Кто на свете всех темнее - Алла Полянская

Вот что я проглядела.

— На кухне полно закусок. — Алекс вернулся в зал с большим блюдом в руках. — Мы можем неплохо перекусить. Что приуныли? Сейчас заведем музыку и потанцуем. А где все?

Но Лиана и Пауль уже вкатили в зал небольшой столик, заставленный бутылками.

— Отлично, здесь имеется еда. — Пауль потер руки. — А ты хотела уезжать. Потусим и здесь, нужно только музыку найти.

Я как-то сразу потеряла интерес к компании и отступила в коридор, снова попутно вспомнив, что я сейчас не одна.

— Уходим.

Влад молча потащился за мной, поскрипывая штиблетами.

— Что будем делать?

— Сейчас узнаю. — Я достала телефон и набрала номер Людмилы. — Черт, не отвечает. Ладно, что-нибудь придумаем.

Я отодвинула панель и вошла в спальню, уже совсем темную. Нашарив на стене выключатель, я щелкнула им, и свет полился отовсюду: люстра, боковые светильники… Нет, мне столько света не нужно.

Телефон Людмилы по-прежнему не отвечал.

— Что, не отвечает?

— Нет. — Я отключила люстру, оставив только небольшие светильники. — Не отвечает.

Я не могу уйти, потому что мне нужны документы. Я должна или достать свои документы из тайника, или остаться здесь, но дело в том, что оба варианта — так себе.

Я открыла спальню и толкнула дверь, но дверь не открывалась.

— Дай я попробую.

Влад толкнул дверь, потом сильнее — она подалась, но что-то держало ее со стороны коридора. Мы навалились на дверь вдвоем, и она открылась.

На полу, прямо под дверью, лежала Людмила. То, что она мертва, яснее ясного — из ее горла торчит рукоять кухонного ножа.

— Ну абзац! — Влад попятился. — Теперь мы замешаны в убийстве.

Уж эти мне современные рыцари с кусачками наперевес! С другой стороны, мы действительно оба оказались замешанными в убийстве, мы, собственно, обнаружили труп. И в телефоне Людмилы есть мои неотвеченные вызовы. В крайнем случае я снова могу вытащить сим-карту и спрятаться, но дело в том, что есть свидетель, который видел меня здесь, и хотя мы оба — алиби друг для друга, это ничего не меняет, — когда приедет полиция, в два счета выяснится, кто я и откуда.

А потом явится Бурковский. А уж Янеку так я и вовсе не хочу попадаться на глаза.

— А ведь по всему выходит, что грохнул эту тетку ее племяш. — Влад задумчиво смотрит на труп. — Их долго не было, о чем шел разговор — неизвестно, а поскольку парень пришел с блюдом, наполненным закусками, это значит, что он был на кухне, потому что нож в горле тетки из тамошнего набора. Второй у тебя в сумочке, а до этого ты его за поясом прятала.

Сукин сын, он заметил мои манипуляции с ножом!

Учитывая это и Янека с его умением видеть то, чего нет, я, похоже, не имею права называться Другим Кальмаром, не так уж я умна, как думаю о себе, если сумела проглядеть такое.

Это сильно пошатнуло мою самооценку, но она все-таки устояла.

— Ты решила, что я маньяк?

— Не то чтоб я так решила, но я не могла быть уверена, что это не так.

Я соображаю, что же делать с трупом. Будь я тут одна, то по-тихому слиняла бы, никто из компании меня не видел. Но сейчас это плохая идея, есть нежелательный свидетель. Вот почему-то любой свидетель — нежелательный, кроме, возможно, свидетеля на свадьбе, но в общем и целом граждане предпочитают обтяпывать свои дела в одиночестве, и я не исключение.

Вот и для того парня с ножом, который оприходовал Валерию, я — свидетель.

Ну, это так, чтоб не расслабляться.

А Влад — свидетель моего здесь пребывания. Если б не убийство, это не имело бы никакого значения, но неожиданный труп со следами насильственной смерти практически всегда сильно меняет положение дел. Сейчас присутствие Влада для меня — катастрофа. И дело даже не в том, что я не знаю, как он себя поведет — скорее всего, я смогла бы убедить его свалить отсюда по-тихому, оставив компанию внизу расхлебывать кровавую кашу, дело в том, что нельзя позволять, чтобы собственная жизнь зависела от чьей-то истерики или каприза.

Если делаете нечто скверное, то не нужно, чтоб об этом знал кто-то, кроме вас.

— Нужно звонить в полицию.

— Это ни к чему. — Я возвращаюсь в комнату и снова запираюсь на ключ. — Людмилу убил либо Алекс, либо Лиана или Пауль, либо же еще кто-то, кто находится в доме и кого мы не видели. Ты же слышал рояль, мячик этот…

— Значит, ты слышала!

— Я думала, ты заметил, что я не глухая. — Его тупость начинает меня бесить. — Конечно, слышала. Людмила говорила, что в доме неладно, и здесь-таки неладно, провалиться мне на этом месте. Но не призрак убил Людмилу, это сделал человек. А потому нужно обыскать дом снова, заглянуть во все закоулки, но найти неучтенного гостя.

— Ты собираешься объявить компании внизу, что здесь труп?

— Да. — Я хмыкнула, представив себе их лица. — Но я не скажу им, что мы наблюдали за ними, и ты будешь молчать. Эта тетка — родственница самого Городницкого.

— Того, у которого жену зарезали?

— Именно. — Я поправляю макияж и думаю о платьях и шубках в гардеробной Линды. — Единственный наш шанс выбраться из этой истории подобру-поздорову — это выяснить, кто убил Людмилу. Это не я, и не ты, и не те двое, что оставались в комнате. И выбор так себе, собственно.

— Думаешь, в доме все-таки есть кто-то еще?

— Призраки убивают ножами только в кино. — Я вспомнила остановившийся взгляд Людмилы и поморщилась. — Да, в доме кто-то есть. Кишка у Алекса тонка — убить, да еще вот так. У Лианы и Пауля нет никаких причин убивать Людмилу, они ее, скорее всего, даже не знали. А значит, есть кто-то еще.

Я прошлась по комнате, размышляя о куче разных вещей.

Если сейчас убедить парня уйти, он уйдет — напугать его как следует, пусть хватает свой ящик с кусачками и валит. Тогда он точно не скажет, что знает… Нет, плохая идея, он был в доме, и, когда полиция примется за него как следует, он расскажет.

По идее, можно его убить, но это уже на какой-то совсем крайний случай.

— Идем.

Я собираюсь объявить честной компании, что все они под подозрением. О том, что я за ними следила, умолчу и погляжу, как они примутся топить друг друга, а особенно Алекса, ведь он единственный, кто мог убить Людмилу, у него могла быть какая-то причина, и, по идее, все указывает на него. Но это было бы слишком просто, а я хочу, чтоб было весело — в моем понимании веселья.

Клянусь, это будет лучшая вечеринка из всех, что я делала. Потому что это — моя вечеринка.

— Пойдем через холл?

— Нет, через гардеробную. Они-то сейчас в зале для приемов. — Я толкнула панель, открывая проход. — Идем туда. Только имей в виду: не болтай лишнего, ты их не знаешь, это люди из определенного круга, и если мы проиграем, то в убийстве обвинят нас с тобой, а нам надо найти того, кто убил.