Отпечатки жизни. 25 шагов эволюции и вся история планеты - Дональд Протеро

Rieppel, Olivier. A Review of the Origin of Snakes // Evolutionary Biology. — 1988. — Vol. 25. — P. 37–130.

Rieppel, Olivier, Hussan Zaher, Eitan Tchernove, and Michael J. Polcyn. The Anatomy and Relationships of Haasiophis terrasanctus, a Fossil Snake with Well-Developed Hind Limbs from the Mid-Cretaceous of the Middle East // Journal of Paleontology. — 2003. — Vol. 77. — P. 536–558.

В конце XVIII века приморский городок Лайм-Реджис на Дорсетском побережье в Южной Англии снискал славу популярного летнего курорта для богатых, где леди и джентльмены могли поплескаться в волнах и насладиться прохладным морским бризом. В то время было модно собирать ракушки, окаменелости и иные диковины. Все считали окаменелости оригинальными вещицами, встречающимися в горных породах, которые интересно называть и обозначать. Однако они не открывали ничего такого, что не было бы описано в Книге Бытия. Ещё никто не знал о динозаврах (их начали открывать в 1820–1830-е годы), равно как и о большинстве других вымерших земных организмов. На самом деле, большинство людей (особенно учёные) отрицали возможность вымирания, так как Бог оберегал каждого воробышка и, естественно, не допустил бы исчезновения каких-то своих созданий. По выражению Александра Поупа в его поэме «Опыт о человеке»: «Так видит Бог игру Вселенной всей, // Где обречён герой и воробей». К 1795 году скромный английский инженер и прокладчик каналов по имени Уильям Смит стал замечать, что на территории Британии окаменелости встречаются в строго определённом порядке, но лишь спустя двадцать лет люди поняли значение этого открытия.

В Лайм-Реджисе жил бедный плотник-краснодеревщик Ричард Эннинг с женой Молли, еле-еле сводившие концы с концами. В семье было много детей, но почти все они умерли в юном возрасте — обычное дело в те времена, поскольку медицина оставалась неразвитой, и детские болезни грозили смертью. Старшая дочь погибла в возрасте четырёх лет — на ней случайно загорелась одежда. Спустя пять месяцев после этой трагедии, в 1799 году, родилась Мэри Энн. Когда ей был год и три месяца, в деревушке ударом молнии убило нескольких женщин, в том числе ту, которая держала Мэри на руках. Сама девочка осталась невредимой. Мэри недолго ходила в церковную школу, где научилась читать и писать. Но в те годы женщины-простолюдинки редко получали образование, поэтому, повзрослев, она стала выбираться с отцом и старшим братом Джозефом (из всех братьев и сестёр выжили лишь они двое) на долгие вылазки, чтобы собирать окаменелости в прибрежных скалах. Эти скалы относились к нижнеюрским отложениям (возраст — от 210 до 195 млн лет), принадлежавших к формации голубой лейас. В породах было полно «каменных змей» (аммонитов), «чёртовых пальцев» (белемнитов), «чёртовых ногтей» (устриц Gryphaea) и позвонков. Многие жители городка собирали окаменелости, чтобы летом продавать их богатым туристам и поправлять своё бедственное положение в суровые годы начала XIX века. Вдобавок семья Эннингов сталкивалась с дискриминацией на религиозной почве, так как они не состояли в англиканской церкви (были так называемыми «диссентерами»), поэтому были исключены из многих сфер общественной жизни.

Новая беда грянула в ноябре 1810 года, когда Ричард Эннинг, страдавший от последствий туберкулёза и нескольких опасных падений при сборе окаменелостей на скалах, умер в возрасте 44 лет. Молли, Джозеф и Мэри (ей тогда было всего одиннадцать) оказались вынуждены постоянно искать окаменелости, чтобы заработать себе на хлеб. Первая удачная находка подвернулась год спустя, когда Джозеф обнаружил удивительный череп длиной более 1,2 м, вмурованный в скалу, и выпилил его оттуда. Затем Мэри нашла оставшуюся часть скелета. Сначала они приняли эту находку за «ископаемого крокодила», поскольку у существа была длинная морда. Впоследствии её перекупали друг у друга богатые коллекционеры.

В 1814 году этот образец описал Эверард Хом, но учёный не разобрался в находке (рис. 14.1). Он классифицировал её как рыбу, поскольку существо было водоплавающим, а его позвонки напоминали рыбьи, однако признал, что тварь обладает и многими «рептильными» признаками. Хом решил, что перед ним «недостающее звено» из «великой цепи существ», пролегающей между рыбами и рептилиями. Однако он не считал, что одни из этих существ произошли от других (до появления этой идеи оставалось 40 лет). Затем, в 1819 году Хом решил, что перед ним — переходное звено между ящерицей и саламандрой-протеем, и назвал существо протеозавром.

Рис. 14.1. На рисунке Уильяма Конибэра изображена первая известная окаменелость ихтиозавра (из книги William Conybeare. Additional Notices on the Fossil Genera Ichthyosaurus and Plesiosaurus // Transactions of the Geological Society of London, 2nd ser., 1 (1822))

В 1817 году Чарльз Кёниг (при рождении носивший имя Карл Дитрих Эберхард Кёниг), смотритель отдела естественной истории в Британском музее, неофициально назвал эту окаменелость ихтиозавром (от греческих слов, означающих «рыба» и «ящерица»), так как понял, что существо имеет признаки как рыб, так и ящериц. К маю 1819 года ему удалось приобрести это ископаемое для Британского музея, где оно находится по сей день. В 1822 году британский геолог Уильям Конибэр официально описал этот образец и назвал его, а также многие другие образцы ихтиозаврами. Теперь данное наименование относилось ко всем похожим экземплярам, найденным впоследствии. Название «протеозавр» за ненадобностью было упразднено.

Тем временем Джозеф Эннинг стал меньше заниматься сбором окаменелостей, так как поступил в ученики к драпировщику; одна Мэри продолжала кормить семью этим трудом. Большинство лучших своих находок она сделала в ветреные зимние месяцы, когда неспокойное море размывало скалы и на новой поверхности склонов оказывались свежие окаменелости. Эти месяцы были и самыми опасными, так как скала могла обрушиться в любой момент, а волны — смыть собирателя, если тот неправильно подсчитает время отлива. Вот как писала об Эннинг бристольская газета Mirror в 1823 году:

Эта неутомимая женщина годами ежедневно отправлялась на поиски важнейших окаменелостей при каждом отливе, проходила по много миль под нависающими скалами Лайма, чьи обрушившиеся массы — и есть цель её походов; ведь только эти скалы содержат ценнейшие осколки былого мира, которые в момент падения должны были застыть здесь, постоянно рискуя быть раздавленными теми фрагментами, что остались в подвешенном состоянии выше них, либо рассыпаться под ударом возвращающегося прилива. Именно трудам этой женщины мы обязаны практически всеми изящными образцами ихтиозавров, хранящихся сегодня в великих коллекциях.