Как стать вдовой? - Мария Жукова-Гладкова

– Я могу задать тебе тот же самый вопрос, – невозмутимо заметила я, подкрепляясь овощами, которые сама себе пожарила.

– Да, я понимаю, что виновата, Лера, – усилием воли Анька взяли себя в руки. – Да, Ласс задурил мне голову. Ласс – это…

– Я поняла.

– Ну, в общем, я не хотела с ним расставаться. Я же не знала его истинных мотивов! Я не умею читать чужие мысли!

Похоже, у Аньки начиналась истерика. Володя тем временем уже поел, и ему было с нами неинтересно. Он взял пару шоколадок, которые, как я догадывалась, «переехали» к нам с одного из российских кораблей, и посмотрел на меня.

– Я пойду на капитанский мостик, тетя Лера? – спросил он, совершенно не обращая внимания на Аньку.

– Иди, малыш.

Я поцеловала его в макушку. Анька проводила мальчика глазами.

– Где мой брат? – перевела она взгляд на меня.

– Тебя это на самом деле волнует?

– Просто любопытно.

– В надежном месте. Там, где до него не доберутся пираты.

– И мой отец?

– И твой отец, – кивнула я.

– Вообще-то я сама его никогда не интересовала, – печально произнесла Анька. – Неужели у него проснулись отцовские чувства? Ты считаешь, что он попробует отобрать у тебя сына?

Я не замечала особого проявления отцовских чувств в своем муже, ему просто требовался наследник. Дело-то надо кому-то передавать!

– Из-за чего вы разводитесь? – спросила Анька.

Я неопределенно пожала плечами.

– Причин всегда несколько, – сказала вслух. – Да и подошли мы к очередному кризисному году семейной жизни. Может, ты слышала, что в любом браке есть кризисные годы или периоды. Кто-то их преодолевает, кто-то разводится или не разводится, продолжает жить под одной крышей, но это уже совсем не тот брак, который был вначале.

– Да любой брак через три года не тот, что вначале! Любые отношения – не те!

Я вздохнула.

– Аня, считай, что мы больше не можем и не хотим жить вместе. Все.

– Ты снова выйдешь замуж?

– Может быть. Когда-нибудь. А твой отец, вероятно, женится в ближайшее время.

– У него есть женщина?! – Анька была откровенно поражена.

Я сообщила известную мне информацию.

– Ты из-за нее хочешь развестись?

– Нет. Скорее из-за того, что твой отец показал себя совсем не тем человеком, которым я его всегда считала.

Мне не хотелось объяснять Аньке, что я не смогла бы больше жить с Юрием Владимировичем, даже если бы не узнала про ту англичанку. Я думала о разводе, уже отправляясь в это плавание. Вынужденное плавание. Я же не просто так передала ребенка брату. Я не знала, что на самом деле задумал Юрий Владимирович и почему. Но он решил подставить всех своих родственников. Всех! Одновременно! Он решил рискнуть всеми нами.

Наверное, куш был очень большой. Мне было просто любопытно узнать, что это за куш. Почему этот вроде бы респектабельный бизнесмен, на самом деле богатый человек, решил пойти на такой риск. Все-таки Юрий Владимирович не был сволочью (по крайней мере, по отношению ко мне это никогда не проявлялось). Или он считал, что мы спасемся? Ведь шейх и пираты обычно не убивают заложников. Значит, Юрий Владимирович считал, что куш, который он сорвет с какой-то сделки, будет значительно выше, чем выкуп, который могут за нас потребовать?

Но почему он отправил всех нас? Он мог бы отправить мать с придурком Славиком. Одну меня. Хотя меня следовало отправлять с ребенком… С другой стороны, по словам Игоря, Юрий Владимирович очень обрадовался, узнав, что я подменила ребенка. То есть все-таки переживал? Но все равно шел на риск. Ради чего? Ради кого?

Может, кто-то должен был поверить в серьезность его намерений? Но каких? И кто? Шейх? Мог Юрий Владимирович все-таки договориться с шейхом или его людьми? Мой муж пообещал в заложники всех своих родственников, а сам получил от шейха… Ну, например, какой-то груз, который должен захватить шейх. Под заказ. Или груз был у Юрия Владимировича? И планировался натуральный обмен. Нас на груз. А то еще и с доплатой.

– Лер, скажи, о чем думаешь? – ворвался в поток моих мыслей Анькин голос. – У тебя так выражение лица меняется…

Я поделилась последними мыслями. Она хмыкнула.

– Сволочь мой папаша, – только и сказала она.

– У тебя нет никаких идей насчет того, что могло заставить его пойти на такую операцию?

– Откуда? Если они у кого и есть, то у тебя. Ты же жила с ним в одном доме. Или этот парень из службы безопасности может знать. Ты в курсе, что он вывел из оазиса этих ученых мужей и Славика, но оставил бабушку и меня? Нас же спасли русские морские пехотинцы. Если бы не они… Кстати, не увлекайся им особо. Никем нельзя увлекаться.

– И это говоришь ты?

– Надо по возможности учиться на чужих ошибках, – вздохнула Анька. – Лера, ты не представляешь, какой был секс с Лассом… – Анька мечтательно закатила глаза. – Я никогда в жизни не испытывала ничего подобного, а у меня было много любовников. Правда, негров раньше не было. Надо будет еще какого-нибудь попробовать.

– Аня, а чувства для тебя не важны?

– Какие чувства?! Лера, проснись! Двадцать первый век на дворе!

– И что? – не понимала я.

– У тебя что, чувства к самцу, с которым ты сегодня трахалась? Или у него к тебе? Или ты, Лера, в чужом глазу соринку видишь, а в своем бревна не замечаешь? Или ты правда в него влюбилась?!

На лице Аньки был написан ужас. А я… Да, пожалуй, влюбилась. Да я уже давно смотрела на Игоря другими глазами – не так, как должна была бы смотреть на подчиненного своего мужа, призванного, в частности, охранять меня. Я хотела его. Я мечтала о нем по ночам. Это было желание, любовь или и то и другое вместе?

– Лерка, ты ко мне всегда хорошо относилась, – с беспокойством в голосе заговорила Аня. – Лера, я не желаю тебе зла. Но ты посмотри все-таки на этого мужика другими глазами. Мужик-то мутный. Я, конечно, сама хороша. Но со стороны виднее!

– Аня, расскажи, что с вами происходило после захвата судна пиратами, – попросила я.

По словам падчерицы, к ней в каюту ворвались три вооруженных типа непонятной национальности, заставили одеться, велели взять куртку – самую теплую, какая есть, – и отвели в салон, где уже дико возмущались ее бабушка с возлюбленным. Потом туда же привели Любашу с сонным ребенком, который ничего не понимал.

– В общем, мы так там и сидели, пока не причалили. Еду и питье приносили. Бабушка со Славиком только и делали, что возмущались. Я тоже повозмущалась, потом поняла, что это бессмысленно. Любаша, как могла, успокаивала ребенка. Он периодически начинал плакать. Но они сидели в уголочке, ни во что не вмешивались. Бабушка хотела знать, где ты. Ей никто ничего не отвечал. Она требовала капитана. Но с нами вообще никто не желал разговаривать. Нас заперли, на стук не реагировали. Еду приносил тип с двумя автоматчиками по бокам.