Мужской стриптиз (сборник) - Татьяна 100 Рожева

– Ага… поговорить это хорошо. Хочешь, расскажу про последний такой разговор? – Я так разволновалась, что села на стол. – Это месяц назад было. Я дома. Он пишет: «Еду мимо твоего дома, могу заехать поцеловать тебя. Выйдешь?». Я подумала – вот как раз и поговорим… Вышла…. Накинулись друг на друга как Штирлиц с женой в кафе «Три слона», если б камеры убрали…. Ну и все… через пять минут сглотнула сперму и услышала: «ну все, иди…» Ревела потом целый день. Получила предложение в очередной раз расстаться. Потом письмо ему написала типа прощальное и холодное. Он опять на пузе пополз… через каждые 20 минут смс «целую»…Опять отвечаю… ну дура дурой….а ты говоришь поговорить…Увязла по самые аденоиды. Жду как собака Павлова каждое новое смс, слюни капают, лапы трясутся, хвост отваливается… Картина…

– А он?

– А он… улетает, но обещает вернуться.… Все как всегда. А потом пишет – твое варенье, малыш, и даже одна мысль о нем заставляет мой пропеллер не просто вставать, а крутиться со скоростью тыщу ударов по ноге в минуту! А я читаю и жду….

– Таня, я вот слушаю тебя и все думаю – за что ты его любишь? Влюбись в кого нибудь живого, а не «пугливо-виртуального».

– В другого? Да с удовольствием! Если б этот гребаный кусок мяса еще слушался кого! Сердце я имею в виду. Не получается. Не знаю, что я в нем нашла. На слова падкая наверно… «девочка моя, ты такая классная, ты редкая, с ума схожу, так хочу тебя… и еще 100 кг смс-херни, которую рука не поднимается удалить…. – Тяжело тебе, я понимаю.…Но попробуй все же трезво взглянуть на ситуацию. Ведь не в ссылке парень и не в армии, чтоб каждый день только пальчиком тыкать и не найти минуты увидеться. Комическая же ситуация складывается и издевательская по отношению к тебе! И слова красивые выглядят двулико. Он же мучает тебя! Ну как ты сама не понимаешь! Хоть бы причина была порядочная, было бы понятно за что страдаешь! Нет же ее! А ты, Танечка, и правда, красивая и редкая и умница. Надо тебе эти слова на всю стенку намалевать и читать каждый день, а не ждать каждый вечер их от него! Потому что ты такая и есть – независимо от того, напишет он это или нет!

– Ты права, конечно… Во всем… Мне еще очень нравятся его смс-абстракции. – Я взяла телефон в руки, – вот например: «Сегодня весеннее равноденствие. Начинается лето. Чудесный день. Для тебя.» Типа дарю тебе звезду с неба! Бери, не скромничай, у меня еще есть… Смешно, да? – Тань! Влюбись, пожалуйста, в кого-нибудь более реального и честного по отношению к тебе. Хочется, что бы ты была счастлива не только от смс– викторины, но и от настоящего участия в твоей жизни. А этот так и будет тебя мучить, на поводке таскать. Поводок – ласковое сочувствие, неподдельный интерес, смс в одно и тоже время. Манипулятор вшивый! Так жалко тебя…. я ж чувствую, что у тебя то всё по-настоящему…

Я молчала… Количество справедливых слов перевалило критическую массу. Я была не в состоянии переварить….

– Ну, хотя бы сломай стереотип, что он назначает свидание, когда ему удобно…., – смягчила Света, – он же раньше прислушивался и к твоим желаниям. Перестань ждать у моря его звонка! Бортани его! Хоть на время! Пусть поволнуется! А если в тину уйдет, так хоть место в душе твоей освободиться.…И отлично! Будешь жить дальше, слегка отгребая левым плавником дерьмо от себя, просто чтобы тебя, замечательную, видно было… А то амур то в линзах китайских, знаешь об этом? – А правым плавником что делать, доктор? – Улыбнулась я. – А правым – да налить бы хорошо…

В бутылке Chateau Talmont урожая 2003 года оставалось примерно по последнему глотку.

– Давай! – Я распределила в земляничные чашки последние капли и даже потрясла бутылку. – Всё! Ну? За дружбу или за любовь? Вопрос серьезный. Бухла больше нет!

– За близость… – погасив мою театральность, просто сказала Света. – За близость между мужчиной и женщиной, между людьми вообще. Я сейчас не половой акт имею в виду. Он как следствие. А первоначально – что тебя удивляет, что тянет к этому человеку, а не к другому – близость, которую ты чувствуешь с ним… Что это за чувство такое, что ты знаешь его тысячу лет, откуда оно берется, хрен знает…Вот мы знакомы с тобой, – Света посмотрела на часы, – два часа тридцать девять минут! А кажется, что ближе подруги не было никогда…

Мне захотелось поцеловать ее…. Я посмотрела ей в глаза. Она отвела взгляд. Кулончик на ключицах задрожал мелким «да-да-да». Что-то останавливало…

– Да… Я тоже так чувствую…, – ответила я, убрав с ее теплой щеки каштановую прядь, – знаешь, я однажды писала очередную хрень псевдолитературную и там у меня юная героиня должна была ехать в электричке. В обычной подмосковной электричке. Я задумалась, а чем там пахнет? Не мне, ровеснице Бальзака, которой везде воняет потом, мочой и безысходностью, а неиспорченной восторженной девушке? В этот момент позвонил знакомый мальчик, просто так, типа «привет-какдела-чеделаешь», я его и спросила – Леш, чем пахнет в электричке? Он ответил, не думая ни секунды: «Сгоревшей травой и одиночеством». Представляешь? 21 год человеку! И все! Одна фраза и понятно – мой человек. Я могу спросить у мужа, с которым прожили 20 лет, посреди разговора о чем-нибудь постороннем: «Чем пахнет в электричке?» «Чего? – Он спросит сначала, а потом – «в смысле?» или «ты о чем?». А мальчик отвечает так, как я сама думала, но не успела еще в слова одеть… Что это такое? Не знаю…

– Я понимаю, о чем ты.… Но это чувство может быть обманчивым. Кажется, что вы говорите на одном языке, а потом выясняется, что языком был член… У тебя что-то было потом с этим мальчиком?

– Ебсессно!

– Вот ты…. боевая блядь, все таки, – с явным удовольствием произнесла Света и махнула рукой, задев уже пустую бутылку из под Chateau Talmont урожая 2003 года. Бутылка слетела со стола, и, стукнувшись об угол шкафа, осыпалась на пол, как осыпается в сугроб пьяный китайский салют. То, что было целым еще мгновенье назад, лежало кучей мокрых осколков вокруг горлышка, покачивающегося из стороны в сторону, словно неразорвавшаяся граната.

– Мне кажется, наши отечественные бутылки так не распадаются на атомы с одного удара, – заметила я.

– Кажется, да…, – растерянно проговорила Света.

– Знаешь, что? Тут палатка есть через дорогу, я сейчас! – Я бегом выскочила в темный коридор, чтобы Света не успела меня остановить словами «да не надо, да мне уже пора, я, пожалуй, пойду…». Не хотела я их слышать.

Возле закрытой буфетной двери что-то большое и серое ковырялось в замке. Я вздрогнула от удивления.

– Ой! А я думала, я одна тут осталась!

Большое и серое повернуло ко мне белый блин лица, оказавшийся лицом матрешки-железнодорожника. Тоже удивленным.

– А ты то чего тут? Темно ж! Я ж думала, ушли все!

– Горим на работе! – Скаламбурила я, физически ощутив бессмысленность юмора как такового в этой ситуации.

– Аа, а я вот вернулась посмотреть, все ли выключила. Уж до метро дошла, потом думаю, света то нету, а я и не помню, выключила или нет. Так дадут, а там ж плита… Не могу вот замок открыть, застряло, что ль что-то.… Еще не видать ничо…, – она, пыхтя, подергала ключом в замке. В тусклом свете соседнего окна ее рука казалась живым серо-зеленым крабом, который пытается влезть в слишком маленькую норку замочной скважины. Дверь с надписью «Буфет» тряслась, но не поддавалась.