Дар мертвеца - Чарлз Тодд

— Нет, надо отдать Фионе должное, она хорошо его воспитала. Я так и передала дураку Эллиоту, но он видит только то, что сам хочет. По-моему, ничего удивительного, что он вдовец — загнал свою жену в могилу, если хотите знать мое мнение! Эласадж делилась с ним своими сомнениями, а мне на него выдержки не хватает! Прежний священник, который был до него, — вот он был настоящим служителем Божиим. А как он читал воскресные проповеди! Мистер Холл, так его звали, приехал из Данфермлина, а жену себе взял из Кроусеров, из самого Хауика. При нем мы ходили в церковь каждое воскресенье и радовались. А дурак Эллиот ослеплен грехами. Его нисколько не заботит искупление, ему лишь бы обвинять. Что в этом хорошего, я вас спрашиваю?

— Меня уверяют, что Фиона не откровенничала с теткой — например, так и не призналась ей в том, что она не родная мать мальчика. Но ведь, наверное, с кем-то она говорила по душам? С женщиной, которой она доверяла… с подругой, например, с соседкой… или с вашим братом…

Мисс Драммонд задумчиво посмотрела ему в глаза:

— Тайна остается тайной, пока ее хранишь. Вы полицейский, кому и знать такое, как не вам! Фиона держалась приветливо, спокойно, к старшим относилась почтительно. И воспитана хорошо, как будто училась в дорогой школе. Но мне она рассказывала только, как любила своего дедушку, а он был знатным волынщиком. Да, и еще она любила своего солдата, которого убили на войне. А больше я ни о чем ее не спрашивала, а она не говорила. Ну, вам пора идти. Сейчас вернется Драммонд, и тогда нам обоим от него достанется! Он не любит, когда кто-то выспрашивает о Фионе или о парнишке. «Чем меньше говоришь, тем скорее заживет». Так он считает!

— Я сейчас уйду. Последний вопрос, — ответил Ратлидж, не желавший признать свое поражение. — Мне сказали, что мужчин влекло к Фионе Макдоналд. Это правда?

Ответом ему послужило тяжелое молчание. Лицо мисс Драммонд вдруг пошло красными пятнами. Она с трудом справлялась с овладевшими ею чувствами. Что с ней? Она злится? Завидует? Ревнует? Через несколько секунд женщина ответила сдавленно, вынужденно:

— Как говорится, в тихом омуте… Не знаю. По натуре Фиона неразговорчивая, она не из таких, с кем будешь сидеть и сплетничать. Я так и не поняла, что она за человек. Мы с ней не были близки. Зато мужчины видели в ней что-то другое. Даже не могу сказать, что именно. Бывало, смотрят на нее, ловят ее взгляды, ждут, когда она им улыбнется… и сами начинают светиться изнутри. Как будто она их приворожила! И мой брат так же пялился на нее. А уж что он в ней нашел — не могу вам сказать. Я этого не понимаю. Как будто ему казалось, что он понял, какая она на самом деле. По-моему, Драммонд в нее влюблен. И если хотите знать, Эллиот тоже. Недаром он так разоряется насчет грехов. Наверное, сам по ночам сгорает от вожделения!

— Но полицейские-то наверняка не подпали под ее чары…

— Вы так думаете? Маккинстри спас бы ее, если бы смог, он ведь до сих пор надеется жениться на ней. Оливер, бывало, все заглядывал в паб выпить кружечку, перед тем как шел домой, и просиживал часами, а ведь он женатый человек! А главный констебль и фискал больше всего злятся из-за того, что она не хочет подчиниться и признаться в своих преступлениях, и покаяться, как положено женщине. Им кажется, что она расшатывает их авторитет, ее упорство нарушает их веру в собственную важность. Нет ничего удивительного в том, что они так хотят ее повесить. Разве вы не понимаете? Так им проще всего от нее освободиться!

Когда Ратлидж вошел в отель, его сразу окликнул сидевший за стойкой портье:

— Сэр, вам звонили из Лондона.

Ратлидж прочел переданную ему записку:

«Перезвоните сержанту Гибсону».

Гибсон, славившийся своим непревзойденным умением добывать нужные сведения, отличался, кроме того, еще и дотошностью.

Ратлидж зашел в телефонную будку, положил шляпу на стоявший там столик и позвонил в Скотленд-Ярд.

Гибсон подошел сразу:

— Инспектор Ратлидж, сэр?

— Да. Мне очень нужны хорошие новости. Ну что, удалось вам найти Элинор Грей?

— К сожалению, нет, сэр, порадовать вас не могу. Зато я побеседовал с суфражистками, с которыми она дружила и участвовала в маршах протеста. Ее не видели уже года три. Мне рассказали, что как-то она уехала на выходные в Винчестер и после того так и не вернулась в Лондон. По крайней мере, никто ее потом не видел. Почти все ее знакомые решили, что леди Мод надоели выходки дочери и она послала за ней.

— Они точно знают, что она уехала именно в Винчестер? Она ведь могла и солгать им насчет того, куда собирается.

— Совершенно верно, сэр. Я тоже об этом подумал и взял на себя смелость позвонить тем людям, к кому она должна была поехать. Мисс Грей так до них и не добралась. Она должна была приехать с одним офицером, с которым познакомилась в Лондоне. Но в последнюю минуту передумала, позвонила им и сказала, что вместо Винчестера они поедут в Шотландию — он получил отпуск по болезни, который заканчивался только через неделю. Она обещала перезвонить, когда вернется в Лондон, но так и не перезвонила.

В Шотландию!

— Вы спросили, как зовут того офицера?

— Да, сэр, спросил! — Голос Гибсона на том конце линии слышался четко и ясно. — Но подруга мисс Грей забыла его фамилию. Помнит только, что он уже бывал у них в доме. Она не позволила бы мисс Грей привезти с собой совершенно постороннего человека. Да и мисс Грей не стала бы навязывать знакомство.

— Молодец, Гибсон! — похвалил сержанта Ратлидж. — Пожалуйста, скажите, по какому номеру звонить ее знакомым в Винчестер.

На том конце линии послышалось шуршание.

— Сейчас, сэр, вот он! Некая миссис Хамфри Атвуд, в девичестве достопочтенная мисс Талбот-Хемингс. Они с мисс Грей вместе учились в школе и остались подругами. — Последовала пауза. Ратлидж услышал, как закрывается дверь. Понизив голос, Гибсон радостно продолжил: — Старший суперинтендент сказал, что мне не нужно было беседовать с суфражистками. Все они, по его словам, пропащие. Я только напрасно потратил время… — Последовала еще одна пауза. — Мне просто немножко повезло, вот так, сэр!

Если бы Ратлидж не знал Гибсона лучше, ему бы показалось, что сержант улыбается во весь рот, такая радость слышалась в его голосе. Но Гибсон улыбался редко — так же редко, как ошибался в своих находках и умозаключениях. Сержант был из тех полицейских, которые гордятся собой и своей работой и, если нужно, демонстрируют поистине бульдожью хватку. Только его глаза говорили о том, что, помимо крепких мускулов, он обладает острым как бритва умом. Ратлидж всегда подозревал, что старикашку Боулса и Гибсона разделяет давняя вражда.

Нелюбовь к Боулсу, впрочем, еще не делала Гибсона сторонником Ратлиджа. Зато Ратлидж мог надеяться, что Гибсон не исказит его слова и не оклевещет его при старшем суперинтенденте. Кроме того, Гибсон часто добывал для него очень ценные сведения.

Как сейчас.