Россия бунташного века: cкандалы, интриги, расследования - Виолетта Михайловна Потякина

иначе нельзя объяснить огромные стихотворные переписки, которые несут в себе смысла на полстранички. Или стихи с просьбами о покровительстве, о материальной помощи, или гневная отповедь другу-предателю, как в 4-м послании Савватия:

А впредь за твое злохитрство немощно веры яти.

И усты своими, что ни глаголешь, все лжешь,

И сам на себе недобрую славу зовешь.

И многие люди знаю твою ложь,

А и нам есть ныне стал ты аки острый нож.

За таковое твое словесное досаждение,

За наше к тебе сердечное радение[19].

В стихотворных посланиях могли говорить о страшном: о пытках, как в «Послании дворянина к дворянину» Ивана Фуникова. Фуников пережил бунт Болотникова, чьи соратники держали его в неволе. Иван использует и прозу, и стихи для своего послания, плавно переходя от одного способа организации речи к другому:

А мне, государь, Тульские воры выломали на пытках руки

и нарядили, что крюки,

да вкинули в тюрьму, и лавка, государь, была уска,

и взяла меня великая тоска,

и послана рогожа, и спать непогоже.

Сидел 19 недель, а вон ис тюрьмы глядел.

А мужики, что ляхи, дважды приводили к плахе,

За старые шашни хотели скинуть с башни,

А на пытках пытают, а правды не знают.

Еще были молитвенные стихи: князь Шаховской, которому катастрофически не везло с женами (они почему-то умирали, и Шаховской трижды оставался вдовцом), написал «Молитву против разлучения супружества», поскольку его пытались развести с четвертой женой — брак не был законным.

Князь проникновенно просит бога о защите и жены, и детей, дарованных в незаконном браке — раз уж, Господь, даровал их — не отнимай:

Помилуй, господи царю,

и сохрани жену мою,

аще и незаконно поях ю,

и чада моя,

еже еси даровал,

презря мои согрешения.

Соблюди их, владыко, и помилуй,

и долгоденьствия даруй.

Во здравии и спасении

посети, владыко, милосердием

своим.

Во веки, аминь.

Поклонникам гендерного вопроса — сохранилось стихотворение, чьим автором является женщина, Евфимия Смоленская[20], которую разлучили с мужем:

Святыя церкви служитель,

любовный мой сожитель,

внезапу от мене отлучися —

глава с телом разлучися.

И Евфимия даже говорит от лица своих деток, меняя «голоса» в стихотворении: «Первый и болший аз сын, Именуемый Савин» или «И средний аз, Леонтей, достоин есть многих плетей»! Поистине удивительный случай!

Глава 9. Великолепный Хворостинин

Один из первых русских виршеписцев князь Иван Хворостинин в годы Смуты был кравчим у Лжедмитрия — общался с поляками, учил латынь, читал иностранные книги, «заразился», по словам Ключевского, «католическими мнениями».

При Шуйском Хворостинина, естественно, сослали от греха подальше из столицы в Иосифо-Волоколамский монастырь — сказывалась близость к самозванцу.

Из ссылки он вернулся в 1611 г. и зажил себе в компании с библиотекой, занимая чин стольника (не очень высоко по сравнению с началом его карьеры), ругая про себя православную веру и перестав ходить на церковные службы.

Хворостин начал активно спорить в переписках на богословские темы. Человек жил, как мы бы сейчас сказали, во внутренней эмиграции. Поведение Ивана стало казаться особенно странным после того, как в Страстную пятницу он страшно напился и не поехал христосоваться с царем.

В Хворостинине начинают подозревать вольнодумца; он даже хочет уехать в Литву, но не успевает.

В «Указе Государя Царя Михаила Федоровича и Патриарха Филарета, объявленном Князю Ивану Хворостинину, уличенному в презрении обрядов Греко-Российской Церкви, Оскорблении Царского величества и чести народа Московского, сосланному за то в Белозерский монастырь и потом принесшему чистое раскаяние: о возвращении его в Москву и о предоставлении ему по-прежнему Дворянского достоинства»[21] мы читаем:

«Да ты же промышлял, как бы тебе отъехать в Литву, двор свой и вотчины продавал, и говорил, чтоб тебе нарядиться по-гусарски и ехать на съезд с послами. Посылал ты памяти (письма-напоминания) к Тимохе Луговскому и Михайле Данилову, чтоб тебя с береговой службы переписали на съезд с литовскими послами. Да ты же говорил в разговорах, будто на Москве людей нет, все люд глупый, жить тебе не с кем, чтоб тебя государь отпустил в Рим или в Литву. Ясно, что ты замышлял измену и хотел отъехать в Литву, если бы ты в Литву ехать не мыслил, то зачем было тебе двор свой и вотчины продавать и с береговой службы переписываться на литовский съезд?»

В 1622 г. у него нашли тетрадки с желчной критикой русских порядков, выраженной в виршах, где он называл царя не иначе как «деспотом русским» (а мы помним про то, как бережно относились к титулатуре): так Иван был сослан в Кирилло-Белозерский монастырь за «шатость в вере».

В вину неудавшемуся диссиденту вменялось следующее:

— общался с польскими и латинскими священниками;

— держал у себя католические религиозные изображения;

— писал хулительные письма о русских людях;

— бил и мучил своих людей за то, что нарушали его запрет на походы в церковь;

— критика русских людей за поклонение иконам.

Иван Хворостин раскаялся, написал несколько произведений, призванных «прояснить» его позицию, написал расписку об отречении от ереси и пообещал никогда больше в них не вникать.

Глава 10. Защита Хворостинина, честного православного

Одним из таких произведений было «Изложение на еретики-злохульники» (как иначе доказать свою твердость в вере, кроме как написать критику на еретиков-католиков?). В других его стихотворных опытах тоже были призывы вроде «Не ищи истины от чюжого закона / И не пременяй святых отец канона».

Интересно вот что: Хворостинин вполне может делать ошибки, пренебрегая грамматической точностью в пользу верной рифмы. В «Двоестрочном согласии вместо предисловия к читателю» Иван рассказывает о своих бедах: я обличал-обличал еретиков, а мои же собственные слова против меня обернули и как еретика осудили, да еще и мои же собственные люди предали:

Бедою многою изнемогох,

И никто ми помогох,

Точию един бог,

А не народ мног.

Писах на еретиков много слогов,

Того ради приях много болезненых налогов.

Почувствуйте себя на минутку историком языка: хитрость здесь в том, что не все глагольные формы прошедшего времени здесь употреблены верно (что странно, если принять во внимание «ученость» Хворостинина). Например, «помогох» — это «я помог». И понятно,