Изгнанник - Жюльетта Бенцони

Потантен рассчитывал найти церковь пустой, но, войдя, он заметил человека, склонившегося в молитве. Стоя на коленях у славного алтаря на каменных ступенях, ведущих к хорам, он тихо молился. Потантен видел его круглую спину в червой накидке из толстого драпа. Треуголка и перчатки того же цвета лежали рядом на полу.

Потантен подошел поближе и обратил внимание на странную прическу молящегося: его седые волосы были собраны в пучок и спрятаны в кожаный мешочек, завязанный червой лентой. Этот силуэт ему показался знакомым. Колеблясь между желанием подойти ближе, чтобы рассмотреть получше, и стесняясь помешать молитве, он все-таки дождался, когда незнакомец, окончив молитву, поднялся с колен, и тогда он смог наконец узнать бальи де Сэн-Совера. Чувство облегчения испытал Потантен: появление в Тринадцати Ветрах этого человека, мужественного, умного, энергичного и небезразличного к их проблемам, показалось ему лучшим предзнаменованием дня дома, который, как ему казалось, находился на пороге погибели. Встреча с бальи – это самое лучшее, что можно обрадовать Потантена, не считая, конечно, возвращения самого Гийома.

Мальтиец последний раз широко перекрестился, поклонился и обернулся к нему. Потантен пошел ему навстречу, радостно улыбаясь:

– Какое счастье вновь увидеть вас, месье бальи! И как раз в такое время, когда нам так нужна помощь! Страшно подумать, что я мог не увидеться с вами!

– Мы все-таки встретились! – улыбнулся моряк. – Ведь вы – Потантен, доверенный человек месье Тремэна, не так ли? Что же касается меня, то я только что прибыл, но, прежде чем переступить порог дома моих друзей, я решил воспользоваться возможностью помолиться и попросить у Бога ниспослать мир в их сердца. Но… вы говорите о помощи?

– Да, это так. Я сам сейчас возвращаюсь после много-дневного путешествия я даже не представляю, что меня ожидает в поместье. Вы даже не догадываетесь– если, конечно, мадам Тремэн вам не писала – о том, что за последнее время у нас все так изменилось…

И снова слезы потекли из глаз старого слуги, хотя он и пытался их сдержать. Смутившись, Потантен достал платок, чтобы вытереть глаза и высморкаться. Бальи взял его под руку и усадил на скамью:

– Нигде мы не найдем более спокойного места, чтобы поговорить откровенно. Расскажите мне все.

Много времени прошло, пока наконец они оба не вышли из церкви, где на них налетел северный ветер, все еще резкий, но понемногу стихающий. Лицо Потантена немного просветлело. Напротив, лицо бальи приняло более суровое выражение.

Прежде чем они достигли входных ворот имения, Сэн-Совер остановил Потантена.

– Поезжайте вперед! Я думаю, нам не следует появляться вместе. Это будет слишком похоже на сговор…

– Надеюсь, что это так и есть, – пробормотал Потантен.

– Без сомнения, но мадам Тремэн необязательно знать об этом, тем более что я хочу услышать ее версию происходящего. Возвращайтесь, как будто ничего не произошло, а я, пожалуй, вернусь ненадолго в церковь, скажем, на полчаса. Будет лучше, если мы сделаем вид, что не встречались с вами.

Согласно кивнув, Потантен пришпорил коня. Он спешился как раз перед дверью, которая вела на кухню. Войдя в дом, Потантен застал мадемуазель Белек в плену у Адель.

С тех пор как «кузина» обосновалась в доме, между этими двумя женщинами постоянно происходили ссоры. Уверенная в своей власти, мадемуазель Амель все время строила из себя заместительницу хозяйки дома, считая себя исполнительницей ее желаний, и при этом она так перевоплотилась, что стала вести себя как настоящая дама, давая указания слугам и даже отчитывая их. Труднее всего приходилось Клеманс, которая совершенно не переносила, чтобы кто-нибудь учил ее, как надо управляться с кастрюлями и печь, жарить и варить, в общем – готовить еду.

В это утро речь шла о рагу, приготавливаемом из большого количества разнообразных овощей и коровьей требухи. Оно тушилось в кастрюле на очаге, издавая при этом дивный аромат. Адель удалось учуять этот запах с другого этажа, она совершенно не переваривала его, что, кстати, служило превосходным поводом для Клеманс включить в меню именно это блюдо, которое всегда замечательно ей удавалось. Адель тут же прибежала выразить свое возмущение:

– Месье Гийома здесь больше нет, и я не понимаю, зачем вы так настойчиво заставляете мадам Тремэн питаться этим вульгарным варевом, которое ей не так уж и нравится.

– Если бы оно ей не нравилось, как вы говорите, она бы давно мне сама об этом сказала, а я до сих пор не слышала, чтобы она жаловалась…

– Она поручила это мне. Приготовьте что-нибудь другое.

– Это не в моей власти. Я хочу вам напомнить, что сейчас зима, что продуктов мало и что не время создавать трудности. Утром мне принесли из Этупэна немного говядины, все, что нужно для хорошего блюда: требуху, четыре рульки, сычуг, книжка, рубец и лопатку. Они восхитительны, а вы хотите, чтобы я выбросила их в помойку? Мадам захочет отведать это блюдо, я ее знаю. А если вам это не нравится, я могу предложить тарелку вчерашнего супа, простоквашу и ломоть копченого сала…

– Я не ем остатки! Вы сделаете мне омлет!

Лицо мадемуазель Белёк приняло оттенок кирпичного цвета, и она угрожающе помахала шумовкой перед носом у своей противницы:

– Больше никогда я не сделаю это блюдо, и мадемуазель это прекрасно известно. Это было любимым блюдом нашего бедного месье Гийома, и вы никогда не будете его есть, во всяком случае, под этой крышей! По крайней мере приготовленное мной… Если уж вам так его хочется, то возвращайтесь в Ридовиль! – Моя кузина предпочитает, чтобы я оставалась рядом с ней. А вот ваше присутствие, мне кажется, все менее необходимо…

– Чтобы вы завладели моими кастрюлями и отравили весь дом в надежде побыстрей получить наследство? Можете не рассчитывать на это!

Приход Потантена положил конец этой перепалке. Презрительно пожав плечами, Адель покинула поле битвы. Вопреки своей наглости она с трудом выносила тяжелый взгляд старого мажордома, который обладал даром ставить ее в неловкое положение. Зато Клеманс почти упала к нему в объятия:

– Ну наконец! В этом доме стало невозможно дышать без вас. Я боюсь, мне так долго не протянуть…

– Нужно потерпеть, мой друг. Ни вы, ни я не имеем права покидать свой пост. Хотя бы для того, чтобы защитить детей от этой мегеры…

Тяжело вздохнув, Клеманс сказала:

– Да, я все понимаю, это просто так, к слову… Ну, рассказывайте, какие у вас новости?

–Увы! Никаких… Боюсь, что надежды уже не осталось… Произнося эти слова, Потантен приложил палец к губам и на цыпочках подошел к двери, за которой ему слышалось шуршание юбок. Резким движением он распахнул дверь, и они успели заметить голубее платье Адель, исчезающее за парадной лестницей. Клеманс хихикнула:

– Нет необходимости проявлять такую осторожность. Вы можете быть уверены: она всегда подслушивает под дверью…

– Ну а теперь нам нужно запретить ей: к нам приехал важный союзник, и было бы желательно устроить так, чтобы мадам Агнес смогла поговорить с ним без посторонних ушей…