И повсюду тлеют пожары - Селеста Инг

– Я помню, как узнала, что беременна первым, – вдруг сказала кассирша. – Взяла тест на работу. Так нервничала, что меня стошнило. – Она сложила тесты в пластиковый пакет и протянула Лекси: – Удачи, милая.

В это мгновение нежданной доброты Лекси чуть не расплакалась – то ли от стыда, что замечена, то ли от страха, что тест покажет такой же результат, – схватила пакет и сбежала, даже не попрощавшись.

Дома она заперлась в ванной и открыла коробку. Инструкция – проще некуда. Одна полоска – нет, две полоски – да. Как Волшебный Бильярдный Шар, подумала она, только последствия гораздо грандиознее. Она положила влажную палочку на столешницу и склонилась ближе. Она уже видела, как проступают полоски. Две, ярко-розовые.

В дверь ванной постучали.

– Секунду! – крикнула Лекси.

Потом торопливо обмотала тест туалетной бумагой, истратив почти полрулона, и сунула на самое дно мусорной корзины. Спустила воду, и вымыла руки, и наконец вышла; под дверью все еще торчала Иззи.

– На свое отражение любуешься? – Иззи заглянула сестре за спину, будто подозревала, что в ванной кто-то прячется.

– Среди нас есть такие, – парировала Лекси, – кто предпочитает потратить лишнюю минуту и причесаться. Рекомендую попробовать.

Она прошествовала мимо Иззи к себе, где, едва закрыв дверь, спряталась в постели и задумалась, что теперь делать.

* * *

Совсем недолго Лекси верила – искренне верила, – что ребенка можно оставить. Они что-нибудь придумают. Они всё устроят – прежде ей всегда всё устраивали. Рожать ей – она подсчитала на пальцах – в ноябре. Может, удастся отложить Йель на семестр и начать позже. Или она поучится в колледже, а ребенок поживет с ее родителями. Она, конечно, будет приезжать к нему на каникулах. Или, может, – это была самая прекрасная мечта, – может, Брайан переведется в Йель или она в Принстон. Они снимут домик. Может, поженятся. Она прижала ладонь к животу – по-прежнему замечательно плоскому – и вообразила, как глубоко-глубоко внутри пульсирует и делится одинокая клетка, как в видео на биологии. В животе у нее теплилась крупица Брайана, его искра – вертелась и вертелась, преображалась внутри. Драгоценная мысль. Как обещание, как подарок, который Лекси показали и убрали на верхнюю полку в кладовке на потом. Она же все равно его получит – зачем ждать?

Беседу она осмотрительно начала с Мирабелл – Лекси и так месяцами о ней говорила.

– Ты не представляешь, какие у нее крошечные пальчики, Брай, – сказала она. – Крохотулечные ноготки. Прямо куколка, это что-то невероятное. А когда ее обнимаешь, она вся к тебе приникает.

Затем Лекси, пользуясь журналом “Пипл”, перешла к другим недавно попавшимся на глаза младенцам. Головой опираясь на плечо Брайана, как на подушку, она ранжировала их по симпатичности и иногда спрашивала его мнения.

– А знаешь, у кого будут самые прелестные дети? – сказала она. Сердце у нее загрохотало. – У нас. Вот у кого. У нас будут просто очаровашки. Ты как думаешь? Полукровки всегда такие красавцы. Может, потому, что у нас такие разные гены. – Она полистала журнал. – Господи, даже у Майкла Джексона ребенок лапочка. А сам он – ходячий кошмар. Вот каково могущество полукровок.

Брайан загнул уголок страницы в книжке.

– Майкл Джексон едва ли черный. Ты уж мне поверь. И ребенок у него совсем белый.

Прижавшись теснее, Лекси подтолкнула к Брайану журнальный разворот. На фотографии Майкл Джексон развалился на золотом троне с младенцем на руках.

– Но ты посмотри, какой миленький. – Она помолчала. – А ты как бы не хочешь, чтоб у нас прямо сейчас тоже был?

Брайан сел так резко, что Лекси чуть не упала.

– Да ты совсем поехала, – сказал он. – Ты что несешь-то? – И потряс головой. – Не говори такой херни больше никогда.

– Я просто вообразила, Брай. Господи боже. – У Лекси перехватило горло.

– Ты воображаешь ребенка. Я воображаю, как Клифф и Клэр меня убьют. Им даже трогать меня не придется. Просто посмотрят – и все, я мертвец. Мгновенно. Мгновенная смерть. – Брайан пригладил волосы. – Знаешь, что они скажут? Мы тебя не так воспитывали.

– Ты считаешь, это прямо ужас? Что мы вместе и у нас ребенок? – Лекси ногтями мяла край журнала. – Ты же вроде хотел, чтоб мы были вместе навсегда.

– Я хочу. Наверное. Лекс, нам восемнадцать. Знаешь, что люди скажут? Все скажут: о, гляньте, опять черный пацан обрюхатил девчонку, а сам даже школу еще не закончил. Опять малолетние родители. Небось теперь бросит учебу. Вот что все скажут. – Брайан захлопнул книжку и кинул на стол. – Я этим пацаном не буду ни за что. Ни. За. Что.

– Ладно. – Лекси закрыла глаза и понадеялась, что Брайан ничего не заметит. – Я же не говорю: давай немедленно рожать. Я просто воображаю. Представляю будущее, вот и все.

Признать это нелегко, но Брайан был прав. В Шейкер-Хайтс старшеклассники не рожали. Они брали углубленные курсы по предметам; они поступали в колледж. В восьмом классе все говорили, что Кэрри Уилсон забеременела: все знали, что ее парню семнадцать и он бросил Кливленд-Хайтс, а Тиана Джоунз, лучшая подруга Кэрри, нескольким людям подтвердила, что да, так оно и есть. Кэрри несколько недель ходила вся из себя самодовольная и загадочная, ладонью растирала живот, а потом завуч мистер Эйвенгард собрал класс и толкнул речь.

– Насколько я понимаю, по школе ходят слухи, – молвил он, глазами буравя толпу. Такие юные лица, думал завуч: брекеты, прыщи, ретейнеры, первая поросль на подбородках. Дети, размышлял он, они думают, это шуточки. – Никто не беременел, – возвестил он. – Я знаю, что на такое, дамы и господа, вам всем не хватит безответственности.

И впрямь, недели шли, а живот у Кэрри Уилсон оставался плоским, и в конце концов эту историю забыли. В Шейкер-Хайтс подростки не беременели или превосходно это скрывали. Ибо что скажут люди? Шлюха – вот что скажут ребята в школе. Давалка, хотя Лекси с Брайаном по восемнадцать, по закону они взрослые и давным-давно вместе. Соседи? Пожалуй, смолчат, когда она прошагает мимо с раздутым животом или с коляской, но примутся судачить, едва она зайдет в дом. Мать умрет со стыда. Грядет позор, и грядет жалость, и Лекси понимала, что не способна вынести ни то ни другое.

Значит, выход один. Она свернулась клубочком на постели – ей казалось, она маленькая, и розовая, и нежная, как коктейльная креветка, – и отпустила от себя свои фантазии, и они воздушным шариком воспаряли в небо, пока не лопнули.

* * *

В тот вечер за ужином миссис Ричардсон объявила, что едет в Питтсбург.

– Кое-что изучить, – сказала она семейству. – Статью о речной дрейссене в озере Эри – сами знаете, в Питтсбурге тоже проблемы с инвазивными видами.

Она очень старательно сочиняла правдоподобный предлог и после продолжительных размышлений выдумала тему, к которой ни у кого не возникнет вопросов. Как она и предполагала, никто особо не вникал – кроме Лекси: та на миг прикрыла глаза и безмолвно возблагодарила божество, которое это подстроило. Наутро Лекси сделала вид, будто опаздывает, а когда все ушли, удостоверилась, что дом пуст, и набрала номер местной клиники, найденный накануне вечером.