Остров Русь 2, или Принцесса Леокады - Станислав Буркин

Поесть нам принесли почти сразу — куски сушеного мяса,вазу с фруктами и плоский глиняный сосуде водой. От всего этого мне сталокак-то не по себе. Когда за тобой гоняются и пытаются убить, что-то происходити есть надежда. А вот тут — безнадега полная: где мы, не знает никто, инадеяться нам не на что.

— Спасители человечества из нас, Костя, все-такиникакие, — заявил Стас, плотно покушав и развалившись на циновке. — Ичего мы так напугались этого подобрения? Лучше уж добренькие, чем такие, какГопа. Добренькие-то небось нас в темницу не бросали.

— А как насчет вымирания?

— Вот как раз тут мы могли бы помочьчеловечеству, — оживился Стас. — При четком подходе к делу мы моглибы оплодотворять по… — он на миг задумался, — …по пятнадцать —двадцать самок… То есть девушек в день. Нас двое, это, выходит, сорок. Сорок натриста шестьдесят пять, это получается в год, в год… — Он повернулся набок и принялся чертить пальцем цифры на пыльном каменном полу.

— Мы что, быки племенные?! — возмутился я.

— Нет, конечно, но чего не сделаешь ради спасения мира?

— Стас. Ты забыл про Леокадию.

— Леокадия, конечно, девка классная, — кивнулСтас, — но ведь она всего одна, а тут, э-э, четырнадцать с половиной тысячдевушек в год получается. На двоих.

— Я имею в виду, ты забыл про инопланетнуюагрессию, — разозлился я. — Вспомни, что Перископов рассказывал.Леокадия подчиняет себе миры. Если бы мы даже целыми днями только и делали,что, как ты выразился, «оплодотворяли бы самок», человечество мы все равно неспасли бы.

— Ну да, — поскучнел Стас. — К тому же тамуже во втором поколении все родственниками были бы, а это нехорошо. Хотя естьведь еще глухие, и их тоже можно было привлечь… Но что теперь об этомговорить, — вздохнул он, откинулся обратно на спину и замолк.

Днем от нечего делать мы поспали, потом поужинали. Еду намподсовывали в специальную щель под дверью, потому сосуд с водой был невысокий,но широкий, похожий на пепельницу. Примерно такой же формы были и наши «ночныевазы».

Я уж не помню, о чем мы болтали там вечером в полутьме, но,думаю, разговор наш был не из веселых. Вдруг заскрежетал засов, дверьраспахнулась, и на пороге мы увидели несколько человек с факелами в руках.

Мы вскочили. Я с испугом подумал о том, что Гопа вполне могпередумать и решить избавиться от нас окончательно. Один из явившихся шагнулвперед, вытянул руку с огнем и внимательно нас осмотрел.

— Так и есть! — воскликнул он. — Это они. Нокак быстро они повзрослели! Тут без магии не обошлось!

Потом он осветил свое лицо:

— А вы меня узнаете?

Лично я не узнал. Типичный древний египтянин средних лет.Стас тоже наморщил лоб, но промолчал.

— Я — Ашири, советник фараона Неменхотепа отСевера! — воскликнул пришелец. — Я пришел спасти вас из заточения иотвести к великому Осирису, который ныне правит Египтом.

— Это хорошо! — обрадовался Стас. — Это тыздорово придумал!

— Правда?! — засиял Ашири. — А вы скажетеОсирису, что это я вас спас, ладно? — добавил он заискивающе. — А вотГопа с Доршаном — предатели.

— Скажем, скажем, — заверил я, — и попросимего сделать тебя главным советником!

— Я так и думал, что мы поймем друг друга! —воскликнул Ашири. — Айда к сфинксу.

— А откуда ты про нас узнал? — спросил я его ужена лестнице.

— Не всем мастерам мумифицирования нравится, что надними поставили подлого жреца Гопу, — отозвался тот.

А, ну понятно. Какой дворец без интриг? И подтверждение этоймысли не заставило себя долго ждать. За одним из поворотов коридора насподжидала кучка вооруженных воинов.

— Куда это ты, советник, повел прислужниковСета? — спросил возглавлявший их Доршан. А из-за его спины выглянул Гопа:

— Выслужиться решил, да?!

— Прочь с дороги, изменники! — крикнул Ашири, коголос его прозвучал не слишком-то уверенно. — Дайте мне пройти к фараону!

— Иди! — выставил перед собой копье Доршан. —Давай, давай! Что же ты не идешь?

Еще миг, и между воинами завязалась драка. Но ни один из нихне успел ранить другого, когда в коридоре раздалось сердитое рычание.Перепуганные стражники опустили копья, распахнулась одна из дверей, и из неевыступила внушительная фигура сфинкса.

— Кто смеет мешать мне спать?! — рявкнул Шидла. Аэто, конечно же, был именно он. Вот только с гривой его было что-то не так. Япригляделся и понял, что вся она накручена на бигуди.

— О, несравненнейший из несравненных, о сиятельнейшийиз сиятельных… — забормотал Гопа, когда все, кроме нас со Стасом, рухнулина колени.

— Короче! — гаркнул Шидла.

— Мы тут к тебе ведем твоих слуг, — указал на насхитрый жрец, — а бывший советник Неменхотепа от непослушных Северныхземель грязноликий Ашири пытается нас остановить.

— Это я веду к тебе слуг! — возмутился Ашири. —Это он мне мешает!

— Молчать! — рявкнул сфинкс, придвинул к намморду, раздул ноздри и принюхался. — Костя?! Стас?! — воскликнулон. — Глазам своим не верю! Но нос не обманешь!

Слава богу, Шидле не придется доказывать, что мы — этомы!

— Ура! — закричал Стас и бросился обнимать нашеголюбимого сфинкса, но тот остановил его: — Погоди, погоди, человеческийдетеныш… Хотя какой ты уже детеныш… Давай-ка сначала разберемся с этими, —кивнул он на египтян. — Так кто вас вел ко мне, а кто не давал?

* * *

Спустя несколько минут довольный Ашири уводил обезоруженныхГопу, Доршана и их людей в темницу, а мы обнимались с Шидлой.

— Ну, как тебе тут, нравится? — перейдя навсеземной, спросил я, почесывая сфинксу за ушком. — Как кошки?

— Кошки? Мур-р… Кошек у меня много, — промурлыкалШидла. — Рыжие, трехцветные, полосатые!.. На Венере я о таком и мечтать несмел. И если бы только кошки. У меня в зверинце есть еще и тигрицы, и львицы, ипантерицы…

— Пантеры, — поправил его Стас, поглаживаясеребристую гриву с бигуди. — Извращенец! — Как будто бы не он паручасов назад собирался оплодотворять по двадцать самок в день.

— Ну, — смутился Шидла, — вам, изнеженнымлюдям, этого не понять. Вы не представляете, как замечательно, когда они одногос тобой размера…

— Представляем, представляем, — заверил его Стас.

— Пошли ко мне, — махнул лапой Шидла, и мыдвинулись за ним. — После венерианской пустыни тут просто рай, так это увас, кажется, называется. А какая тут трава растет!

— Какая еще трава?! — выпучил глаза я.