Час джентльменов - Дон Уинслоу

Шеринг занимался грязью.

Другими словами, он был специалистом по механике грунтов.

Считается, что дома и любые другие здания стоят на фундаменте, но это не совсем так. Настоящий фундамент — это земля, на которой стоит фундамент. По большому счету, все здания возводят на грунте. И если этот грунт не совсем прочный, то уже не важно, насколько хороший и крепкий фундамент вы возвели, — на самом деле можно считать, что никакого фундамента под домом нет вовсе.

Но земля совсем не такая простая штука, как кажется. Она состоит из размельченных камней и разложившихся растений, и ученые выделяют бесконечное количество видов земли в зависимости от ее состава, уровня влажности ее компонентов, плотности и стабильности.

А корни этой проблемы уходят еще глубже. Под почвой всегда есть слой воды либо камня, и опять-таки, в зависимости от толщины слоя почвы, ее влажности, уклона слоя, на котором «сидит» почва, изменяется уровень ее стабильности либо нестабильности.

То же можно сказать и про слои камня или воды, которые скрываются под землей. Каменистый слой может быть монолитным и устойчивым, а может быть потрескавшимся и хрупким — например, в результате землетрясения — и постоянно пребывать в движении. Подобные перемещения также влияют и на подземные воды, которые, в свою очередь, воздействуют на окружающие их каменистый и почвенный слои.

Когда человек смотрит на землю, она кажется ему неподвижной, стабильной и устойчивой. Но почти всегда это совсем не так. На самом деле подпочва находится в постоянном движении, иногда весьма стремительном — например, в случае обвала или оползня, — а иногда, напротив, медленном и незаметном — так наша планета формировала свой рельеф на протяжении миллиардов лет. В общем, истина заключается в том, что почва всегда меняется.

Можно было бы сказать «Ну и что с того?» и плюнуть на этот факт, если бы не одно «но»: мы строим на этой почве наши дома, и работа инженеров вроде Филипа Шеринга как раз и состоит в том, чтобы говорить нам, выдержит ли конкретный участок почвы конкретное здание, или, может, его надо доработать, если это реально и целесообразно.

В Южной Калифорнии таких инженеров полно: во-первых, тут многие хотят жить, а во-вторых, почва тут своеобразная — пустыня, обрывающаяся прямо у океана. В общем, ничего страшного, если не строить на этих утесах, состоящих из песчаного грунта и рыхлой глины, бесконечные дома, домики, офисы, отели, улицы и дороги.

Взять хотя бы обожаемое Буном Тихоокеанское шоссе. Инженеры-строители, проектировавшие эту дорогу, попросту вырезали куски почвы внизу утесов, вызвав страшные внутренние обвалы дальше по склону. Когда едешь по шоссе, везде виднеются большие бетонные стены, поддерживающие утесы и не дающие им окончательно обрушиться и стать частью Тихого океана.

Но шоссе было построено за многие годы до строительного бума в Южной Калифорнии, когда утесы могли выдержать последствия «вырезки» и даже восстановиться. С годами же все больше и больше людей мечтали о домах на живописных утесах, и вскоре их застроили особняками и коттеджными поселками, зачастую чересчур поспешно.

В домах селились жильцы. Им нужна была вода — чтобы пить, стирать, готовить, мыться. Большая часть этой воды утекала по водостокам и не оказывала особого воздействия на состояние почв. Но еще людям нужны были лужайки — с пышной травой, которая, в отличие от неприхотливых кактусов, требует полива. Обильного полива. Так что люди, которые пили, стирали, готовили и мылись, стали еще и поливать лужайки, и вот эта вода ни в какие водостоки не попадала — она естественным путем впитывалась в почву, состоящую из песка и рыхлой глины. Вода — отличная смазка и одна из самых незаметных, упорных и разрушительных сил в этом мире. Ей удалось еще больше разрыхлить и смазать и без того скользкую подпочву, и получилось так, что утесы превратились в отличные горки, а особняки — в прекрасные санки.

Конечно, они начали катиться вниз.

В процессе трескались фундаменты домов, дорожки вставали на дыбы, штукатурка лопалась, полы выгибались, потолки проседали, черепица взлетала на воздух без особой на то (заметной невооруженному глазу) причины. А иногда дома и вовсе падали с утесов или погружались в воронки, как по мановению волшебной палочки возникающие и поглощающие все новые особняки.

Все это привело к возникновению еще одного, чисто южнокалифорнийского, феномена.

К тяжбам.

Люди начали судиться — со страховыми компаниями, с застройщиками, архитекторами, городом, округом, друг с другом. Во время слушаний обеим сторонам требовались квалифицированные показания инженеров-консультантов вроде Фила Шеринга — нужно же было понять, почему обрушилась земля под их домами, квартирами, офисами и отелями и кто в этом виноват.

Фактически Фил Шеринг работал профессиональным свидетелем. Запрашивая за свои услуги пять сотен в час, можно недурно устроиться. И надо сказать, что время, проведенное непосредственно в суде, приносит такому консультанту меньше всего дохода. Ведь они взимают те же пять сотен и за время, необходимое для изучения особенностей дела, и за время, потраченное на подготовку показаний, и за встречи с адвокатами — счетчик постоянно тикает, друг мой.

Благодаря ему можно позволить себе дом на Кучара-драйв в Дель-Маре.

А благодаря деньгам можно войти в круги, в которых вращаются женщины вроде Донны Николс.

Бун поехал обратно в Пасифик-Бич.

Собрание конвоиров зари давно прошло.

Бун проплыл мимо джентльменов, отстегнул «поводок» на лодыжке и направил доску в глубь океана, надеясь смыть с себя грязь и усталость после депрессивной ночи слежки.

Океан — вечен и потому хранит в себе множество воспоминаний, которые нахлынули на Буна вместе с потоками прохладной воды.

Санни.

Когда-то, когда она еще только мечтала о профессиональной карьере, а Бун был ее тренером, они вместе ныряли без всякой страховки так глубоко, насколько хватало сил. Санни была словно упругая стрела, пущенная в воду, — сильная, мощная, стремительная. Они плыли под водой, пока не начинало казаться, что их легкие сейчас взорвутся. Тогда они терпели еще пару минут и только потом всплывали на поверхность, за таким чудесным и желанным глотком воздуха. Потом повторяли все снова и снова, соревнуясь и подначивая друг друга. Санни была такой упрямой и целеустремленной, что никогда не сдавалась раньше Буна.

После пары таких заходов они плыли рядышком, высматривая свои доски, которые иногда далеко относило волной. Затем они долго и упорно гребли вдоль пляжа, пока плечи и руки не начинали гореть от усталости. Или плыли на скорость — резкими короткими рывками, словно пытались «вбить» друг друга в волну. Бун понимал, что именно этим Санни придется заниматься на соревнованиях: там все зависит от того, кто первый займет самую лучшую волну.

Поэтому он подгонял ее, никогда не давал поблажки, потому что она «девчонка». Да ей поблажки и не нужны были — Санни силой и скоростью не уступала парням, а многих из них и вовсе превосходила. Казалось, сама природа создала ее — с такими длинными ногами и широкими плечами — для сёрфинга. Благодаря строгой вегетарианской диете (правда, с рыбой) Санни всегда была в отличной форме. Диета, йога, занятия в качалке, беспощадные тренировки, бесконечные заплывы по океану — Санни была настоящим монстром, упертым и целеустремленным.