Злодей в подарочной упаковке - Светлана Алешина

В ответ я тоже назвала себя, упомянув также занимаемую в редакции должность. Разговор начинался глупо, как мне показалось, так как излишняя расшарканность мне всегда претила. Посетитель был в длинном черном плаще, который он не снял при входе, видимо, Маринка забыла ему это предложить, ботинки были начищены до блеска, но в целом весь его облик создавал ощущение некоторой неаккуратности. Вороньев был небрит, впрочем, и стригся он скорее нерегулярно, а его модельная прическа этого не терпела. Взгляд его бегал от предмета к предмету, и Николай Михайлович то и дело суетливо оглядывался. Я предложила клиенту присесть напротив моего рабочего стола, выбрав именно это место для разговора, а не кофейный столик по той причине, что посетитель пришелся не по вкусу Маринке, я это видела, и суетиться вокруг него с чашечкой кофе она не собиралась.

— Ольга Юрьевна, я наслышан о вашей детективной деятельности и пришел именно по этому вопросу. — Посетитель сразу приступил к делу, усевшись на предложенное место. — Я надеюсь, вы не откажете мне в помощи, да и мое дело не столь сложное, оплатить же ваши услуги я смогу достойно.

— В чем дело? — Я приготовилась терпеливо выслушать собеседника.

— Знаете, я живу один в хорошей трехкомнатной квартире в центральной части нашего города, — начал он. — С женой развелся года три назад, с ней остались двое моих детей, которым я во всем помогаю как материально, так и психологически. С Леной, так зовут мою жену, мы до сих пор в хороших отношениях. Но дело совершенно не в ней. — Вороньев смутился, а затем быстро проговорил: — Меня ограбили, причем среди бела дня, пока я находился на работе.

— Может быть, вы что-то путаете, так как мы не занимаемся поиском обыкновенных воров, — пояснила я. — Вам лучше обратиться в милицию.

— Я и не прошу этого, — пояснил Вороньев. — Я знаю, кто ограбил меня: почти уверен, что это моя нынешняя подруга, с которой я познакомился при не очень благоприятных обстоятельствах, в баре, и отношения наши развивались очень быстро. Я знаком с ней почти два месяца, и за это время она практически все успела узнать обо мне.

— А как ее зовут? — поинтересовалась я.

— Галина. — Николай Михайлович не назвал ни фамилии, ни отчества своей приятельницы. — Больше я о ней ничего не знаю, кроме того, что до знакомства со мной она работала в баре стриптизершей. Так вот, мы встречались у меня дома, и уже через неделю знакомства она поселилась в моей квартире. Я был не против, так как в доме всегда требуются женские руки, уют, теплота и все такое. Но постепенно я понял, что она мне совершенно неинтересна, а может быть, мне просто надоело с ней быть. Тогда я предложил Галине собрать свои вещи и расстаться по-хорошему. Она все поняла и ушла очень спокойно, без скандалов.

— То есть вы прожили с ней всего три недели, если я не ошибаюсь? — уточнила я.

— Да, — кивнул Вороньев. — Месяц я ничего о ней не слышал, но буквально с неделю назад она начала звонить мне и угрожать: если я не заплачу ей крупной суммы денег, то она будет мне мстить за то, что я выкинул ее из своего дома. Знаете, она очень эмоциональная девица, и на ее угрозы я сначала не обращал внимания. Однако последний звонок, сделанный ею дня три назад, меня озадачил: она говорила, что я всю свою жизнь проживу в нищете, как и она, и это будет ее местью.

— И что дальше? — спросила я, так как Николай Михайлович неожиданно замолчал.

— А дальше меня ограбили, — спокойно сказал он, видимо, уже смирившись с предсказанием Галины. — После звонка с угрозами Галина позвонила в тот же день поздно вечером. Она была пьяна, болтала невесть какие глупости. С утра я, как всегда, поехал на работу, а когда вечером вернулся, обнаружил, что из квартиры пропали все дорогие вещи, начиная от драгоценностей и кончая ценными бумагами.

— Но звонок еще не повод указывать пальцем на человека, — заметила я, припоминая немало случаев, когда словесные угрозы не доходили до конкретного дела.

— Так хорошо в доме ориентировалась только Галина, — обосновал свои подозрения Вороньев. — У меня есть сейф, догадаться о существовании которого очень сложно, если только не общупать полностью мою квартиру, но на это у преступников не было времени, а вот Галине я его по легкомыслию один раз показал.

— И какова общая стоимость похищенного? — поинтересовалась я.

— Квартира — это было единственное место, где я хранил все свое имущество, — ответил Николай Михайлович. — У меня нет ни загородного дома, ни другой квартиры, поэтому все хранилось в этом доме. Стоимость похищенного, как определили сотрудники правоохранительных органов, превышает сумму в десять тысяч долларов.

— Ого! — не сдержавшись, воскликнула я, машинально переводя эту сумму в рубли.

— Да, — с горечью произнес Вороньев. — Ведь в сейфе я хранил семейные драгоценности, которые достались мне еще от родителей, а также свои наличные сбережения в валюте, помимо банковского счета.

— А почему вы не установили в своем доме сигнализацию или не предприняли других мер по охране собственности, если хранили такие суммы дома? — поинтересовалась я.

— Сигнализацию может отключить любой человек, который хоть немного разбирается в таких механизмах, так что с ней проблем у грабителей, как правило, не возникает, — объяснил Николай Михайлович. — А вот о других способах охраны я недавно думал. Сосед по лестничной площадке где-то месяц назад уезжал в командировку, и на это время охраной его имущества занималась какая-то фирма, я не помню ее названия. В квартире постоянно проживали два молодца, и, конечно же, ни одному грабителю и в голову не придет грабить охраняемый дом. Я тоже собирался на днях уезжать по делам и хотел по его совету воспользоваться услугами этой фирмы.

— «Крепость»? — спросила я.

— Что за крепость? — не понимая, переспросил меня Вороньев. — Ах да, его квартира действительно превратилась в неприступную крепость.

— Это охранное агентство так называется, «Крепость»! — уточнила я.

— Не помню точно, но вполне может быть, — с сомнением ответил Вороньев.

— Николай Михайлович, я подумаю над вашим предложением, — рассеянно сказала я, вставая со своего места, хотя на самом деле думала уже совершенно о другом. — Оставьте мне, пожалуйста, свой номер телефона, я позвоню вам попозже.

Вороньев продиктовал номер, который я записала в своем ежедневнике.

— Мне бы хотелось, чтобы вы занялись наблюдением за этой Галиной. Уверен, это она навела на мою квартиру грабителей, — повторил еще раз свою просьбу Николай Михайлович, прощаясь со мной у порога кабинета.

Как только он ушел, я плотно прикрыла дверь и вернулась на свое рабочее место. Мне надо было все обдумать и только тогда уже высказывать коллегам свои предположения. Я сидела молча, сжав голову руками. Из соседнего кабинета доносился размеренный стук клавиатуры компьютера.

Раздумывала я не более десяти минут, но Маринка забеспокоилась, жива ли ее подруга, потому что я имела привычку всегда все рассказывать сразу о проблеме того или иного посетителя. По традиции, как только за очередным клиентом закрылась дверь, я созвала всех в свой кабинет для внеочередного совещания. Иногда — бывало и такое, — когда просьба посетителя не заслуживала внимания, я провожала клиента до порога и просто просила Маринку принести мне кофе, затем садилась в одиночестве на свое место и продолжала работать.