Беременна на полставки - Ульяна Гринь

Собирая несколько шмоток в пакет, я хихикала про себя. Мама положит мне с собой блинов, умора! Как Илья отнесётся к этому? Хотя пельмени он любит, почему бы ему не любить домашние блинчики?

Когда я вышла из комнаты, мама всучила мне пластмассовую миску, закрытую крышкой:

— Держи, они ещё горяченькие, потом в микроволновке подогреешь. А домой сегодня приедешь ночевать?

— Мамуль, ты моё чудо! Я постараюсь!

Чмокнула её в щёку и улыбнулась. Нет, ни за какие коврижки я не перееду никуда без мамули! Так и скажу Илье: будем жить вместе с моей мамой. Хочет не хочет, а вот так. Мама идёт в приложение ко мне.

Конечно, вряд ли он будет доволен и рад… Скорее всего, он будет очень недоволен и совсем не рад. Но по-другому я не хочу и не могу. Мамуля без меня зачахнет…

— В любом случае, мам, я тебе позвоню, хорошо?

— Хорошо, хорошо, иди уже к своему Илье! — притворно ворча, она подтолкнула меня к двери. — Главное, чтобы вы провели хороший выходной!

— Мы над этим работаем!

Мы будем очень сильно над этим работать. Особенно я.

Илья ждал меня у джипа. Высокий, стройный, хорошо одетый… И мой. Хотя бы на сегодня и завтра он только мой! А там хоть трава не расти.

— Ника, это все вещи? — удивился он при виде меня и взял сумку из руки. — А тут что?

— Мама передала блинчики. Это не все вещи, это на два дня, — усмехнулась я, садясь в машину. Илья закинул сумку на заднее сиденье и прокомментировал:

— На два дня берут чемодан обычно…

— Мне не нужно столько вещей, — рассмеялась. — Мы же не в отпуск едем!

— Когда-нибудь и в отпуск поедем, — пообещал Илья, выезжая на улицу. — А пока — мини-отпуск.

— Блинчики пахну-ут! — я поплотнее завернула пакет с миской, чтобы не соблазняться до дома. — Есть хочу…

— Ты же слопала тарелку пельменей!

— Нас трое, а ем я одна! — обиделась притворно, а Илья фыркнул:

— Ах да, я и забыл, прости! Придётся предусмотреть для тебя полтора килограмма мяса.

— Издеваешься, да?

— Иронизирую, солнышко, не дуйся.

Его ладонь оторвалась от ручки передач и накрыла мои пальцы, согревая живым теплом. Дрожь пробежала по моему телу — горячая дрожь предвкушения. Я жаждала того момента, когда мы снова будем вдвоём в спальне, только мы и никого больше в целом мире! Как мне было хорошо в этот момент — уж не это ли зовётся счастьем? А ещё блинчики в пакете… И шашлык, и Петродворец!

— Чего ты улыбаешься, как кот на сметану? — подозрительно спросил Илья. Я только рассмеялась, загадочно качая головой:

— Не скажу!

— Ну и ладно.

Когда мы въехали во двор шале, я увидела в дверях дома симпатичную стройную женщину лет тридцати. Она была одета в спортивный костюм, поверх которого был повязан фартук, а в руке у неё была метёлочка для пыли. Илья припарковался у газона и сказал:

— Сейчас познакомишься с Валей. Главное, не обращай внимания, она хорошая, но… кхм въедливая!

— Она меня будет есть? За что?

— Она у меня пять лет работает, знает, как мы с Юлькой разводились.

— А-а-а, понятно. Значит, теперь она будет меня оценивать, гожусь ли я тебе в… подруги?

Илья рассмеялся, выскочив из джипа, обошёл его, открыл мне дверцу и доверительно ответил:

— Она обязательно будет тебя оценивать, но ты не поддавайся на провокацию.

— Не поддаюсь… на провокацию, — кивнула, спускаясь на гравий дорожки. — Я спокойна. Я беременна.

— Не волнуйся ты так, Валя просто служащая. Пошли! Улыбайся!

Я улыбнулась. Илья мотнул головой:

— Не скалься, ты же не собираешься её кусать?

— Прости. Я лучше не буду улыбаться.

Так мы и подошли к крыльцу: Илья с улыбкой, а я без. Валя изобразила на миловидном круглом лице, лишённом аристократичности, подобие приветливости:

— Здрасьте! А я как знала, Илья Владимирович, с утра прибралась в вашей спальне. А девушка в гостевой комнате будет ночевать? Или домой поедет к вечеру?

— Валя, мы же договаривались, — укоризненно ответил Илья. — Знакомьтесь: Валя — Ника. Можно нам чаю? Будь добра, Валечка.

— Подогреть блинчики, — шепнула я, подпихивая его в бок локтем. Илья взял пакет и передал Вале:

— И подогреть блинчики, пожалуйста.

Горничная взяла пакет и окинула меня не слишком добрым взглядом. Казалось, от него не ускользнули ни складочки на талии, ни вывернувшийся край лацкана на пиджаке, ни маленькое пятнышко от шариковой ручки, которое осталось на кармане… Ощутив себя в полной мере неряхой и особой, далёкой от шика Ильи, я вспомнила, что нельзя поддаваться на провокации, и вздёрнула нос.

— Пошли, в прошлый раз ты не успела осмотреть дом, я покажу тебе террасу, бассейн.

— У тебя есть бассейн? — удивилась я. — Хотя да, при таком доме должен быть бассейн! Но я не умею плавать…

— Ну и не будешь плавать. Позагораешь на лежаке, а я буду брызгать в тебя!

— Ах-ах, как смешно!

Мы прошли через гостиную к задней двери, и я ахнула, на этот раз уже в искреннем восхищении:

— Ничего себе! Это ты цветами занимаешься?

— Ты что?! Садовник, конечно!

— Красота неописуемая! Мама умрёт от зависти, когда я ей расскажу!

— Да ладно тебе…

Цветы были повсюду. Вдоль дорожки, вокруг бассейна клумбами, рядом с маленьким прудом на альпийской горке… Строгие шары георгинов мешались с легкомысленными белыми ромашками, пошлые флоксы выпячивались вперёд благородных роз, а с кустов свисали живописные гроздья яркого жёлтого львиного зева. Аромат… Описать аромат сада я бы не смогла. Но знала, что именно здесь смогла бы создавать прелестные вещи, рисовать эскизы моделей и вдохновляться на шикарные в своей простоте ансамбли.

— Илья, — я обернулась к нему, взяла за руку, — можно я останусь тут навсегда?

— Нельзя, — рассмеялся он. — Ты же хотела смотреть на фонтаны!

— Да какие тут фонтаны! Я влюбилась в твой сад! Это просто чудо!

— Мне приятно.

— Я готова переехать на всё лето, только чтобы жить в этом саду!

Илья обнял меня за плечи, приподнял лицо и шепнул:

— Переезжай, и не только на лето.

А потом поцеловал — долго, нежно, сладко.

Нашу идиллию прервал голос из дома:

— Чай готов, блины нагреты, идите обедать, пожалуйста!

Илья скорчил гримасу, а я шёпотом спросила:

— Это уже начались провокации?