Избранница Тёмного Лорда - Ольга Силаева

— Что вы со мной сделаете, когда я разденусь, милорд? — дразняще спросила она. — Хватит ли вашей фантазии на что-нибудь, кроме того, чтобы заставить меня снова одеться?

— А вот хватит, — невозмутимо отозвался её визави. — И на то, чтобы не запирать вас в подвале, а отправить домой в Академию, меня хватит вполне. И как вам такое чудовищное и ужасное наказание?

Кира переступила через платье, оставшись совершенно обнажённой.

И шагнула к нему.

— Нет, — проговорила она, опускаясь перед ним на колени. — Вы не решитесь так себя наказать.

— Я и не решусь? Да вы высказываете крамольные мысли, маленькая лгунья. Или провоцируете меня, зная, что я могу сделать с вами всё?

Её тонкие пальцы пробежались по его коленям, легли ему на бёдра. И медленно, дразняще медленно скользнули к паху.

— Я могу доставить вам такое удовольствие, — прошептала она, — что вы забудете обо всём. И никогда меня не прогоните.

Негромкий смешок, низкий, волнующий.

— Тогда покажите мне, мисс Риаз. В чём заключается рецепт вечной верности и вечной любви?

Её пальцы потянули молнию его брюк вниз.

— В вас, — произнесла она, глядя ему в глаза снизу вверх. — И во мне.

А потом она закрыла глаза и всем своим телом, от ушей до кончика языка, ловила его стоны. Короткие, сладкие, вынужденные, вырванные у него против воли — ведь власть в эти минуты была у неё. Власть, которую она уступала без боя, едва поднявшись с колен. Власть, которую он дарил ей, не прекращая её защищать и о ней заботиться.

Власть. Любовь.

Его руки, она чувствовала, вцепились в подлокотники кресла. Последний хриплый стон — и Кира наконец оторвалась от него, сглатывая.

— Вы умеете развлечь, мисс Риаз, — хрипло прошептал он.

— Я стараюсь быть послушной наложницей, милорд.

Короткий вздох.

— О нет. Вы делаете всё, чтобы мужчина сделался от вас без ума. Чтобы вы стали ему нужны. Я надеюсь, что вы не ждёте подобных заверений от меня?

Её сердце упало.

— Нет, — глухо сказала она, вставая и прижимая к себе упавшее платье. — Не жду.

— А зря. Потому что в моменты, как этот, невозможно не испытывать подобных чувств. Кира вздрогнула.

— Вы…

— Вы нужны мне, — спокойно сказал Тёмный Лорд. — Что до моего разума, я не теряю его ни при каких обстоятельствах, иначе давно был бы мёртв. Но, будь я обычным влюблённым мальчишкой, я бы без раздумий сказал, что без ума от вас, — почему нет? Раз уж нежности радуют вас куда сильнее, чем бриллианты, я готов вас порадовать.

Он встал.

— Идёмте в дом. Этой ночью я хочу наконец-то бросить вас на шёлковые простыни в подвале и как следует приковать, и сейчас мы выберем подходящие цепи.

И Кира, чувствуя, как жарко запульсировало у неё между ног, с дрожью поняла, что хотела спуститься с ним в подвал больше всего на свете. И быть прикованной хоть десятью цепями, если это доставит ему удовольствие.

А потом она почувствовала, как её тянет обратно из прошлого…

В настоящее.

Она очнулась оттого, что низ её живота массировали чужие мужские пальцы. Кира слабо застонала, и в этот момент вспомнила, где она и что с ней.

— Прекратите, — пробормотала она, не открывая глаз.

Холодный смешок.

— Нет уж. Я узнал себя в вашем видении, Кира Риаз. Раз уж мы должны любить друг друга, вот хороший способ начать.

Его пальцы небрежно отбросили длинную прядь с её уха.

— К тому же вы здорово меня распалили.

— Это ещё не любовь, — прошептала Кира. — Это…

— То, чего вы хотите, — раздался ледяной шёпот. — И вы не будете мне противоречить.

Она открыла глаза, моргая, и их взгляды встретились.

— Вам нравится, когда я вам противоречу, — проговорила она.

— Неужели?

Тёмный Лорд медленно раздвинул ей ноги широко в стороны. Хищно пробежался руками по её груди и положил палец на её нижнюю губу.

— Возьмите его в рот, — негромко предложил он. — И покажите мне всё, что делали в видении.

Кира покорилась, не отрывая от него взгляда. Между ног начал пылать огонь, когда её язычок нежно скользил по шершавой подушечке, касаясь мягкой кожи вокруг ногтя. Дыхание мужчины перед ней сделалось хриплым.

— Развратная девчонка, — прошептал Тёмный Лорд. — Многому же я успел тебя научить.

Он склонился над ней и скользнул зубами по ключице, словно ставя метку. Кира вскрикнула — и обомлела от чувственной, умелой ласки языком, который прошёлся по её шее к уху, находя там тайные чувствительные точки.

Она не принадлежала этому незнакомцу. Но его, кажется, это совершенно не касалось.

Язык жадно и неумолимо спускался все ниже, отметая её бесплодные попытки прикрыть сначала грудь, потом низ живота.

И наконец он приник к ней ртом, вызвав у неё беспомощный крик.

Тёмный Лорд не остановился.

Ей нравилось, что он с ней делал. Кира кусала губы, лёжа перед ним совершенно беззащитная. И она хотела, чтобы он вырывал у неё стоны и крики снова и снова, пока она не охрипнет, пока не упадёт в обморок, пока не.

Ей было почти стыдно за свои чувства. За пульсирующий жар внутри живота, за то, как подрагивали её бёдра, за то, что он был незнакомцем, а она отдавалась ему, обнажённая, пока он был полностью одет. Ведь он не был её профессором, он был.

Но он был им. Почти им. И она должна была помочь ему вернуться.

Ни один мужчина больше не прикоснётся к ней так. Никогда в жизни. Она вручила своё тело Тёмному Лорду, принадлежала ему и была его навеки, и никто другой её даже не поцелует.

И, с воспоминаниями или нет, он всегда будет её мужчиной.

Ей вдруг показалось, что это её осознание ключом повернулось в двери, открывая дорогу дальше. И теперь, если она теперь коснётся противоположной стены, взяв Тёмного Лорда за руку, ход откроется перед ней.

Но откроется ли дверь перед ним?

Кире было не до этого. Под грубыми ласками его пальцев она изнывала, от чувственных движений умелого языка её удовольствие только усиливалось. Она готова была умолять его на коленях продолжать, разрешить ему делать с её телом всё, что ему хотелось, но присвоить её и сделать своей сейчас же.

И он сделает это. Он снова станет цельным и вернётся к ней, они соединятся на алтаре, и каждую ночь она будет принадлежать ему так полно, как только женщина может принадлежать мужчине.

Наконец Кира всхлипнула в последний раз, и он, плотоядно и сыто облизнувшись напоследок, приподнялся, наклонился над ней — и грубо, властно поцеловал.