И повсюду тлеют пожары - Селеста Инг

– Удачи, – тихонько сказала Пёрл.

Лекси кивнула и забрала планшет, но в дверях остановилась и глянула через плечо, точно проверяла, не исчезла ли Пёрл. Взгляд ее говорил: Умоляю. Умоляю тебя, я сама не знаю, что делаю. Умоляю, будь здесь, когда я вернусь. Пёрл подавила порыв кинуться следом, взять Лекси за руку, пройти с ней по коридору, будто они и вправду сестры, девочки, что поддерживают друг друга в таких вот испытаниях, девочки, что годы спустя будут держать друг друга за руки при родах. Девочки, что не смущаются наготой и болью друг друга; девочки, которым особо нечего друг от друга скрывать.

– Удачи, – повторила Пёрл громче, а Лекси снова кивнула и следом за медсестрой скрылась за дверью.

* * *

Миссис Ричардсон, пока ее дочь переодевалась в больничную рубаху, звонила в дверь к мистеру и миссис Райт. Одним трехчасовым рывком она одолела дорогу до Питтсбурга, ни разу даже не остановившись, чтобы зайти в туалет или размять ноги. “Я что, правда взяла и сюда поехала?” – спрашивала она себя. Пока неясно, что она скажет этим Райтам и что надеется почерпнуть от них. Ясно, однако, что тут кроется некая тайна, и равно ясно, что ключ к ней – у Райтов. Миссис Ричардсон и прежде несколько раз отправлялась в путь ради статьи: в Коламбус, расследовать урезание бюджета штата; в Анн-Арбор, когда бывший школьник из Шейкер-Хайтс сыграл квотербеком в матче Мичиган против Университета штата Огайо. Тут ровно то же самое, говорила она себе. Имею полное право. Надо все выяснить – и выяснить лично.

Если бы миссис Ричардсон и сомневалась, угадала ли семью, сомнения развеялись бы, едва открылась дверь. Миссис Райт и Мия – одно лицо; у матери волосы посветлее и стрижены коротко, но глаза и черты похожи – миссис Ричардсон увидела, какой Мия станет через тридцать лет.

– Миссис Райт? – начала она. – Меня зовут Элена Ричардсон. Я репортер из кливлендской газеты.

Миссис Райт недоверчиво сощурилась:

– И?

– Я пишу статью о многообещающих молодых спортсменах, чья карьера преждевременно оборвалась. Я хотела бы поговорить о вашем сыне.

– Об Уоррене? – Удивление и подозрение вспыхнули в лице миссис Райт, и миссис Ричардсон понаблюдала, как две эмоции сражаются за господство. – Как так?

– Я изучала тему и наткнулась на его имя, – осторожно ответила миссис Ричардсон. – В нескольких материалах говорилось, что он подавал большие надежды, такого хавбека среди подростков не встречалось десятилетиями. Что у него был шанс играть профессионально.

– На его матчи приходили агенты, – сказала миссис Райт. – Превозносили его до небес, когда он умер. – Повисла долгая тишина, а затем миссис Райт подняла голову – подозрительность рассеялась, сменилась поблекшей гордостью. – Ну что ж, заходите, наверное.

Это начало миссис Ричардсон спланировала; дальше пускай инстинкты выведут разговор, куда потребно. Порой добиваться от собеседников информации, за многие годы уяснила миссис Ричардсон, – все равно что выгуливать крупную ленивую корову: направляешь корову на верный путь, внушая ей, будто рулит она сама. Но с четой Райт оказалось на редкость легко. За кружками кофе и блюдом печенья “Пепперидж фарм” обоим просто-таки не терпелось поговорить об Уоррене.

– Я хочу, чтобы память о нем не умерла, вот и все, – сказала миссис Ричардсон, и, едва начала задавать вопросы, информация хлынула потоком – только успевай записывать.

Да, Уоррен начал играть хавбеком, да, еще он был форвардом в хоккейной команде. Начал с юниорами лет в семь или восемь; миссис Ричардсон не желает посмотреть фотографии? К спорту у него был дар, родители его не тренировали; нет, мистер Райт не очень-то спортивный. Скорее болельщик, он бы сказал, чем игрок. Но Уоррен не такой – у Уоррена был талант; тренер говорил, если Уоррен будет хорошо тренироваться, может, попадет в школу Первого дивизиона. Если бы не этот несчастный случай…

Тут мистер и миссис Райт разом умолкли, а миссис Ричардсон, хоть и жаждала узнать, что было дальше, искренне их пожалела. Перевела взгляд на снимок Уоррена Райта в футбольной форме, который миссис Райт сняла с каминной полки. Уоррену тогда было, пожалуй, лет семнадцать – сверстник Трипа. Они не очень-то похожи, но в позе, и в наклоне головы, и в лукавой тени усмешки в уголках губ миссис Ричардсон разглядела намек на сына.

– Девчонки по нему сохли, – пробормотала она, и миссис Райт кивнула. – У меня тоже дети, – неожиданно для себя сообщила миссис Ричардсон. – И сын тех же лет. Я вам ужасно соболезную.

– Спасибо вам.

Миссис Райт напоследок одарила фотографию долгим взглядом и поставила обратно на полку, аккуратно развернула, смахнула пылинку со стекла. Эта женщина, подумала миссис Ричардсон, столько вынесла. Хотелось закрыть блокнот, надеть колпачок на ручку и поблагодарить ее за то, что уделила время. Но миссис Ричардсон не уходила – она помнила, зачем приехала. Если бы моя дочь, сказала она себе, сбежала и врала о том, кто она такая, если бы моя дочь баламутила и причиняла горе людям, исполненным благих намерений… короче, я бы никого не упрекнула за расспросы. Миссис Ричардсон вдохнула поглубже.

– Я еще надеялась поговорить с сестрой Уоррена, – сказала она и сделала вид, будто сверяется с записями. – С Мией. Вы не подскажете ее нынешний телефон?

Мистер и миссис Райт конфузливо переглянулись – миссис Ричардсон это предвидела.

– Боюсь, мы с дочерью уже давненько не общались, – сказала миссис Райт.

– Ох батюшки, извините. – Миссис Ричардсон перевела взгляд с одного родителя на другого. – Надеюсь, я не нарушила никаких табу.

И подождала, потянула неловкую паузу. Никто, знала она по опыту, подобных пауз не выдерживает долго. Если подождать терпеливо, кто-нибудь заговорит и зачастую даст тебе шанс еще поднажать, взломать беседу и добыть то, за чем пришла.

– Не то чтобы, – помолчав, сказал мистер Райт. – Но в последний раз мы разговаривали вскоре после смерти Уоррена.

– Это очень грустно, – сказала миссис Ричардсон. – Такое нередко случается – кто-нибудь из родных очень тяжело переживает утрату. И обрывает все связи с семьей.

– Мия – одно дело, Уоррен – совсем другое, – вмешалась миссис Райт. – С Уорреном был несчастный случай. Подростки сдурили. Или, может, просто снег. Мия… ну, с ней другая история. Мия была взрослая. Она сделала выбор. Мы с Джорджем… – И глаза миссис Райт наполнились слезами.

– Мы не очень-то по-дружески расстались, – пояснил мистер Райт.

– Это ужасно. – Миссис Ричардсон подалась к ним. – Вам, наверное, так тяжело. Потеряли обоих детей разом, можно сказать.

– Она не оставила нам выбора, – выпалила миссис Райт. – Явилась в таком состоянии.

– Реджина, – предостерег ее мистер Райт, но его жена не умолкала.

– Я ей говорила: мне все равно, хоть эти Райаны какие угодно распрекрасные, – я против. Я считаю, нельзя продавать собственного ребенка.