Проклятые - Эндрю Пайпер

Школа Дондеро выглядела более или менее такой же, как в прежние времена, но это больше не была школа Дондеро. Вывеска на главном входе объясняла, что две старшие школы, существовавшие в Ройял-Оук, были объединены в одну несколько лет назад, а в этом здании теперь находится средняя школа. Прежде чем войти, я прогулялся по территории школы, и воспоминания, давно похороненные в отдаленных уголках памяти, тут же начали восставать из своих склепов. Вот там – сиденья на открытом стадионе, под которые меня однажды запихнул Тодд Эймс, предварительно насовав мне за пазуху вонючего собачьего дерьма, потому что так велела ему Эшли. В дальнем конце игрового поля неподалеку проходили железнодорожные пути, где Эшли заставляла мальчишек испытывать собственную храбрость, перебегая перед приближающимся составом. А вон там, где была парковка, она любила слоняться от машины к машине, в которых сидели парни из старших классов. Она наклонялась к открытым окнам и болтала с водителями, давая возможность как следует рассмотреть все, что у нее под кофточкой, а потом уходила, оставив за собой только шлейф парфюмерных ароматов.

Только теперь, когда я стоял там, где все случилось, мне пришла в голову мысль: а нравилось ли Эш, что учитель лапал ее? Или, может, она не смогла удержать контроль над ситуацией и он заставил ее быть с ним? Может, он причинил ей боль?

Прилив сочувствия к ней охватил меня так неожиданно, что я даже присел на бордюрный камень и, скрестив на коленях руки, положил на них голову. Именно из-за Эшли я влачил жалкое существование до тех пор, пока в моей жизни не появились Уилла и Эдди. Но она была моей сестрой. Возможно, тогда она нуждалась во мне, хоть никогда не говорила об этом, точно так же, как я хотел, чтобы она была тем человеком, с которым я мог бы поговорить, который бы меня понял. Именно поэтому при мысли о том, что какой-то неудачник заставил ее делать что-то, чего она не хотела, я испытал чувство, будто обидели меня самого. Мне следовало догадаться о том, что ее что-то мучит, следовало отметить как тревожный знак то, что она стала подолгу засиживаться у себя в комнате. Я должен был спасти ее.

Наверное, вот так и происходит между близнецами.

Когда я, наконец, поднял голову и посмотрел по сторонам, на парковке уже было множество родителей, которые приехали за своими чадами и теперь удивленно посматривали на незнакомца, сидящего на бордюре.

Я с трудом встал, разминая затекшие ноги. Между тем прозвенел звонок. Из дверей школы вылетела орава ребятишек, чтобы тут же попасть в руки мамочек, папочек или нянюшек.

И я среди них. Уходя, я спиной чувствовал волну подозрительных взглядов, которыми они меня провожали.

В школьной приемной секретарша, сидевшая в холщовой ночной рубашке и в ночном колпаке, спросила, чем она может мне помочь. Потом, заметив, что я ничего не отвечаю, изумленно глядя на нее, бросила взгляд на свой наряд и поморщилась.

– У нас сегодня «Пижамный день», – объяснила она.

Я спросил, хранятся ли в школе списки учителей, работавших здесь в прежние годы. И в частности, меня интересует замещавший должность учителя театрального мастерства человек по имени Дин Малво. Услышав имя, секретарша задумалась.

– У нас нет личных дел сотрудников, – наконец сказала она. – По крайней мере, здесь. Может, попробуете обратиться в профсоюз?

– Да, думаю, стоит им позвонить.

Похоже, тут все. Я уже собирался распрощаться, когда секретарша перегнулась через конторку и, понизив голос, спросила:

– А почему вы его разыскиваете?

– Я думаю, он мог обидеть мою сестру.

– Прекрати! – крикнула она кому-то, кто находился за углом школьного коридора и был не виден. Потом вышла из-за своей конторки и, сделав знак следовать за ней, направилась к двери в дальнем конце холла. Когда мы покинули помещение и оказались на улице, секретарша прислонилась к стене и посмотрела не на меня, а куда-то в сторону.

– Его сейчас зовут Боб, – сообщила она.

– А вы можете сказать, где он теперь?

– Я могу вам сказать, где он был. Шесть лет назад он обитал в округе Барага, штат Мичиган. Уехал оттуда примерно пару лет назад.

– Почему?

– А что вы думаете? Вы говорили о сестре. После вашей сестры были еще другие сестры. И другие дочери.

Она вытащила из кармана пачку сигарет, но ни одной не достала.

– Вы его знали?

– Он подменял других педагогов и постоянно работал в разных школах, – сказала она. – Полагаю, для него это имело определенные преимущества. Но – да, он работал в паре школ, где в свое время, много лет назад, работала и я. Мог очень красиво изъясняться, что правда, то правда. В то время люди обращали на него внимание. А когда пошли всякие слухи, за ним стали замечать кое-что еще.

Она явно знала больше, чем говорила. Именно поэтому мы и оказались здесь, на задниках школьного двора, залитого солнцем, которое внезапно блеснуло из-за облаков. Вымотанный мужчина и женщина в глупой ночной рубашке, абсолютно незнакомые, не знающие даже имен друг друга и, в общем, не желающие знать.

Безусловно, она о ком-то беспокоилась. Возможно, переживала за Малво, может быть, за одну из тех девушек, с которыми он общался, а может, и за себя. Могло так случиться, что она питала к Малво какие-то чувства, и лишь позже выяснилось, что он настоящее чудовище. Во всяком случае, у нее на пальце не было обручального кольца.

Однако если женщина собиралась мне что-то сообщить, то сделала бы это сейчас. Но по тому, как она нервно крутила пачку сигарет, как держалась за дверную ручку, чтобы уйти назад, было очевидно, что она и так уже сказала больше, чем собиралась.

И все же она медлила уходить. И впервые за все время посмотрела прямо на меня.

– С вами все в порядке? – спросила она, заметив раньше, чем я почувствовал, что все рухнуло в мгновение ока.

Малво – настоящий хищник.

Вайнона умерла, как и другие девушки, поехавшие тогда на велосипедах в Вудворд.

Эдди – в больнице.

– Всего доброго, – пробормотал я, прежде чем поковылять прочь, щурясь от ослепительного солнечного света.

Для Малво имело смысл поменять имя на Дин. Оно звучит так, что способно сразить наповал восемь подростков из десяти. «Боб» не несет такой ауры таинственности. Также имеет смысл еще раз поменять себе имя на то, с которым ты когда-то начинал жизнь, если тебя начинают подозревать в сексуальных домогательствах к несовершеннолетним девочкам. Впрочем, ему это не помогло.

Бобу Малво было предъявлено обвинение по двум пунктам в развратных действиях с девочками от тринадцати до пятнадцати лет. В 1993 году он был осужден по обоим. Вследствие этого его приговорили к восьми годам тюремного заключения (хотя, как верно сказала мне секретарша в пижаме, вышел он на свободу через шесть). Он совершал свои преступления, когда временно работал учителем в двух разных средних школах, находившихся на юго-востоке штата Мичиган. И его жертвами оказались девятиклассницы и участницы драматического кружка, который он вел.