Плач в ночи - Мэри Хиггинс Кларк

— Давайте прогуляемся.

Погода на улице была весенней.

— Можно нам покататься на лошадках? — спросила Тина.

— Не сейчас, — уверенно ответила Бет. — Папочка сказал, он сам нас покатает.

— Я хочу накормить Динь-Динь сахаром.

— Конечно, пойдемте в конюшню, — согласилась Дженни. На секунду она разрешила себе помечтать. Как было бы замечательно: Эрих седлает Барона, она - верхом на Огненной Деве, и в такой прекрасный день, как этот, они вместе поехали бы на прогулку верхом... Они же планировали это, ждали этого с нетерпением.

В конюшне был хмурый Джо. С тех пор, как Дженни узнала, что ее дружба с Джо заставляет Эриха злиться и ревновать, она поставила себе целью встречаться с юношей как можно реже.

— Как поживает Рэнди Второй? — спросила она.

— Нормально. Теперь мы с ним в городе живем, у дяди моего. У нас жилище над почтой. Вам придется туда приехать, чтоб на щенка посмотреть.

— Ты ушел от матери?

— Ушел, уж будьте спокойны.

— Джо, скажи, почему ты уехал от матери?

— Потому что от нее одни неприятности. Миссис Крюгер, Дженни, из-за того, что она вам наговорила, меня аж выворачивает. Я ей сказал: раз вы говорите, что в тот вечер не видались с этим парнем Кевином, значит, вам было нужно так сказать. Я ей сказал, как вы были добры ко мне, да кабы не вы, я б работу потерял, когда Барон сбежал. Если б мамка не совала нос не в свое дело, никто бы и не болтал про вас. Уж всяко с того берега машина не в первый раз слетает. Люди бы сказали: «Жалко-то как», или что неплохо бы поставить знак получше. А вместо этого все посмеиваются над вами и мистером Крюгером, болтают, вот что выходит, мол, когда теряешь голову из-за вертихвостки из Нью-Йорка.

— Джо, пожалуйста, — Дженни положила ладонь ему на руку. — От меня и так здесь одни неприятности. Твоя мама, должно быть, расстроилась. Джо, пожалуйста, вернись домой.

— Не-а. И, миссис Крюгер, если вас нужно куда подбросить, или если девочки хотят на Рэнди взглянуть, буду счастлив отвезти вас в свободное время. Только скажите.

— Тсс, Джо, такие разговоры до добра не доведут. — Она махнула в сторону раскрытых дверей. — Вдруг кто тебя услышит.

— Мне плевать, кто услышит, — гнев исчез с его лица. — Дженни, чтобы вам помочь, я что угодно сделаю.

— Мамочка, пошли уже, — тормошила ее Бет. Но что в словах Джо встревожило ее?

Она вспомнила.

— Джо, что там ты говорил своей маме? Насчет того, что мне нужно было сказать, что меня не было в той машине? Джо, почему ты так сказал?

Лицо юноши вспыхнуло. Неловко сунув руки в карманы, он отвернулся от Дженни. Потом еле слышно заговорил:

— Дженни, со мной вам притворяться не нужно. Я там был. Боялся, что неплотно закрыл стойло Барона. Как раз срезал дорогу через сад, когда увидел Руни. Она уже почти дошла до особняка. Я остановился, потому что неохота было нарваться на разговор с ней. А потом машина подъехала, тот белый «бьюик», открылся парадный вход, и вы выбежали из дома. Я видел, как вы сели в машину, Дженни, но богом клянусь, я никогда и никому не скажу. Я... я люблю вас, Дженни.

Нерешительно вынув руку из кармана, он положил ее Дженни на плечо.

Когда поля озарились косыми лучами солнца, вернулся Эрих. Дженни решила: несмотря ни на что, пора рассказать ему о ребенке.

Благодаря Эриху это оказалось неожиданно легко. Из хижины он принес полотна, которые собирался выставить в Сан-Франциско.

— Что ты о них думаешь? — спросил он жену. Ни его голос, ни поведение не выдавали, что этим утром произошел разговор с шерифом Гундерсоном.

— Они великолепны, Эрих.

«Нужно ли сказать ему о словах Джо? Стоит ли подождать? Может, когда пойду к врачу, смогу выяснить, не бывает ли у беременных приступов амнезии».

Эрих с любопытством смотрел на нее:

— Дженни, хочешь поехать в Сан-Франциско вместе со мной?

— Давай поговорим об этом потом.

Он обнял жену:

— Не бойся, дорогая, я о тебе позабочусь. Сегодня, пока Гундерсон изводил тебя, я понял: что бы ни случилось той ночью, ты - вся моя жизнь. Ты мне нужна.

— Эрих, я так запуталась.

— Почему, родная?

— Эрих, я не помню, что ездила куда-то с Кевином, но Руни не стала бы врать.

— Не тревожься. Свидетель из нее ненадежный. Это хорошо. Гундерсон сказал мне - будь это не так, он бы в ту же секунду возобновил следствие.

— Ты хочешь сказать, если бы объявился кто-то еще и заявил, что видел, как я сажусь в ту машину, следствие возобновили бы и обвинили меня в преступлении?

— Не нужно говорить об этом. Нет никакого другого свидетеля.

«О нет, есть», — подумала Дженни. Мог ли сегодня кто-нибудь услышать слова Джо? Он громко говорил. Мать Джо начала беспокоиться, что он, как и дядя, не прочь выпить. А что, если как-нибудь в баре он сообщит по секрету, что видел, как она садилась в машину к Кевину?

— Могла ли я забыть, что выходила из дома? — спросила она мужа.

Эрих обнял ее, погладил по волосам:

— Тебе, должно быть, слишком тяжело пришлось. Твое пальто было снято. Когда Кевина нашли, в руке у него был ключ. Может, как я говорил, Кевин тебя домогался, схватил ключ. Может, ты ему сопротивлялась. Машина начала скатываться вниз. А ты выскочила из нее, прежде чем она свалилась с берега.

— Не знаю, — отозвалась Дженни. — Не могу этому поверить.

Позже, когда пора было подниматься в спальню, Эрих попросил:

— Дорогая, надень сорочку цвета морской волны.

— Не могу.

— Не можешь? Почему?

— Она мне мала. У меня будет ребенок.

Когда Дженни сказала Кевину, что она, кажется, беременна, он с испугом отозвался: «Черт, Дженни, мы не можем себе этого позволить. Избавься от ребенка».

А Эрих закричал от радости:

— Дорогая моя! О, Дженни, так вот почему ты выглядела такой больной. О, моя милая! Это будет мальчик?

— Уверена, что да, — засмеялась Дженни, наслаждаясь мгновенным избавлением от тревог. — За три месяца мне уже было с ним сложнее, чем с обеими девочками за девять месяцев.

— Надо будет немедленно отвести тебя к хорошему врачу. Мой сын. Ты не против, если мы назовем его Эрихом? Это семейная традиция.

— Я сама этого хочу.

Когда Дженни устроилась на диване в объятиях мужа, все недоверие было забыто.

— Дженни, у нас был жуткий период. Оставим все эти страдания в прошлом. Когда я вернусь из Сан-Франциско, закатим праздник. Тебе же сейчас не стоит путешествовать, раз ты плохо себя чувствуешь? Мы еще покажем этому обществу. Будем настоящей семьей. К лету удочерение будет закончено. Мне жаль Макпартленда, но, по крайней мере, он нам больше не грозит. О Дженни...