Академия Полуночи - Юлия Риа

Там, раздевшись, хмуро себя оглядела. Бок больше не болел, но вытянутый синяк, зеленеющий на белой коже, точно весенняя прогалина посреди заснеженного леса, напоминал о пережитом ночью. Вздохнув, я перевела взгляд на лицо. Разбитые губы хоть и восстановились, казались припухшими. Корки, запекшиеся на щеках и скулах, вызывали беспокойство. Стянулась ли кожа под ними?

Не желая теряться в догадках, я повернула массивный латунный вентиль на раковине и пустила воду. Намочила край полотенца и принялась осторожно водить им по лицу. Снова и снова, пока корки сначала не размокли, а потом и не смылись. Кожа под ними выглядела бледной, но, хвала Полуночной Матери, неповрежденной.

Я с облегчением выдохнула. Закрыв воду в раковине, прошла к ближайшему душу. Замерла на секунду, собираясь с духом, а потом уверенно нырнула под ледяные струи.

Мыться приходилось быстро, едва не приплясывая от холода, но все же тщательно — чтобы не осталось даже малейшего следа моей ночной вылазки. Закончив, я замоталась в большое полотенце и, стуча зубами, принялась одеваться. Белье, теплые колготки, плотная серая юбка, белая блузка с жабо и длинными руками…

Влажные волосы я заплела в косу. Потом, обувшись, забрала грязные вещи и выскочила в коридор. У себя в комнате скинула их в высокую корзину — в ту, куда бросают одежду, если желают, чтобы рабочие мэлы ее вычистили, — захватила шаль и поспешила в трапезную.

На завтраке я появилась последней. Получила порцию кукурузных оладий, кружку брусничного чая и направилась к друзьям.

— Знаешь, Лэйни, — задумчиво протянула Ллоса, стоило мне опуститься рядом, — я все же не теряю надежды, что когда-нибудь ты расскажешь, как проходят твои ночи. Точнее, с кем.

— Ч-что?

— Да ладно тебе, — Киган дружески хлопнул меня по плечу, заставив расплескать едва ли не половину чая, который я только что взяла. — Мы, мэлы, не такие ханжи. Любовь — она ведь неожиданная, как… как… как мясо в местном рагу! Никогда не знаешь, кому повезет ее обнаружить!

— Ки-и-иган, — Ллоса посмотрела на него с восхищением. — Я и не думала, что ты так тонко воспринимаешь людские чувства. У тебя дар, Киган! Дар поэта, нет — философа!

— Правда? — просиял он.

— Нет, конечно, дурень! — беззлобно рассмеялась мэла.

— Ах так?!

Неуловимым движением вилки Киган стащил последнюю оладью с тарелки Ллосы. Та кинулась на защиту собственного завтрака. Завязалась привычная перепалка.

Воспользовавшись переполохом, Морриган придвинулся ко мне и прошептал:

— Тебя выдали губы. Они припухли.

— Но это же незаметно, — я растерянно посмотрела на друга.

— Так только кажется, — качнул он головой. И, глядя мне в глаза, серьезно произнес: — Он счастливец, Лэйни, раз смог завоевать твое сердце. Но если когда-нибудь он посмеет обидеть тебя, мы не останемся в стороне. Так и знай. Найдем и проучим этого идиота.

За меня никто и никогда не заступался. И пусть сейчас Морриган говорил о чем-то условном — о том, что может никогда и не случиться, но на душе все равно потеплело. Поддаваясь порыву, я опустила ладонь поверх его, лежащей на столе, и легонько сжала.

— Спасибо, — произнесла искренне.

Тяжелый взгляд обжег в секунду.

Я знала, что не должна поворачиваться, но это было сильнее меня. Словно наваждение, искушение… Я просто не могла удержаться. С тягучей неторопливостью, отодвигая неизбежное и ощущая каждую секунду промедления, я повернулась и встретила прищуренный взгляд Хэйдена Морроубрана. В глубине зеленых глаз, скрытая за маской безразличия, но все же заметная, ярилась снежная буря.

Я не успела понять, рада ли этой буре, — меня отвлек громкий хруст каменной крошки, донесшийся из-под потолка. Вместе с остальными лернатами я посмотрела вверх и в напряжении стиснула вилку.

Горгульи оживали. Большие, и маленькие, и крошечные, едва различимые среди настенной лепнины… Они шевелились, недовольно разминали плечи и свешивались, обращая взор щербатых каменных глаз на замерших юношей и девушек.

— Всем лернатам немедленно явиться в главный холл Корпуса Норхарда, — одновременно произнесли десятки голосов. — Повторяем, немедленно. Неявка будет караться со всей суровостью.

Едва договорив, горгульи вновь обратились в статуи.

— Что происходит? — испуганно спросила Ллоса, прижимаясь ближе к Кигану.

— Без понятия, — выдохнул он.

— Крайние меры, — тихо произнес Морриган. — На истории Лунной империи рассказывали, что к общему оживлению прибегают крайне редко. Точнее, такое было лишь дважды. И в обоих случаях речь шла об угрозе со стороны светлых.

Гул в трапезной походил на жужжание растревоженных пчел — это лернаты, двигаясь к выходу, шумно переговаривались. Отовсюду звучали догадки, что же послужило причиной вызова, раздавались предположения одно невозможнее другого. Кто-то всерьез полагал, что светлые решили напасть на Лунную империю и уже едва ли не подбираются к стенам академии. Причем первым делом они решили ударить именно по академии, а не по столице — дабы лишить империю будущего!

Я старалась улыбаться вместе с друзьями, слушая эти бредни, но в душе нарастала паника. Чем ближе мы подходили к главному залу, тем сильнее я уверялась: причина в моей ночной вылазке, точнее — в светлом всплеске.

Ужасы возможного будущего проносились перед мысленным взором стремительно, словно ветер в горах. Страшные догадки, что может представлять собой обряд изгнания сути, заставляли сердце биться все быстрее.

Переступив порог главного зала, я едва сдержала постыдное желание развернуться и сбежать. Знала — это лишь выдаст мои страхи. Встав ближе к стене, я повернулась к окну-розе с огромным витражом. Нашла взглядом одиночек, стоящих в тени, и закусила губу. Могла ли я когда-нибудь стать им подобной? Такой же смелой, гордой, не зависящей от мнения большинства…

— Лернаты! — голос Мак-Фордин прозвучал неожиданно громко.

Вздрогнув, я повернулась к центру — туда, где стояла директор. Красивая, с идеальной осанкой, в длинном черном платье, с наброшенной поверх горжеткой из бурой лисы.

Взгляд фиолетовых глаз облетел присутствующих цепко, внимательно — словно коршун, высматривающий добычу.

— Мне больно говорить вам это, но, боюсь, среди нас скрывается предатель. В академию под личиной истинного дитя Полуночной Матери проникло отродье светлых.

По рядам лернатов пробежали шепотки.

— Вчера ночью, — продолжила Мак-Фордин, и десятки голосов стихли, — артефакты силы засекли светлый всплеск…

Я едва дышала. Тягучая, давящая волна паники захлестнула меня, не позволяя наполнить грудь воздухом.

— Если кто-нибудь из вас видел что-то подозрительное, я призываю вас сказать об этом.