Отбор: ведьма ‒ (не)невеста - Оксана Глинина

‒ Э-эх! Берегла фигуру, да может статься ‒ последний раз едим. ‒ чуть ли не со слезами на глазах промямлила Имгера.

‒ Это ты-то берегла? И, кстати, на счет «последнего раза» ‒ типун тебе на твой не такой уж и тощий круп! ‒ Лидия решительно и без в сякого почтения швырнула обглоданную кость в неприступную чащу.

‒ На себя бы посмотрела… ‒ прошамкала дочь богатого чиновника слизывая жир с краешек губ. ‒ Кость у нее широкая. Небось с детства из рук свиной косточки не выпускала…

Она была готова продолжать, но под пламенным взором подруги, способным сжечь весь предвечный лес, умолкла.

‒ Интересно, ‒ неожиданно раздалось у меня над ухом, от чего я подпрыгнула и чуть не поперхнулась сыром. ‒ Какие еще сюрпризы нас ожидают сегодня, помимо девушки-фантома и корзинки без дна?

Я развернулась к Деннели и попыталась ответить, но рот был набит едой.

‒ Ты уж проглотила бы, что ли? ‒ со смехом посмотрел на меня инквизитор… бывший.

‒ Неужели за все это время ты так и не понял? ‒ наконец-таки смогла говорить я. ‒ Мне становилось дурно от одной только мысли, что как только ты узнаешь правду, то…

‒ Отправлю вас всех на костер?

‒ Ну-у… а что? Не отправил бы?

‒ Да нет.

Похоже, Эйдан даже не обиделся, даже наоборот ‒ развеселился.

‒ То, что все девицы ‒ ведьмы, мне стало ясно сразу же, ‒ пожал плечами мужчина. ‒ Но было интересно, чем все это закончится.

Солнце скрылось за тучей, и по поляне медленно белесой дымкой пополз туман.

‒ Как видишь, все только начинается, ‒ я сунула свою недоеденную порцию Деннели.

Берта закрыла солнце и вызвала духа. Теперь самое время разобраться с Безликим.

В Уоллоке у меня было слишком мало времени, чтобы порыться в стародавних фолиантах, да и вряд ли в затхлой и пыльной библиотеке я нашла что-нибудь путное. Маловероятно, что необходимые мне знания нашлись бы и в королевских архивах. И дело не в том, что Бальтазар был сторонником реформирования и тяготел ко всему новому, напрочь забрасывая пыльные стеллажи с древними письменами.

Просто сказки не пишут в летописях. Их рассказывают люди.

Самые первые сказки мне рассказывала старая знахарка, только, кто же их слушал? Мне тяжко было усидеть на одном месте в то время, когда за пределами избушки творилось столько всего интересного.

Но теперь, путешествуя по городам и весям Альбериона, я старательно заполняла пробелы в памяти. Полгода хватило не только на собрание истории, но и на то, чтобы я смогла подготовиться к этому дню ‒ Дню самого большого Солнца.

И зачем нужно было столько мороки? Однако, решающим в этой истории стало тетушкино письмо, заботливо подсунутое мне наставницей еще в мою бытность в Сайшельских землях.

В нем-то она и раскрыла всю тайну моего появления н свет.

С одной стороны ‒ правда была неприятна, с другой ‒ очень грело осознание того, что ее величество так рисковала собственной репутацией, выдавая меня перед Салазаром за свою дочь.

А ведь, между тем, королева Риовин умирала. Уже давно.

Еще тогда, когда она оказалась в плену у короля туманов, ее отравили ядом, который медленно и мучительно разрушал Риовин на протяжении долгих лет. Сначала, ничего не подозревающая королева, не понимала, что с ней твориться, а потом уже было поздно.

Ни одни целитель не мог ей помочь, и тогда ее величество вспомнила о той, что помогла ей бежать. Хатра могла лишь замедлить расползающееся по телу ядовитые миазмы. Единственное спасение наставница видела в смерти Ормо.

Но, чтобы это осуществить, надо было тщательно подготовиться.

Путешествие по королевству на многое открыло глаза ‒ монархи слишком праздны и малосведущи в народном фольклоре.

А ведь ответ всегда кроется там, где его не видно на первый взгляд ‒ в старых добрых сказках.

Туман долин ядовит и жесток, но мало, кто знает, что стал он таким из-за обманутой девы, что полюбила и была принесена в жертву мелочной расчетливости своим же возлюбленным. Разбитое сердце, переполненное горечью разочарования и гневом, порожденным предательством, излило эту отраву в извечную пелену лесных долин, извратило и исказило саму природу этих мест.

Мир по эту сторону Предвечного леса слишком несправедлив к своим женщинам, разменивая их как товар, не признавая их магический дар, требуя от них только рождения потомства. Как же я была не сведуща, пока сама Хатра не открыла мне глаза на все это.

‒ Я, так полагаю, ‒ произнесла наставница. ‒ Теперь наступила моя очередь.

Туман стал просачиваться прямо на поляну, где мы все находились. Но теперь на ногах оставались лишь я и госпожа Матаир.

‒ Ты же знаешь, он нам нужен, ‒ ответила я ей. ‒ Только он знает, где прячется Ормо.

‒ Он знает здесь обо всем! ‒ поправила меня наставница.

‒ Скажи, если не секрет? ‒ наблюдая за поднимающимся стеной туманом, все же решилась спросить у Хатры. ‒ Сколько тебе на самом деле лет?

‒ Много будешь знать, ‒ усмехнулась женщина. ‒ Быстро состаришься.

‒ Кто меня призвал? ‒ голос возник прямо из серой мглы. ‒ Кому понадобилось отрывать меня от отдыха?

‒ Легок на помине! ‒ поприветствовала госпожа Матаир своего, некогда ее же проклятого, возлюбленного.

Наверное, она его и правда любила по-настоящему. Раз не смогла простить измены. А еще возможно именно его предательство пробудило в ней древний, спящий долгое время, дар.

В сказке все выглядело красиво, в жизни вряд ли это было таким величественным.

Сын лесника полюбил знахарку, что жила на отшибе селения. Та ответила взаимностью. Знахарка ждала, что любимый вскорости жениться на ней, и наступит счастливая безмятежная жизнь. Но кому нужна безродная нищая девица? Старый лесник выкупил в соседнем поселении невесту для своего единственного сына, и привел ее в дом. Юноша не смог противиться воле отца.

В сказке рассказывалось, что слезы обманутой знахарки стали превращаться в туман, который расползался по всему селению, пока не заволокло все мглой. Никто не знал, откуда пришел туман, люди стали боятся, все спрятались в своих домах. Запасы еды стали иссякать, голод гнал людей на улицу, но тот, кто покидал свое жилище, обратно уже не возвращался. Отчаянье охватило людей, но туман только плотнее затягивал деревню.

Лишь сын лесника догадывался, кто стоит за серой пеленой, что застелила все селение.