Страх жизни - Евгений Южин

— То есть как? — растерялся парень. — Что значит «отдавайте»? Я не хочу.

— Вот и я им говорю, мол, не хочет он, — староста как-то зло ухмыльнулся. — А они — гоните взад наше имущество. У нас договоренность. Мы вас не трогаем, вы — нас. Ежели, говорят, подписались в дела города — отвечайте.

Антон почувствовал, как навалилась тьма скупо освещенного подземелья.

— Я не понимаю. Зачем я им?

Все присутствующие молчали. Михаил, нахмурившись, разглядывал свои руки, староста и незнакомые мужики — Антона.

— А еще говорят, передайте нам Михаила Лобова, который принял ответственность за беглеца на себя.

Антон завертел головой, с запозданием сообразив, что среди присутствующих, насколько он знал (незнакомцы не представились), был только один Михаил.

— Я не понимаю. При чем здесь дядь Миша? Какую такую ответственность? Перед кем? — совсем запутался парень.

— Ты что же думаешь, поселок тебя принял за твои умения? Ты две недели валялся почти неживой, за тобой ухаживали, кормили, поили, на лекарства тратились — за твои красивые глаза?

Антон, выпрямившись, уставился на старосту.

— За тебя Михаил поручился, и ухаживали за тобой тоже за его счет. Он тебя принять согласился, и он за тебя отвечает перед общиной.

— И что теперь? — растерянно, чувствуя неприятную тягучую тяжесть, спросил Антон.

Староста вздохнул:

— А теперь они говорят, что блокировали поселок, и если мы не выдадим им тебя, то они заберут силой.

Один из незнакомцев ухмыльнулся, переглянувшись со своим напарником:

— Ага. Блокировали, — добавил он с непонятной интонацией.

Все уставились на Антона.

— При чем здесь Михаил? Если я им так нужен, что спать без меня не могут, то я готов. Отдавайте меня.

— Что, вот так вот и вернешься? Бежал, руки резал, болел — и теперь назад, в городское счастье?

Антон насупился. Возвращаться в город было невмоготу. Да, там чисто. Да, там он не будет болеть. Проживет, наверное, подольше. Будет тишком снимать маску в тоннелях, пока никто не видит. Любоваться Маринкой в интерфейсе. И тосковать — это он знал точно. Тосковать по прохладным Светкиным ладошкам, по запаху пороха, по мокрой траве, по огромному неизведанному миру вокруг — по всем этим лесам, полям, речкам; по рыбе, которую так и не половил после бегства; по людям, которые спокойно и бесстрашно жили посреди этого ужаса. Для городских — ужаса. Он понимал, что жизнь диких не сладкая сказка. Достаточно знать, что здесь у каждого есть оружие. Достаточно посмотреть на спокойные лица этой пары с автоматами, что разглядывали его сейчас с еле заметным любопытством. Он хотел остаться. Он готов был платить за это всеми этими болезнями, аллергиями, опасностями и невзгодами, но не чужими судьбами.

— Михаил здесь ни при чем! Бежал я — расплачиваться мне. И, — он посмотрел на молчаливого Лобова: — Дядь Миш, извините. Я не думал, что так получится.

Тот протянул руку, криво усмехнулся и похлопал по колену Антона. Вместо него продолжил староста:

— Ну ладно. Поигрались — и достаточно. Ты, Антошка, хороший парень, но неопытный и многого в нашей тутошней жизни не понимаешь. Правда, Антошка, в том, что ты на фиг городу не нужен! Сбежал и сбежал. Невелика потеря! Они за Михаилом пришли. Им нужен он, а не ты. Ты всего лишь предлог, — он посмотрел на Лобова и продолжил, не отводя от того взгляда: — Да и дядя Миша твой не так прост, как ты думаешь, — при этих словах Михаил отвернул голову и откинулся, но ничего говорить не стал, а староста продолжил: — У него давняя война с городскими, и ты для него просто подарок. Думаешь, я не вижу, как он обрадовался, заполучив тебя. Ты, Антошка, для него как знамя. Маленькая победа над большим врагом.

— Костя, завязывай. Договоришься сейчас! — недовольно вскинулся Михаил.

Мужики с автоматами молчали, но выглядели страшно довольными.

— Ладно, проехали, — хлопнул по столу ладонью староста, и все подобрались. Стало понятно, что этот человек неспроста был местным начальством. — Оставить вас в поселке мы сейчас не сможем. Но и городу это так с рук не сойдет. За хамский ультиматум они поплатятся. Правда, не сейчас — недели через две, повоюем. А пока вы отсюда сваливаете. Проблема одна — чтобы не давать больше повода городским, сваливаете вдвоем, без сопровождения. Куда идти — ты, Михаил, знаешь. Единственно, чем поможем, — копьем.

Услышав странное слово, Михаил улыбнулся:

— Спасибо.

— Чем? — не удержался от вопроса Антон. — Копьем?

— Увидишь, — ответил Михаил. — Над поселком крутится высотник — ему мы ничего не сделаем, но и он в лесу нас не увидит — у него радар и оптика. А вот тактические дроны с тепловизорами — от них уйти трудно. Но над лесом они опустятся — вот тут ты их и будешь ждать. С копьем.

Антон открыл рот от удивления, но сдержался. Вероятно, они не имеют в виду полутораметровую палку с каменным наконечником?

— А без дронов городские в лес не сунутся. Да даже если бы и сунулись.

— Миш, я бы не был таким уверенным. Если пришли по твою душу, то и люди пришли не обычные — могут и без техники подловить, — неожиданно разразился густым басом самый незаметный автоматчик.

Михаил кивнул, соглашаясь, но ответил уверенно:

— Там видно будет.

— Давай, беженец, переодевайся прямо здесь, — староста махнул рукой в сторону одной из занавесок. — Там же и рюкзак для тебя собрали, и ствол тебе принесли. Давай, не тормози, — поторопил он поднявшегося на ноги Антона. — За занавеской все.

Парень нырнул в указанном направлении и, протиснувшись через узкую дверь, скрывавшуюся за занавеской, оказался в небольшой комнате.

Под потолком неярко горела еще одна керосинка. Пламя слегка подергивалось, и было понятно, что подвал хорошо вентилируется. Света едва хватало, чтобы осветить одну из стен, у которой стояла невысокая широкая лавка. На ней аккуратной стопкой лежала одежда — обычный камуфляж, в котором ходила половина деревни обоих полов, рядом стояли невысокие сапоги, чем-то набитый небольшой рюкзак и знакомый карабин. Антон поднял тяжелое оружие, отстегнул магазин и обнаружил его плотно набитым патронами. Ствол был чист — патрона внутри не было, и это немного успокоило. Оружие, когда ты бежишь от людей, может понадобиться только для того, чтобы в них стрелять, и Антон вовсе не был уверен, что готов к этому.

За занавеской бубнили негромкие голоса. В отсутствие парня ведущую партию исполняли незнакомцы. Антон, стараясь не суетиться, не спеша переоделся, сложил стопкой свою гражданскую одежду, подхватил рюкзак и карабин и на секунду замер — выходить было не то чтобы боязно, но как-то неловко, как будто он собирался играть чужую, совсем не свойственную ему роль.

Из неприметного домика, в подвале которого происходил весь разговор, товарищи — Михаил, Антон и один из автоматчиков — выбрались в густые кусты на склоне оврага неподалеку от стрельбища. Мужик, оставивший свое оружие на входе в длинный узкий лаз, по которому пришлось пробираться, согнувшись в три погибели, поднял руку, останавливая маленький караван. В его руке появилась крохотная радиостанция, и тут же равномерно защелкала, как если бы в эфире поселился деревянный метроном. Мужик обернулся к терпеливо ждущим его команды Антону и Михаилу и обратился к последнему: