Барды Костяной равнины - Патриция Энн Маккиллип

– Хорошо.

– Вот и прекрасно.

«Да что сегодня на всех нашло? – думал Фелан, глядя вслед отцу. Тот протолкался сквозь веселящуюся компанию, на ходу прикончил свое пиво, сунул пустую кружку в чью-то протянутую для приветствия руку и исчез. – Кельда просто невыносим, Зоя ни с того ни с сего уходит с ним, несмотря на все свои сомнения и антипатии, Иона, чуть что, щетинится, как еж, все намекают на какие-то тайны, которых отчего-то не желают открывать именно мне…» Похоже, все в этот вечер крутилось вокруг гризхолдского барда. Поддавшись необъяснимо мощному притяжению его орбиты, готовой вот-вот поглотить отца, Фелан вскочил, одним духом прикончил свое пиво и устремился наружу.

Остановившись на верхней ступеньке трактирного крыльца, он оглядел улицу поверх голов толпы в поисках Ионы и вскоре увидел затылок отца, направлявшегося вдоль улицы вниз по реке. Но обзор тут же заслонило какое-то пурпурное пятно, поднявшееся к двери по ступеням.

– Кого ты ищешь?

Фелан моргнул. Рядом, оглядывая улицу, стояла принцесса Беатрис – в пышных пурпурных шелках с голубой, в цвет глаз, оторочкой; темно-рыжие локоны в беспорядке распущены по плечам.

– Отца, – лаконично ответил Фелан. – Он отправился искать неприятностей – в лице барда лорда Гризхолда, – осознав, что загораживает путь целой группе нарядно одетых друзей Беатрис, он поспешил посторониться. – Прошу прощения, принцесса.

Та и не шелохнулась.

– Ты о Кельде? Да, вчера вечером они явно узнали друг друга, не так ли?

– Разве? – изумленно спросил он.

– Возможно, мне просто показалось.

Фелан умолк, пораженный ее проницательностью.

– Нет, – медленно проговорил он. – Вы правы. Либо они встречались прежде, либо отец внезапно проникся загадочной неприязнью к совершенно незнакомому человеку.

– Я с тобой, – коротко сказала принцесса.

– Но, принцесса Беатрис…

– Мне нравится работать на твоего отца, и я не хочу терять эту работу из-за какого-нибудь скандала, который мать не сможет оставить без внимания.

Принцесса что-то сказала друзьям. Те со смехом двинулись в «Веселый Рампион».

– В какую сторону он ушел? – спросила она, спускаясь за Феланом на мостовую.

– Вниз по реке. Но, принцесса, стоит ли жертвовать вашими планами на вечер, чтобы полюбоваться, как отец пытается раскроить кому-то голову трактирной вывеской?

– Стоит, – с шумным вдохом ответила она. – А он действительно…

– Да.

– Ладно. Мне все равно предстоял умопомрачительно скучный вечер под постоянную трескотню будущей невестки о брыжах и рюшах.

– Это какая-то новая парикмахерская жуть?

– Лучше тебе не знать. Вон там – не твой отец? Проходит прилавки рыбного рынка?

– Да, – напряженно сказал Фелан. – Благодарю вас, принцесса. Ваше присутствие действительно может удержать его от чрезмерных безумств. Но в подобном состоянии у него в голове такая каша, что слушать его может оказаться… утомительным.

– Утомительнее суженой брата он точно не окажется, – пробормотала принцесса, без видимых усилий держась рядом. Ее высокие лиловые каблучки выбивали резкую дробь из истертой булыжной мостовой. – Сворачивает на рыбный рынок… Кельда может быть там?

– Среди пустых прилавков куда тише, чем в «Веселом Рампионе»… Уходя, Кельда вел за собой целую орду адептов, которых обещал научить искусству древнего волшебства.

Устремив на Фелана изумленный взгляд, принцесса замедлила шаг.

– Волшебства? Как странно… так вот что у него в глазах…

– У кого?

– У Кельды, – озаренные светом уличного фонаря, щеки принцессы вспыхнули ярким румянцем. Увидев это, Фелан раскрыл было рот, но она быстро замотала головой. – Трудно объяснить.

– И все же попробуйте, – негромко попросил Фелан. – Прошу вас, принцесса. То, что заметили в нем вы, может помочь понять, что видит – или воображает, будто видит – в нем мой отец.

– Прости, – принцесса вновь взглянула ему в глаза и пригладила локоны, точно приводя в порядок растрепанные мысли. – Кельда… Он меня здорово смущает.

– Не вас одну, – мрачно выдохнул Фелан, вспоминая о том, как дрожал бокал в руке Зои, и о необъяснимой одержимости отца. – Что в этом барде такого? Отчего он всех так выводит из себя? О, выходит из-за прилавков.

Принцесса быстро взглянула вперед.

– Кельда?

– Нет, отец.

– Переходит улицу…

– И входит в…

– В «Портовую крысу», – пальцы принцессы с неожиданной силой стиснули его запястье. – Фелан…

– Туда я вас не возьму, – твердо сказал он. – Там полно…

– Портовых крыс?[6] Пожалуй, это послужит для матери одной из самых веских причин, чтобы упечь меня в деревню… Хотя нет – вот он выходит.

«Точнее, вылетает», – подумал Фелан, глядя, как отец, будто вышибленный за дверь сильным толчком, отчаянно машет руками в попытках удержать равновесие. Удача помогла Ионе устоять на ногах, а вот паре проходивших мимо докеров, в которых он врезался спиной, повезло куда меньше. Поднимаясь с булыжной мостовой, оба разразились ему вслед громкой бранью, но он уже сворачивал за угол, и Фелан ускорил шаг.

– Вон он, – сказала принцесса, стоило обоим свернуть в узкий, темный переулок – как раз вовремя, чтобы увидеть, как Иона перепрыгивает через калитку в невысоком белом заборчике, даже не удосужившись ее отворить. – Так. И еще этот цветочный бордюр… Что это – гостиница или чей-то дом?

Узнав выпуклые овальные окна дутого стекла и живописные стены, увитые аккуратно подрезанным плющом, Фелан вздохнул.

– Гостиница «У каменного танцора». Здесь отца знают. Когда я в последний раз отыскал его здесь, он сидел на полу среди содержимого целого чайного подноса, с осколками чайника на плечах и крышкой на макушке…

– Входит… – голос принцессы дрогнул, но тут же вновь зазвучал твердо. – Нет. Идет вокруг здания, к задней двери.

– Значит, мы войдем в парадную. И встретим его на полпути.

– Но отчего он решил, что Кельда здесь? – недоуменно спросила принцесса, спеша за Феланом по дорожке, вымощенной кирпичом. – Кельда вряд ли знает даже окрестности замка, не говоря уж о прибрежных закоулках Кайрая. Что могло привести его в эту респектабельную маленькую гостиницу?

Фелан отворил дверь. Владелец оставил свой пост за затейливой резной конторкой. Все двери вдоль стен видавшего лучшие виды холла были закрыты. Нарисованные на табличках руки с вытянутым пальцем указывали путь: «Столовая», «Библиотека», «Гостиная»… Фелан развернулся туда, куда указывал последний из пальцев.