Сын болотной ведьмы - Татьяна Рябинина

Наш план, плохо продуманный и рискованный, провалился. Все мы закончим свои дни в крепости для государственных преступников, одно название которой наводит ужас. А Гергис так и останется у болотной ведьмы в зачарованном сне. Я надеялась лишь на одно: что Вейлис, когда его станут допрашивать, не проговорится о Марилле, и та будет с Рейной в безопасности. Если, конечно, они благополучно добрались до деревни.

Повозка остановилась, один из двух стражников, сидевших на скамье напротив меня, привстал, собираясь открыть дверцу, но тут снаружи раздался какой-то шум и крики.

- Сиди с ней, я узнаю, что там, - сказал он второму и вышел.

Не было его минут пять, затем дверца открылась.

- Выходите, - приказал мне стражник. И добавил для своего напарника: - Вестар сбежал по пути.

- Как? – не поверил тот.

- А вот так. Справился с двумя, разорвал тент и сбежал. А возничий ничего не слышал. Ну ладно, далеко не уйдет. Правитель всю страну заставит прочесать.

Я обрадовалась, хотя и примешалась тонкая струйка досады: сам убежал, а меня оставил. Но что он мог сделать? Напасть на повозку, пытаясь освободить меня? Нет, лучше пусть уходит подальше. Может, ему одному удастся то, что мы задумали: найти искусного мага и избавить Гергиса от власти темных чар.

Один стражник шел впереди, другой сзади, а третий сбоку. Меня вели по длинному каменному коридору, затем по винтовой лестнице в подземелье. Там оказался еще один коридор с рядом камер по одну сторону. Вместо дверей у них были решетки, чтобы тюремщики могли наблюдать за заключенными.

Открыв замок одной из них, стражник втолкнул меня внутрь. Охапка соломы на каменном полу, глиняный кувшин рядом и ведро в углу – вот и все, что было в моих новых «покоях».

- Не переживайте, - снисходительно усмехнулся стражник, запирая решетку. – Это ненадолго. Завтра состоится суд, а потом вас сразу отправят в Ютрей. Партия уже набрана. Как будто только вас и ждали. Там, по крайней мере, есть кровати и двери.

Суд… разумеется, видимость, чтобы изобразить соблюдение закона. Все уже решено. Что я могу сказать? Что Гергис – это не Гергис, а сын болотной ведьмы Кэрриган? Кто мне поверит, если я убежала из дворца, а потом была поймана, считай, с поличным – с другим мужчиной? Никто не забыл, как летом меня принесли в замок – ослепшую и потерявшую память. Что я делала на дороге ночью?

Я вспомнила, как Кэрриган сказал об этом в доме Коннара, а потом и другие его слова, на которые тогда не обратила внимания.

«Вы ведь ничего не забыли? Дождались своего, не так ли?»

Что это было? Намек на какую-то давнюю обиду, которую Вестар так и не смог простить Гергису? Или все гораздо проще?

«Та девушка, которую я любил, выбрала другого», - таким был его ответ, когда я спросила, почему он не женат.

А не была ли этой девушкой я? Может, отсюда и чувство неловкости – от того, что не смогла разделить его любовь?

«Или думали, что я ничего не знаю?» - с издевкой спросил Кэрриган. Гергис мог и не знать. А вот Кэрригану я наверняка рассказала. Как и многое другое.

Хотела бы я ошибиться. Но легкое покалывание, когда я сжимала в ладони медальон, словно намекало: это правда.

Холод в подземелье стоял лютый. Меня забрали из дома Коннара как была – в одном костюме, даже без плаща. Я лежала на соломе, свернувшись клубком, как кот, и дрожала. И так толком не поправилась, не хватало еще заболеть снова. Впрочем, не все ли равно? Возможно, так даже лучше. Не придется мучиться год за годом в тюремной камере.

Надежда на то, что Вестару удалось скрыться и он сможет помочь Гергису, была слишком слабой, призрачной. Разочарование – вот что ждало на этом пути.

Ближе к утру мне удалось задремать, но вскоре в сон ворвался лязг замка и открываемой решетки.

- Выходите, - приказал тюремщик.

Меня долго вели по коридорам и лестницам, пока впереди, за распахнутыми дверями, не оказался огромный зал. Я ничего не помнила и не знала о том, как происходит суд, поэтому была удивлена, увидев множество народу. Знатные люди сидели на скамьях, те, кто попроще, толпились на галерее под потолком. На возвышении стояло роскошное кресло под балдахином для правителя и несколько поменьше – для судей в темно-красной одежде. И узкая деревянная скамья для обвиняемых.

Кэрриган сидел в кресле, глубоко задумавшись, покусывая кожу у ногтя большого пальца. Когда тюремщики привели меня на помост и заставили сесть на скамью, небрежно махнул судьям: начинайте.

Главный судья зачитал короткое обвинение, суть которого заключалась в следующем: жена правителя Эллерия, урожденная Майар, уличена в супружеской измене с придворным Вестаром Цеграном, что карается смертью. Однако, поскольку преступную пару застали не в постели, а всего лишь за страстными объятиями, возможен более мягкий вариант наказания: вечное заключение в крепости Ютрей.

Шестеро свидетелей – стражники, бывшие вместе с Кэрриганом, - по очереди поклялись, что видели нас с Вестаром за этим непристойным занятием. Мне дали возможность оправдаться, но это уже не имело никакого смысла. Хоть я и говорила, что все это ложь и клевета, зал отзывался насмешливым гулом, а галерея – оглушительным свистом.

Мелла сидела в первом ряду – в пышном розовом платье, расшитом золотом. Она прямо сияла от торжества и злорадства. Рядом с ней я заметила родителей. Казалось, они должны были выглядеть убитыми горем: ведь дочь так опозорила их перед всей страной. Но нет, ничего подобного. Видимо, утешало то, что младшая вполне могла занять место старшей.

- Оглашайте приговор! – приказал Кэрриган.

- Поскольку супружеская измена - основание для расторжения брака, - судья начал читать заранее заготовленную бумагу, - Эллерия Майар, застигнутая с поличным, более не является супругой правителя Гергиса. Суд приговаривает ее к вечному заключению в одиночной камере замка Ютрей.

Остальные судьи подняли руки в знак того, что одобряют приговор, после чего Кэрриган встал и вышел из зала, не взглянув больше в мою сторону.

В здании суда меня продержали до вечера, а затем отвезли на пристань, где стоял корабль, перевозивший осужденных на Острова.

На самом деле, насколько я знала, остров там был всего один, и на нем не было ничего, кроме крепости, убежать из которой за последние пятьсот лет никому еще не удавалось. Рядом возвышались несколько небольших утесов, во время прилива полностью уходивших под воду. Находились Острова на расстоянии одного дня плавания от ближайшей суши.

Деревянные сходни вели с пристани на палубу, оттуда пришлось спуститься по отвесной лестнице в трюм. Оставалось только порадоваться, что на мне мужские штаны: в платье сделать это было бы непросто. В темном помещении, освещенном несколькими масляными светильниками, на скамьях вдоль стен сидели люди, закованные в цепи. Надзиратель толкнул меня к крайнему месту и защелкнул на запястьях железные браслеты.