Тайный искуситель - Тина Сент-Джон

Себастьян, казалось, подобных сомнений не знал. Он сидел на диване, его руки ласкали ее бедра, одновременно успокаивая и возбуждая. Он нашел край ее туники и запустил под него руки, огладил линию ее ребер, а затем охватил ладонями ее талию, словно измеряя тонкость ее стана. Он посмотрел ей в глаза и накрыл ладонью ее обнаженную грудь. Захира вздохнула, зачарованная силой его взгляда и колдовством его прикосновений.

Краем сознания она поняла, что теперь одна его рука оказалась спереди, на ее талии, и пальцы медленно развязывают шнурок на ее шальварах. Он потянул шнурки и стянул ткань с ее бедер, позволив спокойно опасть вниз. А затем его рука коснулась ее кожи, пальцы мазнули там, где она больше всего желала его ощутить, и Захира задохнулась воздухом.

— Ты помнишь мои прикосновения? — прошептал он, прижимая губы к ложбинке под ее пупком. — В ту ночь, когда я пришел к тебе в комнату… ты помнишь?

— Да, — ахнула она, теряя разум по мере того, как его дыхание опускалось все ниже.

— Ты помнишь удовольствие?

— О да.

— Я желал тебя с тех самых пор, — сказал он, нежным движением пальца заставляя ее раздвинуть ноги. — Я хотел ощутить твой вкус, почувствовать, как ты таешь в моих руках, как в ту ночь.

— Себастьян, — вздохнула она, чувствуя, как подгибаются ноги от движения его пальцев, скользнувших к самому сокровенному местечку ее женственности. — О да…

Он ласкал ее так искусно, что она могла лишь всхлипывать и хватать губами воздух, он будто знал, когда перейти от медленных, ритмичных прикосновений между нежными складками к быстрой щекотке, которая заставляла ее цепляться за его плечи и сжимать зубы от великолепной пытки. Она думала, что сойдет с ума от чистого удовольствия этого момента, но это не шло ни в какое сравнение с потрясающей молнией, которая пронзила ее, когда он прижался губами к ее плоти. Его язык касался ее, теплый, влажный, жарко ласкающий жемчужину чувственности в ее потаенном местечке. Она вскрикнула и попыталась оттолкнуть его, сила чистого наслаждения была слишком могущественна, невыносима.

— Ш-ш-ш, — выдохнул он в ее кожу. — Все хорошо. Доверься мне, Захира.

Он сжал руками ее бедра и снова склонился, чтобы ощутить ее на вкус. Теперь он был более нежен, он снова зачаровал ее ласковыми поцелуями и дразнящими прикосновениями губ и языка. Чудо, которое она ощущала ранее, быстро вернулось, а затем растворилось в чем-то большем, куда более сильном, куда более требовательном. Она начала двигать бедрами в одном ритме с чувственными поцелуями Себастьяна, осознав, что хочет большего, чем он ей дает.

— Вот так, — пробормотал он. — Тянись ко мне, Захира.

Она недовольно застонала, не зная, чего лишена, но чувствуя, что без этого она больше не может. Она запустила пальцы в волосы Себастьяна, притянула его ближе и все же недостаточно близко. Она все еще чувствовала себя пустой, все еще жаждала большего. Она цеплялась за него, почти плакала от желания, которое все нарастало.

— Себастьян, — всхлипнула она. — Я не могу… пожалуйста, ты мне нужен.

Она почти не осознавала, что он меняет ее положение, поняла лишь, когда опустилась спиной на подушки дивана, что ее ноги согнуты и свисают вниз, что панталоны болтаются на лодыжках. Он потянул вверх подол ее туники, и она ахнула, мгновенно испугавшись его явного намерения полностью ее раздеть. Свет масляной лампы был слабым, но он не мог утаить ее секрета, если она окажется полностью обнажена. Захира остановила его руку, и он вопросительно на нее посмотрел.

— Пожалуйста, — прошептала она, качая головой.

Он недоуменно нахмурился, но лишь слегка, слишком сильным было желание. Он убрал руки с ее обнаженного живота, поцеловал ее в пупок и опустился ниже, посасывая ее пульсирующий бугорок и избавляясь от собственных штанов и брэ. Захира видела его сквозь туман внезапных слез, видела смутные очертания его тела, увитого мускулами, прекрасного тела, видела, что его руки и торс стали бронзовыми под солнцем и что в слабом свете лампы ей открываются новые виды.

Она видела его мужское естество, его напряженный член, который гордо вздымался над черными кудрявыми волосами в его паху. Она видела чистую силу этого органа и пугающий его размер и понимала, что хочет именно этого. Именно это нужно, чтобы наполнить ту пустоту в ее теле, которая сейчас жаждала наполнения, как ничего не желала прежде.

— Ты уверена? — спросил он ее, положив руки ей на плечи и становясь между ее раздвинутых ног. Тяжелая длина его эрекции прижалась к ее животу, горячая, как огонь, и гладкая, как шелк. Капля жемчужной влаги выступила на толстой гладкой головке его пениса. Она скользнула меж их телами, теплая и скользкая на коже, когда Себастьян двинулся ближе, испытывая ее неведомой доселе лаской. — Скажи мне, что именно этого ты хочешь, моя леди.

— Да. Именно этого я хочу, Себастьян. Я хочу тебя.

Он прошептал ее имя, как молитву, и наклонился поцеловать ее, двигая бедрами так, чтобы их тела соединились. Захира раздвинула ноги и приподнялась ему навстречу, истекая влагой предвкушения, пульсируя в ожидании заполненности. Она не сознавала, что затаила дыхание, пока Себастьян не преодолел барьер ее девственности. Что-то в ней жарко порвалось, когда он вошел на всю длину в ее девственное тело, жар пронзил ее, на лбу выступила испарина.

Но в боли было и удовольствие. Бесконечное удовольствие от невероятной заполненности, от того, как растянулось ее тело, приноравливаясь к чувственному вторжению Себастьяна. Он двигался в ней медленно, сдерживая себя от полного проявления своей страсти. Он был осторожен, но он был слишком большим, и его стальное возбуждение терзало ее крошечное отверстие и нежную кожу ее тела.

Захира прижималась к нему, балансируя на ошеломительной грани между наслаждением и болью, а он входил и выходил, с каждым толчком бедер будто пронзая саму ее душу. Она хотела взять все, что он мог ей сегодня дать, — все наслаждение и всю боль. Боль она наверняка заслужила, а удовольствие, которое она испытывала от их единения, принадлежало только ей и Себастьяну.

Она чувствовала, что он медлит, словно собирается остановиться, словно знает, что причиняет ей боль, и решает, стоит ли продолжать. Захира выгнулась ему навстречу, вскинула бедра, призывая его продолжить, зажмурилась от боли, которая быстро превращалась в жаркий прилив удовольствия. Она запустила пальцы в волосы на его груди, цеплялась за плечи, когда он входил в нее, а когда его бедра задвигались быстрее, она задохнулась и всхлипнула ему в ухо.

Она теряла связь с окружающим миром. Чувствовала, как ускользает реальность, ощущала боль от нарушенной девственности и терялась в том волшебстве, которое все нарастало внутри. Ее мир дико накренился, сила страсти, которую они делили с Себастьяном, толкала ее все выше и выше, в забытье и невесомость, и она задохнулась в экстазе. Она закричала, когда он толкнул ее за край, впилась ногтями в плечи Себастьяна из страха, что полностью потеряет себя.

— Аллах, — ахнула она, и ее спина непроизвольно оторвалась от дивана, когда Себастьян вошел глубже, чем раньше, до упора погружаясь в нее, и каждый новый толчок был все сильнее, все быстрее. Она парила все выше над пропастью наслаждения, она была почти на грани того, чтобы разлететься на кусочки, и прижимала его к себе, когда он сбился на бешеный ритм. Она чувствовала, как приближается к краю, как земля уходит из-под нее, как ошеломляющая волна освобождения подхватывает ее и подбрасывает на самые небеса. Захира как бы издалека услышала свой собственный крик, услышала, как шепчет, всхлипывая, имя Себастьяна, медленно возвращаясь в свое тело.