Проклятые - Эндрю Пайпер

«КАК ВЫ ТАМ, РЕБЯТА?»

Когда она ответила, мне пришлось задержать дыхание, чтобы не заскулить от нетерпения, потому что в эту самую секунду официант вернулся с моим заказом.

«СКУЧАЕМ БЕЗ ТЕБЯ».

После ужина я вышел наружу, и тяжелый холодный ночной воздух окутал меня. Впрочем, это могло помочь думать.

Я решил прогуляться, но старался держаться поближе к отреставрированным историческим зданиям, в которых теперь размещались казино, полагая, что из-за секьюрити там будет все-таки безопаснее. Правда, как только я свернул за угол и покинул «Гриктаун» с его ресторанами, набитыми туристами, то сразу оказался на пустынной улочке, где не было ни души. Двумя этажами выше, прямо над моей головой, извивалась трасса монорельсовой дороги, убегая к комплексу административных зданий, расположенных в нескольких кварталах отсюда. Вагоны легкого метро пролетали каждые две минуты, но сейчас они были переполнены, тогда как днем в них почти никого не было. И как только они приближались, я смотрел вверх, чтобы увидеть, мог ли кто-то из пассажиров, сидящих в залитых светом вагонах, заметить, в дверь какого отеля я войду.

И в то же самое время я пытался решить, удалось ли мне выудить что-то полезное из моего разговора с Вайноной Квинлен.

Какую бы тайну ни хранила Вайнона, она пребывала в твердой уверенности, что, скрывая ее, защищает себя и своих детей. И, может быть, она права. В конце концов, нельзя отрицать, что она все еще здесь, а Мишель и Лайза – уже нет.

Кого еще можно расспросить? Конечно, можно покопаться в старом ежегодном справочнике выпускников школы Дондеро, найти в нем имена, отбросить адреса электронной почты и позвонить по телефонам, которые удастся разыскать. Ну ладно, и что я скажу, если кто-нибудь ответит? Привет! Это Дэнни Орчард. Брат-близнец Эшли Орчард, тот самый, который прошел через райские врата и вернулся назад с часами своей матери. Я только хотел спросить, не знаете ли вы, как убили мою сестру? Да, и помните… Оп-ля! И как мне могут ответить? Ах, ну да! Хорошо, что ты спрашиваешь, Дэнни! У меня тут как раз записано имя убийцы Мэг и Эшли. Просто двадцать четыре года назад при разговоре с полицией у меня это, наверное, вылетело из головы!

И все же теперь мне стало известно кое-что, чего я не знал до того, как пришел сюда. Вайнона сказала мне об этом, хотя и не напрямую. Ее нервная мимика, поджатые губы, страх при упоминании об Эшли.

Если и не сама Вайнона, то по крайней мере кто-то знает хотя бы часть правды о том, что произошло в доме на Альфред-стрит.

Кто-то был там.

Над головой, подобно громовому раскату, снова накатывался грохот. Я поднял голову как раз вовремя, чтобы заметить в окне вагона лицо. Белая девушка… Одинокая… Потерявшаяся…

Пухлые щечки и тонкий носик, волосы, разделенные пробором посередине: такие симпатяшки встречались на Среднем Западе в те времена, когда на роликовых коньках катались в вязаных гетрах. Лайза Гудэйл… Так она выглядела, когда ей было шестнадцать. Только сейчас она не улыбалась. Ее взгляд бесцельно блуждал.

Пока она не заметила меня.

Поезд взвыл у меня над головой, приближаясь к платформе «Гриктауна». Он задержится там на некоторое время с открытыми дверями, прежде чем тронется. Достаточно времени, чтобы взбежать по лестнице и заскочить в вагон Лайзы.

Казалось, перепрыгивая через две ступеньки, вполне можно было успеть сделать это, но только до тех пор, пока не вернулась острая боль в сердце.

Вот здесь для меня все и закончится? На пустынной платформе надземной дороги? Подобные ситуации всегда казались Эш забавными. «Как это трогательно!» – сказала бы она с легким оттенком презрения. Именно так она судила о целом мире, обо всех, кроме нее, кто боролся и проигрывал, пытался найти свой шанс и упускал его.

И вот он я. Тоже пытаюсь.

Следовать за еле уловимыми знаками, оставленными мертвыми. Построить стену вокруг Уиллы и Эдди. И именно это заставило меня вновь броситься вверх по лестнице, убеждая себя, что боль в груди – просто от несварения желудка, вызванного плохо приготовленным в ресторане мясом.

Я выскочил на платформу ровно в ту секунду, когда двери закрылись. Пустой состав с заунывным стоном начал движение; свет от ламп, освещавших салон, упал на дома, тесно обступившие эстакаду.

Лайзы в вагоне не было. Там вообще не было никого. Однако на кирпичных стенах зданий отразились смутные контуры сотен людей. Мужчины, женщины и детишки, бородатые, лысые, длинноволосые, высокие и не очень, стройные и толстые… Невидимые пассажиры смотрели из вагонов на город, не в силах прервать свой бесконечный маршрут из ниоткуда в никуда. Пустой поезд, построенный для одних мертвецов.

Утром позвонила Уилла и сообщила, что у Эдди все отлично, «а после того, как ты уехал, никаких зловещих происшествий не было». Я отложил телефон, размышляя, не лучше ли будет для всех, если я просто останусь в Детройте. И я бы сделал это с радостью, ну, может, без радости, – если бы только это означало, что Эш навсегда оставит Уиллу и Эдди в покое.

Однако я не стал говорить по телефону, но подозревал, что Уилла тоже знает – Эшли их не оставит.

А значит, мне требовалось показать ей, что я приближаюсь к тому, что она ищет. Или, по крайней мере, сделать вид, что это так.

Получалось, что мне некуда идти, кроме как снова к Вайноне.

Я поехал в Ройял-Оук, пересек железнодорожную линию компании «Амтрак», и колеса отозвались знакомым перестуком на рельсах. Много лет назад этот звук означал, что мы – дома. В безопасности. Это всегда было одной из особенностей данного места, его отличительной чертой. Зло – это нечто такое, что встречается где-то там, далеко. Защитное заклинание слагалось из благополучия жителей, в большинстве своем принадлежавших к среднему классу, полисменов, которых знал по имени каждый ребенок, и футболок с названиями колледжей, которые посещают их владельцы.

Возможно, именно поэтому я так удивился, когда увидел желтую ленту полицейского ограждения, преграждавшую дорогу по Фейргроув-авеню. Карета «Скорой помощи», патрульные машины. Настоящие детективы в кожаных куртках и с грозными усами, беседующие с местными обитателями, облаченными в домашние халаты и пижамы. Место преступления, центром внимания в котором оказался дом Квинленов.

Я припарковался южнее, на расстоянии квартала, и остаток пути прошел пешком. Приблизился к маленькой группе зевак в тот момент, когда спасатели вывозили из входной двери каталку.

Я был уверен, что это Вайнона, хотя все тело было укрыто простыней. Чтобы убедиться в этом, достаточно было взглянуть на лицо Генри. Он стоял на вытоптанном пятне газона, смотрел, как тело его матери погружают в карету «Скорой помощи», и его губы при этом шевелились, словно мальчик хотел что-то сказать. Одновременно накатывало чувство ярости. Всеобъемлющей, не имеющей выхода, которой ничто не принесет облегчения. Так виноградная лоза, которую не обрезают вовремя, разрастается, пока не заполнит все на своем пути.