Горький квест. Том 3 - Александра Маринина

Он задумался, уставившись в одну точку, потом кивнул, словно соглашаясь с собственными мыслями.

– Да, интересно, – проговорил он медленно. – Механизм движения с багажом и без багажа. Одни люди мгновенно выбрасывают из головы отработанную ситуацию, прожитый день, обдуманные мысли, а другие несут все это дальше по жизни. Одни покупают все недолговечное, потому что не намерены долго этим пользоваться, другие хотят купить надежное, на долгие годы. Одни легко переезжают с места на место и не обрастают вещами, другие накапливают добро и оседают… Да, это один и тот же механизм, пожалуй. Мы все, кроме Наташи, обсудили «Дачников», потом «Старика» и тут же забыли, потому что информация в дальнейшем не пригодится. Ну, – он слегка улыбнулся, – мы так решили, что не пригодится. А Наташа все держит в голове. Она – пассажир с багажом. Помните, как она вспомнила про «Дело Артамоновых»? Никто ведь не провел аналогию, только она.

Вилен слушал Артема с нескрываемым интересом.

– Каков же итоговый вывод? – спросил психолог. – Как правильнее жить, с багажом или без багажа?

– Я должен подумать. Пока не готов ответить.

– Чего тут думать-то! – весело заговорил Тимур. – Багаж на помойку, на фиг он нужен? Жить надо легко, тогда можно двигаться вперед, а с багажом никуда не продвинешься.

– Тогда уж не «легко», а «налегке», – поправил его Семен.

– Ну, пусть налегке, какая разница. Багаж руки связывает, а так – сумку подхватил и вперед, хоть в другой город, хоть в другую страну.

Я понимал, что, если не вернуть участников в рабочее русло, дискуссия пойдет в сторону теории поколений, поэтому попросил связать процитированные Наташей реплики с образами Власа и Юлии Филипповны, тоже упомянутой в «Записках». Зашелестели страницы книг и тетрадей в поисках нужных фрагментов. Первой справилась Евдокия.

– Получается, если женщине плохо и тошно, она стремится вырваться, то есть уйти, уехать или даже умереть, а если мужчине – он стремится выговориться, – чуть удивленно заметила она. – Причем не открыть душу понимающему собеседнику, а именно выпустить пар, закричать, нагрубить, оскорбить.

– Там еще про Фому Гордеева написано, а мы его не проходили, – сказал Сергей. – Так что обобщающие выводы делать пока рано.

Артем поднял глаза от своей тетради и вопросительно взглянул на меня.

– Кстати, о «Фоме Гордееве». Вы сказали, что книги привезут позже. Привезли?

Книги Юра доставил, они лежали в соседней комнате в шкафу, дожидаясь своей очереди. Я ответил, что все желающие могут взять роман и начать читать.

– Нет, я не согласна насчет Юлии Филипповны, – вдруг решительно заговорила Марина. – Она нигде не говорит, что ей тошно и плохо. Чем ей плохо-то? Она замужем за Сусловым, у всех на глазах крутит роман с Замысловым, всегда веселая, всегда в хорошем настроении.

– Но она же предлагает мужу совершить двойное самоубийство, – возразила Евдокия. – Вряд ли от хорошей жизни. Значит, что-то ее гложет.

– Да не гложет ее ничего! – уверенно продолжала Марина. – Она дурака валяет, шутит, издевается над мужем, хочет его «на слабо» проверить.

Подумала и твердо повторила:

– Нет, про Юлию я не согласна. Молодая, красивая, муж есть, любовник – что еще нужно? У нее все в порядке.

Но Евдокия продолжала настаивать, чем очень меня удивила. Обычно она ограничивалась тем, что высказывала свою точку зрения, а во время коллективных обсуждений чаще молчала, стараясь не ввязываться в споры. Сегодня же она отчего-то проявляла несвойственное ей ранее упорство.

– Юлия Филипповна несчастлива в браке, хотя пытается это скрывать от всех. Смотрите: муж ее спрашивает, за что она его ненавидит, а Юлия пренебрежительно отвечает, что его нельзя ненавидеть. То есть она считает мужа настолько серым и пресным, что к нему вообще невозможно испытывать никаких чувств – ни любви, ни ненависти. Пренебрежительно – это не я придумала, так у Горького написано.

– Хорошо, – кивнула Галия с довольным видом, – продолжайте, пожалуйста.

– Дальше она говорит мужу: «Ты, Петр, сделал из меня мерзкую женщину». Этими словами она как бы признает, что за время брака нравственно изменилась в худшую сторону. И тут же переключается на разговор с Марьей Львовной, из которого можно сделать вывод, что брак и муж ее сильно разочаровали и в семейной жизни ей по каким-то причинам очень тяжело.

– Да нет там ничего такого! – возмущенно воскликнула Марина, следящая глазами по тексту. – Про мерзкую женщину есть, да, но больше ничего нет, остальное ты сама придумала.

– Не согласен, – неожиданно вмешался Сергей, тоже смотрящий в текст пьесы. – Очень яркий пассаж Юлии про обычай одного племени дикарей: «Мужчина, перед тем как сорвать цветы удовольствия, бьет женщину дубиной по голове. У нас, людей культурных, это делают после свадьбы». И дальше, буквально через строчку: «Дикари честнее – не правда ли?»

– И чего? – недоуменно отозвался бородатый очкарик Тимур. – Дикари-то при чем?

– При том, что брак и муж принесли Юлии много плохого, такого, чего она не ожидала, и она приравнивает это к удару дубиной по голове.

– А после этих слов, – подхватила Евдокия, – Марья Львовна почуяла, что в жизни Юлии не все гладко, и спрашивает: «Вам тяжело жить?» И Юлия ей отвечает: «Кто слышал мои стоны?.. Я всегда веселая…»

– Так она же смеется в этот момент! – перебила ее Марина. – Ты что, не видишь? Там прямым текстом написано: «смеясь».

Сегодня Марина очень старалась и демонстрировала попытки быть внимательной и вдумчивой, чего раньше не было. Похоже, она по-настоящему испугалась, оказавшись на грани отчисления, даже, как уверил меня Назар, лестницу вчера отмыла более чем тщательно.

Евдокия посмотрела на нее долгим и немного рассеянным взглядом.

– Смеяться можно и от отчаяния, – глухо проговорила она. – Смех – не показатель благополучия. Смотрим дальше, диалог Юлии с Двоеточием. Двоеточие спрашивает: «Ты мужа-то любишь?» Она говорит: «А по-вашему, его можно любить?» – «А на что замуж за него вышла?» – «А он интересным прикинулся…» Здесь, на мой взгляд, совершенно очевидно прописано ее разочарование. Выходила замуж за одного, а в браке получила совсем другого.

Я видел, что Наташе не по себе. Она явно хотела что-то сказать, что-то добавить к словам Евдокии, поддержать ее позицию, но ведь ее любимая подружка Марина придерживается противоположной точки зрения, и обижать ее, вступать в конфронтацию не хочется. Может быть, ничего существенного, и пусть девочка промолчит, но вдруг? Вдруг именно эта мысль окажется тем толчком, который запустит весь механизм? Нельзя ничего упускать, нельзя ничем пренебрегать. А то сегодня я чуть было не упустил важный момент, хорошо, что Наташа вспомнила. Пока я искал способ заставить девочку высказаться и при этом не обидеть Марину, Наташа все-таки сама набралась мужества и заговорила:

– Там дальше, в четвертом действии… В общем, у мужа Юлии, у Суслова этого, неприятности на стройке, он же инженер. Стена обрушилась, двое рабочих погибли. Это как-то старались не афишировать, замять, а тут Юлия сама говорит, причем злорадно…