Служители тайной веры - Роберт Святополк-Мирский

Дело сделано. Передай с этим человеком то, что ты мне обещал, и завтра утром я буду в замке. Ян.

— Какое несчастье! — воскликнул князь, и глаза его радостно сверкнули. — Мой брат Федор умер!

На секунду он забыл обо всем.

— Федор умер... — прошептал Семен, и в этот миг далекое детство возникло в его памяти... На какое-то мгновение ему вдруг, почти искренне, стало жаль брата.

Бедный Федор...

И это был последний вздох давно утраченных родственных чувств.

Князь Семен Вельский взял перо и размашисто написал:

Ян Кожух Кроткий, повинный в смерти изменника Отчизны князя Федора Вельского, сделал это, исполняя мою волю.

6 июня 1479 года.

На секунду перо повисло в воздухе, потом князь решительно подписался:

Dux Semeon de Bela.

...Князь Семен Вельский, одетый в роскошный кафтан, сверкая дорогими перстнями, выехал за ворота в сопровождении наскоро сколоченной свиты.

Он сидел на белом коне, а слева и справа от него на черных конях восседали Осташ и Степан.

Позади, выстроившись парами на лошадях красной масти, неподвижно застыли воины князя, с ног до головы увешанные оружием.

Если бы не вчерашняя схватка с Филиппом и Картымазовым, свита князя была бы на девять человек больше. Но эти девять человек, тайно похороненные ночью, уже покоились на лесном кладбище.

В замке Горваль остались только слуги да пятеро часовых.

Наконец с башни крикнули, что уже виден кортеж из трех карет и двух десятков верховых. Князь последний раз требовательным взором оглянул своих подданных и взмахнул рукой.

Вся свита двинулась за ним навстречу именитому гостю.

В половине версты от замка на лесной дороге состоялась торжественная церемония встречи и приветствий.

Принц, ехавший в первой карете, не пожелал из нее выйти, а лишь выглянул в окно. Ему было не больше двадцати двух лет, на смуглом лице с длинной челюстью и черными закрученными вверх усами поблескивали холодные карие глаза.

Князь Семен спешился, снял шапку и произнес небольшую энергичную речь, которую принц выслушал совершенно бесстрастно, но в конце милостиво улыбнулся и сказал несколько слов по-чешски. Сбоку от князя стоял желтобородый человек средних лет в богатом, отороченном мехом кафтане с перевязанной рукой. Он обратился к Семену по-русски и, назвавшись паном Сурожским, сообщил, что он сопровождает принца от имени Литовского Сейма и служит его величеству толмачом. Пан Сурожский добавил, что принц ни слова не понял из речи князя, но просил поблагодарить и не переводить, потому что он хотел бы поскорее добраться до замка и выйти из кареты, от которой у его высочества затекли ноги.

Пан Сурожский представил князя Семена придворным дамам и кавалерам, чьих трудных имен князь не запомнил. Дамы улыбались Семену, не отвечая на его приветствия, но принц торопился и не дал князю как следует познакомиться с остальными придворными.

Резким, капризным голосом его высочество потребовал поскорее ехать. Кортеж тронулся, и вскоре маленький двор замка Горваль переполнился до отказа.

Огромный обеденный стол был накрыт на пятьдесят персон. Почетная стража из десяти воинов Семена стояла с алебардами вдоль стен, остальные несли караул у покоев, занимаемых принцем и наиболее видными придворными. Этого требовал парадный церемониал.

Князь Семен обратил внимание, что дворяне и вельможи, сопровождающие принца, отличаются мрачными и угрюмыми лицами. Они почти не разговаривали между собой и, по-видимому, испытывали огромный трепет перед принцем, потому что ни на минуту не спускали с него глаз, следя за каждым его движением. Принц тоже говорил мало, лишь изредка обращаясь на своем языке к своему шуту — ярко разодетому карлику в шапке с бубенцами, и посмеивался, когда тот что-то шептал ему на ухо с ужимками и гримасами.

Князь Семен очень боялся, чтобы не случилось какого конфуза, и не был уверен в том, как следует себя вести. Впервые приходилось ему принимать у себя особу королевской крови, но он тешил себя мыслью, что теперь такие случаи будут представляться гораздо чаще, и видел хорошее предзнаменование в том, что визит его высочества принца богемского совпал с днем, когда князь остался единственным представителем мужской ветви рода Вельских. Не отходившие от князя ни на шаг Осташ и Степан чем-то вызвали насмешливую улыбку принца, — он негромко произнес несколько слов своему шуту, тот что-то шепнул ему в ответ, и принц расхохотался. Придворные тоже заулыбались. Пан Сурожский не пожелал перевести Семену, в чем дело, но князь Семен и так догадался. Он шепнул Осташу и Степану, чтобы те не ходили за ним по пятам как тени и встали где-нибудь в сторонке, пока он не призовет их жестом.

Наконец подали еду, и князь Семен облегченно вздохнул, рассчитывая, что вино разрядит натянутую обстановку.

Принц поморщился и что-то брезгливо сказал пану Сурожскому.

Тот немедленно перевел Семену:

— Его высочество жалуется, что тряска в карете совершенно лишила его аппетита. Поэтому, прежде чем приступать к обеду, его высочество хотел бы побеседовать с князем в надежде, что тем временем появится аппетит.

Князь Семен удивился богемским обычаям, но не подал виду и вежливо предложил:

— Пусть его высочество отведает глоток старого вина из горвальских погребов. Я ручаюсь, что оно понравится его высочеству.

Пан Сурожский перевел, но принц снова поморщился и раздраженно произнес целую тираду.

— Князь, — сказал Сурожский, выслушав принца, — у них в Богемии не пьют вина перед едой. Ох, до чего же он мне надоел, этот чертов принц с его богемскими замашками, — неожиданно заявил Сурожский, продолжая изысканно улыбаться князю.

Лицо Семена вытянулось.

— Не бойся, — благодушно заверил представитель Сейма. — Никто из них ни черта не понимает по-русски. Но я скажу тебе заранее, чего он хочет. В каждом замке, где мы останавливаемся, он хочет одного и того же. Он, видишь ли, привык развлекаться перед обедом турнирами. Сейчас он начнет спрашивать, нет ли у тебя опытных воинов, которые могли бы сразиться перед ним до первой крови. Вид крови вызывает у него аппетит... Но ты не соглашайся.

Семен не успел ответить, как принц обратился к нему с вопросом, сопровождавшимся любезной улыбкой.

Пан Сурожский выслушал и сказал:

— Ну вот! Что я тебе говорил?! Так и есть — он спрашивает о воинах.

— Скажи ему, что мои лучшие люди находятся в отъезде, а двое дворян, которых он здесь видит, должны завтра ехать ко двору с важным представительством и я не могу рисковать их жизнями. Бой же простых воинов не доставит ему удовольствия...

— Молодец! — обрадовался Сурожский. — Правильно! — И тут же вежливо, но не без нотки злорадства, перевел принцу ответ князя.