морду Рольфа и понял. Привязанность.

Еще меня мучил один вопрос. Как скоро за псом прибудет Виолетта Штефаниц? С момента похищения Рольфа не прошло и суток. Если Гурон отзвонился в Германию, то молодая особа постарается прибыть за ним как можно раньше. Не дай бог, собака заболеет, не дай бог, будет неспособной к воспроизводству! Трехсотпятидесятилетний труд предков пойдет прахом. Тем не менее, Германия – это не соседняя деревня. Оттуда еще нужно приехать. Что ж, время у меня есть.

Седьмой дом можно было определить, не загибая пальцев. Среди рубленых хат затесался такой маленький двухэтажный особнячок брата Гурона – Вити. Он больше походил на замок Бэтмена, нежели на дом. Ничего не поделаешь. Такой дом может купить только тот, кто способен украсть даже вонь у козла. Судя по всему, стиль жизни Вити мало отличался от стиля жизни его брата. На судейскую зарплату такой дом не построишь. Нет, судья, конечно, может позволить себе жить в таком доме, и я даже знаю многих таких. Но я сейчас речь веду о зарплате, а не о…

Что я теряю? Жизнь? Я могу потерять ее в любой момент. Я нажал на кнопку звонка у кованых трехметровых ворот. Если дверь не откроют, а сработает самый банальный домофон – что сказать? «Вам телеграмма»? Ага, Гурону – телеграмма… Смешнее ничего не придумаешь. Но вышло все гораздо проще. Через минуту по ту сторону ворот заскрипел снег и стали лязгать засовы. Сейчас что сказать? Спросить, как пройти к библиотеке?

Дверь открыл юный бычок в короткой кожаной куртке.

– Тебе чего?

К СУДЬЕ нужно обращаться только на «Вы».

Бычок оказался не Мишей из «железки». Как выяснилось, мы с ним оба какую-то часть жизни посвятили одному виду спорта. Я промазал мимо его небритого подбородка и тут же получил хук слева. Сработал автомат, и я наклонил голову в сторону удара. Профессиональный прием. Рисковый, но когда получается, эффект потрясающий. Больно, правда. Зато у бычка выбиты о мою твердую голову все пальцы на левой руке. Это я по треску понял. А это очень хорошо. Раз он сразу сработал с левой, значит – левша. Теперь – правша. Главное, чтобы на помощь не позвал…

Однако паренек оказался не из трусливых. Стиснул зубы и пошел напролом. Ногами не работал. Сто процентов – боксер! Спарринговаться посреди двора у меня желания не было. Он был меньше ростом, руки, соответственно, короче. Я разорвал дистанцию, а когда он расслабился и пошел вперед, поймал его на противоходе все тем же прямым справа.

Ох, как хорошо получилось! Как тогда, в подъезде у Леши Холкина. Только сейчас, кажется, дело закончилось переломом челюсти… Это я опять по треску понял.

Нокаут!

На десятой секунде боя. Струге, а ты еще очень даже ничего!

Парень с размаху грохнулся на задницу, некоторое время посидел, словно размышляя о прожитом дне, и завалился на бок. Схватив его под мышки, я поволок его в тень двора. Без аммиака он очнется не раньше, чем через минут пять. Но потом все равно ничего сказать не сможет. Только показать.