Порожденная грехом: Часть 2 - Кора Рейли

— Что ты любишь во мне? — спросила она мягко, заставая меня врасплох.

Было так трудно выразить любовь словами, особенно для меня. Я никогда не любил говорить об эмоциях, но Марселла не оставила мне выбора.

— Ты жестока, — ответил я с подавленным смехом.

Марселла облокотилась на мою грудь, проводя ногтями по моей коже.

— Я люблю, что ты удивила меня, что ты не склонилась и не умоляла, когда мы тебя похитили. Я люблю, что ты подружилась с испорченной бойцовской собакой и до сих пор навещаешь ее. Я люблю, как ты улыбаешься мне. Я люблю, как ты предана своей семье, даже если это делает мою жизнь намного сложнее. Я люблю, что ты не пытаешься скрыть свои шрамы, а превращаешь их в заявление.

Я сделал паузу. Мои мысли наплывали друг на друга в голове.

Марселла наклонилась вперед и поцеловала меня.

— Спасибо, — сказала она просто.

— Ты простила мне непростительное, — произнёс я.

Ей нужно знать, что я понимаю, как сильно я облажался.

Она просто кивнула, будто это было само собой разумеющимся.

— Я никогда не считал, что Витиелло прощают.

— Мы не прощаем, ну кроме тех, кого мы любим.

Я признался Марселле в любви, и после того, как я убил ради нее своего дядю, она, вероятно, поверила, что я действительно люблю ее, но она сдерживала любое признание в любви. Я понял это, без колебаний принял ее потребность во времени и пространстве, но теперь я нуждался в большем. Я подвинулся ближе, коснулся ее бедер.

— Ты простила меня.

Марселла вздохнула.

— Потому что я люблю тебя.

Я целовал ее снова и снова. Я хотел остаться так навсегда, только мы вдвоем.

— Никто не будет счастлив от нашей любви, — сказал я.

— Это не имеет значения, пока мы вместе.

Марселла

Я взглянула на часы, и мое лицо замерло.

— Уже почти час ночи. Наверное, нам стоит вернуться, пока отец не отправил поисковую группу. Телохранители наверняка уже рассказали ему о нашем побеге.

Ухмылка Мэддокса стала дразнящей, и он погладил меня по попе.

— Мне не хочется вставать или возвращать тебя в семью, никогда.

Он погрузил пальцы между моих бедер, чувствуя мое затянувшееся возбуждение.

Я закрыла глаза, впившись зубами в нижнюю губу, наслаждаясь тем, как Мэддокс дразнит меня. Мне хотелось провести с ним всю ночь, заниматься любовью и разговаривать, особенно после того, как мы только что заявили о своих чувствах друг к другу.

Я снова вздохнула.

— Не искушай меня. У меня и так достаточно проблем.

Он похлопал меня по заднице.

— Хорошо, тогда давай предстанем перед нашим судом.

Я засмеялась. Папа, вероятно, уже вынес свой вердикт, и он не будет хорошим ни для кого из нас.

Я выпрямилась, полностью обнаженная. Взгляд Мэддокса окинул меня так, что по спине пробежала приятная дрожь. Я тоже позволила себе немного полюбоваться мускулистой и чернильной верхней частью тела Мэддокса. Мне нравилось проводить пальцами по упругим ребрам и спускаться по мягкой коже к поясу.

— Если ты и дальше будешь так смотреть на меня, мы не скоро вернемся, — предупредил Мэддокс низким голосом, его член наполовину затвердел.

Я пожала плечами.

— То же самое, Мэд.

Он потянулся ко мне, но я с хихиканьем отпрыгнула назад и прокралась к тому месту, где уронила стринги, при этом не забыв вызывающе нагнуться, поднимая и надевая их.

Мэддокс вскочил, схватил кожаную куртку и накинул ее мне на плечи.

— Тебе действительно нужно надеть ее, или я собираюсь трахнуть тебя, нагнув над байком.

— Мне бы этого хотелось, — сказала я с дразнящей ухмылкой.

Мэддокс со стоном покачал головой и стал одеваться.

Я достала свое платье из седельной части и снова надела его, даже если оно помялось. Если бы я вернулась домой только в кожаной куртке Мэддокса, отец без вопросов пустил бы пулю в голову Мэддоксу. Состояние моего платья тоже не принесло бы Мэддоксу никаких бонусов.

***

Я прижалась к нему еще крепче, когда мы ехали обратно в особняк, не потому что боялась мотоцикла, а потому что хотела быть как можно ближе к нему.

Как только мы остановились перед особняком, дверь открылась, и папа вышел, выглядя очень злым.

Я слезла с мотоцикла.

— Тебе лучше уехать домой, я с ним разберусь.

Мэддокс покачал головой и тоже слез.

— Я не трус. Я доведу тебя до двери, как сделал бы любой хороший джентльмен.

— С каких это пор ты джентльмен? — спросила я.

Папа ждал нас со скрещенными руками. Мне очень хотелось, чтобы Мэддокс послушал меня.

Мэддокс кивнул.

— Надеюсь, мы не нарушили комендантский час Марселлы, — сказал он.

Конечно же, он не мог удержаться от провокации папы, что было равносильно тому, чтобы ткнуть разъяренного медведя.

Я быстро прижалась к отцу и обхватила его правую руку — его руку с пистолетом и ножом, хотя он мог драться обеими руками, — не давая ему напасть на Мэддокса.

— Это было глупо, — прорычал он. — Есть причина, по которой я держу несколько телохранителей вокруг Марселлы. Тебе лучше знать, как легко можно похитить человека.

Мэддокс натянуто улыбнулся.

— Я был рядом с ней все это время. Я бы защитил ее, и нападавшим было бы трудно преследовать нас на моем Харлее.

— Они могли бы протаранить вас своей машиной. Мы не знаем, сколько твоих друзей-байкеров все еще жаждут мести, а ты подвергаешь опасности мою дочь!

— Это был мой выбор. Я хотела побыть наедине с Мэддоксом, пап. Я не хочу всю жизнь жить в страхе перед возможным нападением. Я хочу жить.

— Если ты будешь мертва, этого точно не случится, — прорычал папа.

Я впилась ногтями в его руку.

— Я взрослый человек, так что если ты хочешь кого-то обвинить, обвиняй меня.

— Я всегда буду защищать Марселлу своей жизнью, можешь на это рассчитывать, — яростно сказал Мэддокс.

— Почему бы вам не поговорить в другой раз? Уже поздно, а ты все равно злишься из-за вечеринки, — сказала я.

Отец вяло кивнул, но продолжал пристально смотреть на Мэддокса. Я улыбнулась Мэддоксу.

— Спокойной ночи, — сказала я, но не поцеловала его.

Мэддокс улыбнулся мне и кивнул моему отцу, после чего вернулся к байку. Я смотрела, как он уезжает, а затем последовала за папой в дом.