Великая Армия, поверженная изменой и предательством. К итогам участия России в 1-ой мировой войне - Виктор Устинов

Немецкая партия в столице Русской империи не теряла надежды создать такое положение в стране и на фронте, когда терпящая одно поражение за другим русская армия могла бы сама вызвать в среде правящего класса и генеральских кругах стремление к окончанию войны и заключению сепаратного мира с Германией и Австро-Венгрией. Однако, несмотря на все неудачные сражения и оставление Польши, Галиции и Курляндии и катастрофическую нехватку вооружений и боеприпасов, в русской армии не было пораженческих настроений, и ее солдаты сражались с прежним упорством и мужеством, как будто у них за плечами была не одна, а несколько жизней. Большая заслуга в таком настроении сражавшихся войск принадлежала великому князю Николаю Николаевичу, сумевшему на всех этапах борьбы сохранять твердое руководство фронтами и армиями.

На все удары немцев и австрийцев на стратегически важных направлениях великий князь Николай Николаевич успевал отвечать контрударами на других важных участках борьбы, а в угрожаемые районы, откуда могли последовать обхваты и обходы, своевременно подводил резервы, лично руководя их вводом в сражение, не давая противнику никакой возможности окружить русские войска. Из глубины страны поступали новые резервы, и Верховный главнокомандующий готовил их для решающих битв. Их мощь должны были усилить гвардейские корпуса, подчиненные лично императору, где среди офицеров росло возмущение засильем прусско-немецких генералов в управлении гвардией и их бездействием в вооруженной борьбе. Офицеры гвардии, в которой был представлен цвет русской знати, грозно роптали и требовали участия в боях наравне со всеми войсками. Проводя реорганизацию, великий князь намеревался подчинить гвардию своей власти и заменить в ней все командование. Ему уже удалось избавиться от Ренненкампфа, Сиверса, Шейдемана, и он нещадно боролся с засильем прусских генералов в русской армии, большая часть которых стала служить не России, а интересам Германской империи. Его ненавидели немцы особенно после того, как он настоял, чтобы царь утвердил закон «О прекращении землевладения и землепользования австрийских, венгерских или германских выходцев в приграничных областях»[287]. Опубликование закона и сообщение о нем в прессе послужило развертыванию в обществе кампании против немецкого засилья в России, которое становилось опасным во время войны с Германией, но правительство осталось безучастным к этим требованиям[288].

Войдя в деловые отношения с князем Г. Львовым и другими лидерами земского движения, Верховный главнокомандующий быстро налаживал увеличение производства вооружений и боеприпасов под эгидой губернских и городских земств, куда устремилась народная энергия и предприимчивость русского капитала. Вокруг великого князя Николая Николаевича в Ставке и штабах фронтов стала образовываться сильная и влиятельная группа политиков, банкиров, промышленной буржуазии, деловых людей из дворянства и земств, кровно заинтересованных в победе русского оружия, и за их плечами стояли могучие народные силы, которые они намеревались разбудить и организовать на борьбу с врагом в скором будущем. Здесь, в Ставке, из-за бездействия царского правительства закладывалась и формировалась новая власть, способная поднять на борьбу с врагом, как это делалось во все века, и пахаря, и кузнеца, и городского жителя, и каждого дворянина, и придать войне характер народной войны, в которой могли слиться в едином потоке все силы Российской империи.

Кайзера Вильгельма II и Генеральный штаб немецкой армии выводило из себя все возрастающее искусство Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича по управлению русскими войсками, когда они не только не давали себя окружить и разбить, но нередко на равных сражались с немцами, превосходившими их качеством вооружений, и наносили такие сильные контрудары, что германская армия долго не могла от них оправиться. Весь план кампании немецкой армии на востоке на 1915 год, в котором был заложен разгром русских армий и вывод России из войны, терпел крах, и в окружении императора Германии искали выход из создавшегося тупика.

В поисках выхода в кругах, близких к кайзеру Вильгельму II, родилась идея сменить Верховного главнокомандующего русской армии Николая Николаевича на совершенно не разбирающегося в военном деле царя Николая II. Другие кандидатуры не рассматривались. На физическое уничтожение царя в Берлине и Вене не пошли, хотя пруссаки могли легко это сделать, так как все передвижения царя были хорошо известны германской разведке, и их самолеты нередко сопровождали царские поезда, следовавшие из Ставки в Царское Село и обратно. Боялись, что вместе с царем могут погибнуть граф Фредерикс и другие высокопоставленные особы царя, в помощи и опоре на которых в Берлине очень нуждались. Слабее и беспомощнее Николая в романовской семье не было, и его устранение от престола могло открыть путь к власти малолетнему сыну Алексею, при регентстве родного брата царя Михаила, тоже не блиставшего способностями, но настораживавшего пруссаков своей извечной тягой к дружбе с русской знатью. Это не сулило ничего хорошего. В таких условиях слабость царя становилась его силой и служила до поры до времени безопасной для него кольчугой, оберегавшей его от всех ударов.

В то время, как над великим князем Николаем Николаевичем сгущались тучи, вновь назначенные министры, по совету великого князя, потребовали от премьера Горемыкина провести секретное заседание правительства с обсуждением на нем положения на фронтах и в армии. Первое заседание Совета министров началось с заявления военного министра генерала Поливанова, «что отечество в опасности», о растерянности в штабах фронтов, вызванной катастрофической нехваткой вооружения и боеприпасов, о раздражении в обществе, порожденном постоянными неудачами на фронте, и что в тылу замечены признаки недовольства и революционные лозунги. С острой критикой правительства выступили и другие министры. В ответ председатель правительства Горемыкин и находившийся с ним в дружеских отношениях министр императорского двора граф Фредерикс условились между собой рекомендовать императору самому возглавить воюющую армию. Два высших представителя власти, два тонких интригана устраняли правительство совсем от дел и перекладывали на плечи царя ответственность за все неудачи на фронте и в стране, что отвечало и вожделенным желаниям Берлина. В такой нелегкой и тяжелой обстановке, когда отступала русская армия и когда нужно было поднимать народ на вооруженную борьбу и переводить экономику страны на военные рельсы, как это было сделано в Великобритании и Франции, прусское окружение императора решило усилить масштабы развала романовской империи и путем дворцовых слухов и тонких интриг толкнуло царя к идее самому возглавить армию. Частые поездки в Ставку и в войска понравились самому царю — он любил свободу и безделье, которое она ему давала, а бесчисленные знаки внимания, оказываемые ему солдатской массой, воодушевляли императора и поднимали его значимость в собственных глазах. Его характер и отношение к царскому сану раскрывается в одном его письме, посланному им императрице: «Мой мозг отдыхает здесь, — писал он из Ставки царице, — ни министров, ни хлопотливых вопросов, требующих обдумывания. Я считаю, что это полезно для меня»[289].