Черный цветок - Ольга Денисова

- Чё, Жмуренок, силенок не хватает? - посмеялся Хлыст.

- Мало кашки кушал! - захохотали сзади.

- Мама Гожа, дай ему еще ложечку!

- Да не мучься ты так, дай сюда, - протянул руку Ворошила.

- Я сам, - обиженно ответил Есеня.

- Давай, - Ворошила вырвал фляжку у Есени из рук.

Но стоило только повернуть крышку в сторону, как нагретый у костра, подслащенный и взболтанный квас с шипением вырвался наружу упругой пенной струей. Ворошила не сразу понял, что происходит, и за одну секунду все вокруг, включая Есеню, были облиты квасом. Разбойники повскакали с мест, отряхиваясь и вытирая лица, опрокидывая миски, расплескивая кружки, наступая друг другу на ноги и на фуфайки. Есеня хохотал до слез - и не только он. Особенно веселились те, кто сидел дальше всех от Ворошилы.

- Ворошила, ты чё сделал? - тупо спросил Рубец, опрокинувший на себя миску каши.

- Действительно, - усмехнулся Полоз, - как тебе это удалось?

Ворошила посмотрел на фляжку, которую закрыл слишком поздно.

- Жмуренок, - угрюмо начал он, посмотрев на хохочущего Есеню, - это что такое?

- Это? Квас, - ответил Есеня, продолжая посмеиваться.

- Ах ты гаденыш…

- Лежачего не бьют! - снова засмеялся Есеня и прикрылся одеялом.

- Еще как бьют! Рубец, подержи-ка его за ноги!

Ворошила стянул с него одеяло и с легкостью перекинул Есеню через коленку.

- Это нечестно! - взвизгнул Есеня, давясь смехом, когда Рубец ухватил его за лодыжки. - Я больной!

- Щас я тебя лечить буду, - Ворошила хлопнул его по заду тяжелой широкой ладонью. - Ты доиграешься когда-нибудь!

- Дяденька, пусти, я больше не буду! - хохотал Есеня, надеясь вырваться, под громкий гогот разбойников.

- Не пущу! Баловник нашелся!

- Я не баловник, я Балуй! - завыл Есеня сквозь смех: слишком уж тяжелая была рука у Ворошилы.

- Вот тебе, Балуй! - Ворошила шлепнул его еще раза два и отпустил. - Будешь знать, как над старшими потешаться.

- Над младшими потешаться можно, значит? - Есеня потер ушибленное место с видом оскорбленной невинности.

- Балуй… - пробормотал Ворошила. - А ведь и вправду - Балуй. Выздоравливаешь, значит?

Есеня повалился на постеленный у костра лапник, закатил глаза и прошептал:

- Я умираю…

- Выздоравливает, выздоравливает, - засмеялся Полоз.

- Умираю… - упрямо повторил Есеня слабым голосом. - От жестокого обращения…

С этого дня Жмуренком его называли все реже. И чем больше развлечений он придумывал, тем чаще разбойники кричали ему:

- Ах ты! Балуй…

А идей у него становилось все больше - ведь заняться было совершенно нечем. Однажды он заткнул печную трубу пучком травы, насыпал сажи у самой печной дверцы, так что при попытке раздуть огонь черное облако мигом вылетело наружу, и Гнус, пытавшийся растопить печь, перепачкался с ног до головы. Гонялся Гнус за Есеней долго, но так и не догнал.

Лучшей своей выдумкой Есеня считал кринку, спрятанную высоко в густых ветвях ольхи, у спуска к озеру, с привязанным к ней ремнем. Каждый, кто проходил мимо, считал своим долгом вернуть ремень в лагерь. Но стоило потянуть его вниз, и кринка наклонялась, обливая хозяйственного разбойника водой. Под конец человек семь разбойников прятались в кустах вместе с Есеней, чтобы посмеяться над очередной жертвой.

Когда Ворошила посчитал Есеню полностью здоровым для того, чтобы отправляться в дальний поход, этому помешала распутица - местами по лесу пройти было невозможно, и Полоз, досадуя, сказал, что придется ждать морозов. Впрочем, морозы ударили рано, снег выпал в середине октября и таять не собирался.

Ворошила так и не согласился с Полозом - считал, что в Урдии Есене делать нечего: дело слишком серьезное, чтобы втягивать в него мальчишку. Но Полоз остался непреклонным - однажды решив, он редко менял свое решение (на счастье Есени). На этот раз они своих разговоров ни от кого не скрывали, и Ворошила едва ли не каждый день ворчал, ругая упрямство Полоза.

Перед выходом Полоз заставил Есеню побриться: зная привычки вольных людей, стража гораздо пристальней присматривалась ко всем обладателям бород. Хотя самому Есене своей бородки, пусть и жиденькой, было жалко: с нею он казался себе гораздо взрослей.

Выходили затемно, прощались коротко - Хлыст, Щерба и Ворошила вышли их проводить.

- Ну что, Балуй? - Хлыст опустил Есене на лоб шапку Забоя. - Возвращайся. Скучно без тебя будет.

- Да ладно… - проворчал Есеня.

- Ты, главное, на земле не сиди и ноги держи сухими, - напутствовал Щерба, - если промочил ноги - сразу скажи Полозу. Хуже нет зимой с мокрыми ногами - отморозишь и не заметишь.

- Хорошо, хорошо, - отмахивался Есеня: ему не терпелось пуститься в путь.

Полоз же шептался с Ворошилой - тот оставался за верховода.

Есеня посмотрел на заснеженный лес: ночью сильно подморозило, и все вокруг покрылось голубым, игольчатым инеем. Только печные трубы, торчащие из-под земли, неопрятно чернели на белом снегу. На минуту стало немного грустно - в землянках, хоть и полутемных, было уютно и тепло, гораздо лучше, чем в шалашах. И к разбойникам он привык. Скучновато, конечно, но не так уж плохо.

- Пошли, - окликнул его Полоз.

Есеня в последний раз глянул на обустроенный для зимовки лагерь и поспешил за Полозом - грусть мгновенно выветрилась из головы. Урдия - страна мудрецов, страна теплого моря, страна сказок и волшебных историй. Любой мальчишка мечтает попасть в Урдию!

Разбойники величали себя «вольными людьми». Избора это и рассмешило, и чем-то задело. Как будто люди, живущие в городе, вольными не были. А впрочем… Доля истины в этом присутствовала.

У «вольных людей» Избор нашел самый теплый прием и уважение. Верховод - крупный, бородатый мужчина - осторожно расспросил его о медальоне, но сделал это потихоньку от остальных. И более всего его интересовало, может ли Избор заставить светиться красный луч. Даже если бы Избор и мог это сделать, то никогда бы не стал помогать разбойникам: он отлично понимал, зачем это нужно. Они надеялись снять заклятие, они хотели открыть медальон!

Он прожил у разбойников три дня, не раскрывая карт, но, похоже, они и без него узнали, что медальона у Избора нет. Ну и как-то случайно, у костра, один из разбойников проговорился, что Жмуренок в лесу, у вольных людей, и теперь можно не опасаться, что медальон попадет в руки Огнезара.

Избор подивился, с какой тщательностью «вольные люди» берегли свои секреты и с каким уважением относились к чужим. Весть о том, что Жмуренок у «вольных людей», им передали по цепочке, от лагеря к лагерю. Но тот, кто принес это известие, уже не знал, где именно прячут мальчишку. Наверняка в остальные лагеря передали весть и об Изборе. Только верховод знал, где находится соседний лагерь, и понятия не имел, как найти тот, из которого вести приходили к нему. А это значит, что, изловив одного разбойника, Огнезар мог получить от него сведения лишь об одном лагере, не более. Что же до верховода, то Избор мог поспорить: Огнезар не выжал бы из него ни слова.