Демоны Дома Огня - Александра Груздева

Ада думала, что «съездить к морю» означает выходные на пляже. Но они жили в отеле уже пятый день, и Ашер не упоминал об отъезде. Вечно занятой, он выкроил половину рабочей недели на отдых. И кто знает, сколько у него еще в запасе свободных дней? Аду пугало это неожиданное безделье, казалось, что еще чуть-чуть – и наступит конец света. Ашер приходил на пляж рано утром. Уплывал далеко. Проводил в воде несколько часов. В первый день его не было так долго, что Ада начала беспокоиться. Но, похоже, вода не могла поглотить Ашера Гильяно, у стихии не было права убить его.

В тот первый день, когда Ада ждала его возвращения, тревожилась и ощупывала взглядом морской горизонт, она подумала, что ни разу не видела тела Ашера, его всегда скрывала одежда или темнота. Он вышел из воды, и первое, за что она зацепилась взглядом, – татуировка на правой стороне груди. Клинописный знак, как те, которыми была испещрена его записная книжка. Она не могла отвести глаз. Очертания знака вдруг засияли, как солнце.

– Ты хорошо плаваешь, – запинаясь, пролепетала она.

– Умение плавать – это дань традиции, – откликнулся Ашер. – Жизнь зародилась в океане. Разумная – в том числе.

Это были последние слова, которые она слышала. Позже она сомневалась в том, что Ашер сказал именно их. Он мог сказать что угодно. Ей могло послышаться. Мгновение – и она провалилась в сияющий золотом колодец. Жгучий свет разъедал глаза даже сквозь закрытые веки. Солнце приблизилось к лицу и дышало смертью. Ада медленно приходила в себя. Она лежала на песке, Ашер стоял перед ней на коленях. Левой рукой он закрывал татуировку на груди, а правой помогал ей подняться.

– Не смотри на меня, – велел он. Убедившись, что она может сидеть без поддержки, натянул через голову футболку.

Ада сидела, ощущая соленый ветер на губах, она видела песок, уходящий под воду. Волны, которые терпеливо, но безуспешно пытались смыть пляж с лица земли. Но она не представляла, кто она и как здесь оказалась. Кто этот человек, который велит ей не смотреть на него? Он ее господин? Или раб? Она владеет этой землей или странствует по свету? Она была готова поверить любой истории, которую услышит. Но Ашер не стал с ней разговаривать. На ладони, ногтем, царапая кожу до крови, он в несколько штрихов начертил пять стрел с оперением. И тут же приложил мокрую от крови руку к груди Ады. Она так глубоко вдохнула, будто делала первый вдох в своей жизни. Память вернулась, как удар. Она вздрогнула, узнав Ашера.

– Теперь тебе надо поспать, – сказал он. – Жаль, что так вышло. Теперь едва ли ты меня забудешь.

– Не хочу тебя забывать. – Сил хватило лишь на слабый протест.

– Поверь, лучше забыть. – Он подхватил Аду на руки и понес в дом.

* * *

Каждый день на завтрак Ада ела фокаччо с молоком. Чудесное типично лигурийское блюдо. Простое как земля, вкусное как амброзия. Местные фокаччо – гимн из муки, воды и оливкового масла. Иногда с мощным соло выступает мягкий сыр, которым начиняют лепешку. Ада обмакивала кусочки хлеба в молоко, причмокивала от удовольствия и даже облизывала пальцы. Она жевала лепешки и на пляже, под кофе, или как закуску к фруктам. Ела – и не могла наесться. Ашер даже подшучивал над ее ненасытностью. Шутки у него были своеобразные, скорее обидные, чем смешные.

Постояльцев в отеле не прибавилось, и Ада начала подозревать, что Ашер зарезервировал весь отель для них двоих. В соседней деревне, куда они ходили гулять вечером, все гостиницы забиты под самые крыши, в ресторанах стоило только освободиться одному столику на улице, как его тут же оккупировала шумная курортная компания. Ашер морщился от шума, от наплыва туристов, и Ада лишний раз не настаивала на прогулке, хоть в деревне было веселее, чем торчать в пустынном отеле каждый вечер.

Дни уходили за горизонт, а Гильяно даже не приближался к ее спальне. Она и не подозревала, что он может забыть о сексе так надолго. Но здесь, кроме нее, не было других женщин. Пожилая жена владельца отеля не в счет. Неужели после откровений Ады он решил расстаться с ней и эта поездка – прощальный подарок?

Ночью она проснулась. Ей показалось, что Ашер смотрит на нее. Но вокруг была темнота и пустота. Ада откинула влажную от пота простыню. Она спустила ноги на пол. Деревянный пол так нагрелся, что еще не остыл после солнечного дня. Часы на телефоне мертвенным светом подтвердили – три часа. Шатаясь, приходя в себя от глубокого сна, Ада подошла к окну, скрипнули ставни. Круглый фонарь луны заглянул в лицо.

Волны вздыхали в темноте. Луна то показывалась, то пряталась за рваными клоками вдруг набежавших грозовых облаков. Пахло сыростью. На пляже кто-то был. В темноте белела рубашка, тлел кончик сигары. Ашер, догадалась она. Ада накинула на плечи индийский палантин.

Темная лестница напоминала горбатую спину чудовища. Ада ощупью искала ступеньки, боясь подвернуть лодыжку и загреметь вниз, и почти обрадовалась, когда ступила босыми ногами на холодный колючий песок.

– Не спится? – спросила она, приблизившись к Ашеру.

Он не ответил, лишь выдохнул дым. Вновь мощно затянулся сигарой. Искры на мгновение ожили по краям свернутого спиралью табачного листа и тут же опали, лишь огненный зигзаг тлел под слоем пепла.

– Можно? – Не дожидаясь разрешения, Ада села рядом.

– Вы, люди, прячетесь за спины своих богов, – заговорил Ашер, цедя каждое слово сквозь зубы. – Сначала это были истуканы со зверскими оскалами, потом – сверхлюди со звериными головами и птичьими крыльями, далекий Бог-Вседержитель, владыка Неба и, наконец, земной человек, который, по мнению ваших богословов, сам был богом. Но что могут ваши боги? Что они дают вам, кроме призрачной надежды, которая приходит, как эхо вашей же молитвы, отраженной от тюремных стен Вселенной? Вы в тюрьме на этой планете, вам не выйти за пределы этой реальности, вы обречены всегда рождаться людьми. Только людьми. У вас не будет вечной жизни. Ни здесь, ни там. – И он указал сигарой куда-то за пределы досягаемости взгляда – то ли на небо, то ли на воду. – Для высших сил, когда они снисходят к вам, вы не более чем занимательные игрушки, которыми можно вертеть, как хочешь. За тот короткий век, что вам отмерен, вы не успеваете ничего. Вы не успеваете даже оглянуться по сторонам. А ваша надежда – горький отчаянный крик тех, кто боится жизни и смерти. Вы думаете, что сможете оказаться в раю? Показал бы я вам, где находится этот рай. Знаешь, что с древнеиранского слово «pairidaêza» – «парадиз», «рай» – буквально переводится, как «сад, обнесенный стеной»? И он до сих пор существует. О, это вполне библейский рай: с садом, мужчинами, женщинами и змеями. Да, ангел с огненным мечом стоит на страже, но тот, кто мечтает о рае, разве убоится какого-то парня в куриных перьях? Как вообще можно жить в вашем мире? Сколько живу, никак не могу привыкнуть. Но я был готов просить любого из ваших богов, молиться всем сразу, приносить жертвы, лишь бы они вернули мне ее. Если бы они могли ее вернуть…

«Ее? О ком он говорит?» – терялась в немых вопросах Ада. «Дневник!» – догадалась она. Жало ревности впилось в мякоть сердца. А ведь Ада считала свое сердце закаленным, перенесшим многие разочарования, а потому укрытым панцирем цинизма. Оказывается, есть женщина, о которой Ашер думает постоянно.