Двуликие. Клетка для наследника - Анна Шнайдер

Я вздохнула, села на постели и потерла ладонью лоб — он немного ныл, как будто меня ударили чем-то не очень тяжёлым, но ощутимым. Потом я посмотрела на Дин — она спала, завернувшись в одеяло, как в кокон. И Мирра тоже посапывала, но наоборот, распахнувшись и открыв рот.

Я осторожно встала с постели, натянула туфли, накинула плащ. Почувствовала неловкость, осознав, что под плащом — пусть даже наглухо застегнутом — у меня всего лишь ночнушка — и сняла всё, надела бельё и платье, приготовленное на утро. А потом уже — плащ.

И на цыпочках пошла к выходу.

— Ты куда?

Шёпот был таким тихим, что мне показалось, это не голос Мирры, а просто какой-то ночной шорох.

Я обернулась и увидела, что рыжая приподнялась на постели, но её глаз и лица мне видно не было.

— Я скоро вернусь, — ответила я так же тихо. — Не переживай.

Несколько секунд она молчала, словно раздумывая, остановить меня или нет. И наконец шепнула:

— Будь осторожна, Шани.

Я кивнула, отвернулась и шагнула за дверь.

38

***

Император Велдон Первый

Когда-то давно, когда Велдон ещё был наследником, его отец сказал: «Со временем усталость станет твоим постоянным спутником. Кажется, для того, чтобы она полностью исчезла из моей крови, мне нужно проспать целый год».

Тогда Велдон только посмеялся. Он был молод и полон энергии, он мечтал о власти и венце императора, ему нравилось быть в центре внимания, он обожал работать на заседаниях с советниками, выслушивать доклады, принимать законы. И считал, что будет идеальным императором.

Теперь, вспоминая себя в юности, Велдон усмехался. Наивный… Ничего не бывает идеальным, всегда найдутся недовольные. А уж быть недовольным императором, который за двадцать лет правления страной не соизволил жениться и заделать наследника, сама Дарида велела.

Но он не мог. Жестокий император Велдон не мог жениться и обречь ни в чём не виноватую женщину на тот ужас, в котором находился все эти годы. Быть императрицей, дрожать над собственной жизнью и жизнью наследников, мечтать о собственном ребенке — и знать, что у тебя никогда не получится его зачать.

Триш… Она ударила его в самое сердце.

Но за эти двадцать лет Велдон, пожалуй, почти научился не ненавидеть её. Сначала злился, мечтал удушить собственными руками, но постепенно гнев императора сходил на нет.

И он всё больше понимал Эмирин, которая так яростно защищала свою воспитанницу. Хотя Эм, в отличие от Велдона, вообще не была ни в чём виновата. А получила точно такой же удар в сердце, как и он. А может быть, её удар даже был сильнее…

Возвращаясь поздно вечером в свои покои после целого дня напряжённой работы, Велдон вспоминал.

Шайна… она растревожила эти мысли, уже почти уснувшие за столько лет. Заставила вновь анализировать, думать, рассуждать. Но если раньше император злился на Триш, то теперь — на себя.

Он вдруг как наяву ощутил её руки на своём затылке, горячие губы, прерывистое дыхание, шёпот «люблю тебя, люблю» — и усмехнулся.

Да, Риш любила его. У неё было большое и доброе сердце, и она любила Велдона им всем, искренне и беззаветно. Любила с тех самых пор, как впервые увидела.

Им тогда было по восемь лет. Эмирин взяла наследного принца с собой в Арронтар. Учить магии, отдыхать и отвлекаться — его мать умерла всего три месяца назад.

Смешная девочка с блестящими чёрными волосами и ярко-красным глазом — она удивила Велдона и немного напугала. Да и сама испугалась, даже спряталась за Эмирин.

— Не бойтесь, — засмеялась Эм. — Я очень надеюсь, что вы подружитесь. Риш, познакомься с Велом. Вел, это Риш, моя воспитанница.

Император улыбнулся, вспомнив лукаво блестящий из-за юбки наставницы красный глаз Триш.

Он всегда воспринимал эту девочку — а потом и девушку — как друга, самого лучшего своего друга. Именно Риш дала Велдону прозвище «Норд» — «ледяной» на древнем наречии оборотней — которое он потом использовал в качестве имени при поступлении в Лианорскую академию магии на факультет боевиков.

Они и тогда продолжали общаться. Велдон, Триш… и её лучшая подруга — Розалин Тарс. О том, кто такой «наш милый Норд», Роза узнала только на предпоследнем курсе. Страшно ругалась и чуть не разбила о его голову какую-то вазу, а с Триш неделю не разговаривала.

О Дарида, как же было хорошо и душевно. Лучшее время в его жизни…

Только одно омрачало мысли наследника. Точнее, одна. Эмирин.

Велдон старался доказать ей, что достоин её любви. И она любила его… всегда любила, но как ребёнка, маленького мальчика, своего воспитанника. Она совершенно не видела в нём мужчину.

А наследника с каждым годом ломало всё сильнее. Он думал об Эмирин постоянно, бредил ею, хотел её. И в войне за чувства этой женщины Велдон пожертвовал другими чувствами, которые у него были. Чувствами Триш.

Он думал, Эмирин будет ревновать, если он станет ухаживать за её воспитанницей. Если они начнут встречаться. Но вместо этого она улыбнулась и сказала:

— Я так рада за вас, дети.

«Дети»…

На губах Велдона появилась кривая усмешка. Теперь он понимал то, что не хотел признавать тогда. Для Эмирин он навсегда останется ребёнком. И её чувства к нему могут быть только материнскими.

А Триш сияла, как новая золотая монета. У неё будто крылья выросли. Она бегала к наследнику через своё портальное зеркало почти каждую ночь. Он в то время вновь стал жить не в общежитии, а во дворце — дело двигалось к лету, и они все писали диплом.

И в ту ночь Триш тоже пришла. Не обнаружив Велдона в библиотеке, девушка отправилась тайным ходом в его покои и, остановившись перед гобеленом, который нужно было просто отодвинуть, услышала тот роковой разговор.

Эмирин в тот вечер была у Велдона, хотела обсудить какой-то важный вопрос по своему Арронтару. Теперь он даже не мог вспомнить, что это был за вопрос. Но зато помнил, как, слушая её, вдруг сошёл с ума.

Налетел, прижал к себе, начал лихорадочно целовать, сжимал грудь, гладил уже большой живот…

— Эм… Эмирин… любимая моя…

Она словно к полу приросла.

— Как же ты не видишь, что я люблю тебя, Эм? Как бы я хотел, чтобы этот ребёнок был моим, Эмирин…

— А Триш?

Она не сопротивлялась, не отталкивала. Просто смотрела — спокойно, испытующе, будто не в глаза, а в душу.