Горящая тень - Мишель Пейвер

Малышка уронила голову на лапы. Подумала о сердитом человеке с темной гривой. Она пока не решила, как к нему относиться. Маленькая львица чувствует: этот человек всегда настороже, совсем как лев на охоте. А в его сердце хорошее смешано с плохим.

Но больше всего малышку напугало другое: сквозь человеческий запах она почуяла кое-что еще. Черную, едкую вонь. Это запах наводящих ужас духов, которые снятся малышке в самых страшных ночных кошмарах.

Расплавленная бронза подрагивала, будто жидкое Солнце.

Гилас трудился у мехов. Акастос обернул ивовый прут вокруг тигля и вынул его из углей. Гилас отложил мехи и взял палку с плоским куском сланца на конце. Акастос перелил ослепительно сверкающий поток огня в форму. При этом Гилас держал сланец возле самого горлышка тигля, чтобы внутрь не попали куски угля, плававшие в бронзе. Горячее белое пламя выплеснулось за края, и Гилас заметил внутри пульсирующие красные очертания. Акастос утер пот со лба. Вот и еще один топор появился на свет.

Гилас в кузнице третий день. Теламон не возвращается. От Пирры тоже никаких вестей. Оставалось надеяться, что с ней все в порядке, ведь Гилас девочке ничем помочь не может.

Разбойница перегрызла уже три привязи, но к четвертой не притрагивается: Гилас догадался натереть ее львиным пометом. Днем малышка боится канюков и шума кузницы, поэтому из ниши не высовывается. А по ночам Разбойнице не сидится на месте. Гилас беспокоится, как бы не затянула привязь и не задохнулась. Акастос до сих пор побаивается маленькой львицы, но Гилас его упросил, чтобы позволил брать Разбойницу на ночь в кузницу. Пришлось пообещать, что неприятностей львица не доставит. Гилас нарезал для нее кусочков мешковины, чтобы играла, и сплел новый мячик. Разбойница полюбила его не меньше старого.

В работе Акастос не дает Гиласу поблажек: мальчик поддерживает огонь и полирует новорожденное оружие. Зато кузнец хорошо его кормит и учит всяким полезным вещам. Например, рассказал, что самый драгоценный металл – серебро, а самый редкий – железо: оно падает со звезд. Но для людей желаннее всех других металлов золото. Его добывают в реках. Нужно промывать песок через овечью шкуру. Песчинки застревают в шерсти, и руно становится золотым.

Бывает, Акастос забрасывает Гиласа вопросами. Долго ли кинжал был в его руках? Что Гилас помнит про обвал в шахте? Потом расспрашивал про Перифаса. Гилас гадал: что, если кузнец заботится о нем до поры до времени ради собственных тайных целей? Узнать бы, ради каких.

И все же Гилас надеется, что зря боится. Акастос беспощаден, но Гиласу нравится этот человек, и мальчик ищет его одобрения. Будь у Гиласа отец, мальчик хотел бы, чтобы он был похож на Акастоса.

– Блоха, ты что, уснул? – проворчал кузнец. – Огонь вот-вот погаснет.

Гилас заработал мехами с удвоенной силой. Глиняное сопло вставлено в отверстие в каменной плите. Она загораживает мальчика от огня, и все равно он обливается потом.

Зашипел пар: это Акастос охлаждает форму в чане с водой. Потом кузнец перевернул ее и постучал по дну рукояткой молота, чтобы головка топора выпала сама. Свежая бронза сверкала темно-золотистым. Красота – глаз не отвести!

– Зачем тратить столько труда и делать бронзу? – спросил Гилас. – Почему нельзя обойтись медью?

Акастос усмехнулся:

– Вечно ты сыплешь вопросами, Блоха. Бронза крепче меди, и наконечники получаются острее.

– Значит, поэтому Вороны…

– Да. – Акастос понизил голос. – Вороны выковали свой кинжал из бронзы, чтобы придать ему силу и долговечность.

Кузнец некоторое время помолчал, разглядывая головку топора.

– Бронза не стареет. Она заживает и восстанавливается, как наша плоть. А еще бронза притягивает молнию. Вот почему лучше не вскидывать оружие к небу в грозу, – сухо прибавил Акастос.

Похоже, сегодня кузнец разговорчивее обычного. Гилас рискнул задать вопрос, который его уже давно интересовал.

– Где ты научился кузнечному делу?

– В отчем доме, – резко ответил Акастос.

И ударил по головке топора молотом. Кузнец бил по ней долго, будто отгонял тягостные мысли. Гилас сразу понял: на сегодня вопросов хватит.

Глядя на Акастоса, можно подумать, что работать молотом проще простого. Но как-то кузнец дал попробовать Гиласу. Орудие оказалось таким тяжелым, что мальчик едва поднял его одной рукой. А когда ударил по металлу, молот со звоном отскочил.

– Сильнее, Блоха! Не бойся, бронзу не испортишь. Она боец, как мы с тобой. Чем больше бьют, тем прочнее становится.

Наконец головка топора затвердела. С такой можно смело идти в бой. Акастос направился к тиглю. Там разогревается свежая порция бронзы. Кузнец и мальчик начали по новой. А когда в углу кузницы накопится груда топоров, наконечников для копий и стрел, а также ножей и кинжалов – значит пройдет еще один трудовой день.

«Да, ловко Акастос придумал. Отличная идея – прикинуться кузнецом», – в очередной раз отметил Гилас. Немые рабы не пускают в кузницу посторонних и предупреждают мастера о появлении Воронов, чтобы тот успел надеть маску. Здесь Акастос хозяин. Прикажет каждый день выгребать пепел из кузнечного горна и выбрасывать шлаки из печей – никому не придет в голову, что он так защищается от Злобных.

Но зачем Акастос вообще приплыл на Талакрею? И что за ужасное преступление совершил? Почему его преследуют духи мщения?

Стемнело. От печей не доносится ни звука. Только в кузнице Гилас и Акастос по очереди подкармливают огонь всю ночь и бормочут древнее заклинание против Злобных.

Настала очередь Гиласа бодрствовать. Акастос растянулся на соломенном тюфяке у стены. Сегодня кузнец спит беспокойнее, чем обычно: ударил молотом по большому пальцу, да так, что ноготь почернел.

Гилас сидит возле кузнечного горна. Разбойница лежит у его ног. Она сегодня спокойная: тихонько теребит когтями кусок мешковины и хлопот не доставляет.

Мальчик с трудом справляется с усталостью. Еле-еле бубнит заклинание. Кузница полна теней. Гилас вспомнил высохшее речное русло на острове Людей-с-плавниками. Там жили Злобные. Ну и натерпелся Гилас страху! Злобных притягивает все выжженное. А Вороны натирают щеки сажей. Неужто и впрямь поклоняются Злобным?

Голова Гиласа сама собой опустилась на грудь. Заклинание превратилось в невнятное бормотание.

Вдруг со стропил что-то рухнуло на пол и прыгнуло на Гиласа.

Мальчик вздрогнул и проснулся. Акастос заворочался на тюфяке и невнятно забормотал во сне.

Разбойница застыла, навострив уши. Все тело маленькой львицы напряглось, будто натянутая струна.