Мужской стриптиз - Наташа Королева

Что нужно женщинам?

Музыка бьет его снизу. Не в уши, не в барабанные перепонки, ведь к внешнему шуму легко привыкнуть. Утром он засыпает с музыкой и к ночи просыпается с ней в обнимку.

Музыка бьет его снизу, в пятки, в напружиненные икры, в кончики пальцев. Светляки кружат, темный зал выдыхает в лицо жаром, дымом дорогих сигарет и ожиданием…

Что нужно женщине?

Например, вон той, с огненными, застывшими глазами? Ее зрачки пляшут, повинуясь игре его мышц. Иногда это так здорово – поймать чьи-то глаза и не отпускать. Благодарные восторженные глаза ведут тебя и несут, они не просто поднимают тонус, благодаря им раскрываются крылья за спиной.

…Если мужчина раздевается в танце, то это тоже должно быть по-мужски…

В такие минуты он иногда ощущает себя коброй. Мы зря полагаем, что кобра слышит флейту и барабан факира. Змея равнодушна к звукам, ее заводит музыка земли, ее заводят ритмичные удары почвы. Змея вздрагивает и начинает раскачиваться. Ее гибкое тело – сплошной мускул, ее блестящая кожа поддается каждому удару барабана. Кобра танцует не потому, что ей нравится угождать факиру…

Его заводит музыка, она лупит его снизу, в голые ступни, она втекает вверх по артериям, навстречу току крови.

Или вон та, высокая брюнетка, пышная, слишком ярко накрашенная для нашего искусственного света?

Она закусывает губу, сигарета в лакированных ее пальцах трепещет, в широком бокале искрится лед. Он перехватывает ее желание, перед тем как начать расстегивать пуговки на рубашке. Брюнетка не отводит глаз, она смеется. Рядом с этой холеной красоткой – подруги, они хохочут, целуются со своим мартини. Брюнетка облизывает его взглядом, это похоже на прикосновение длинного горячего языка.

Но она не видит его, она видит кобру…

Тягучий ритм нарастает, но спешить некуда. Он даже немного отстает, чтобы масло на спине и животе не заблестело слишком рано…

Что нужно женщинам?

…Мужчина должен раздеваться так, как раздевался бы, чтобы заняться любовью с женщиной…

Статистика дорожных аварий утверждает, что чаще всего бьются не новички и не ветераны. Чаще всего бьются те, кто возомнил себя асом. Они ездят уже лет пять и потихоньку, незаметно, теряют бдительность. Это очень опасно – незаметно потерять бдительность и слишком уверовать в свои силы. Скользкая дорога, слишком скользкая, коварные огни встречных, которым так же, как и тебе, нужна полоса. Рев и напористые толчки. Это толкаются те, кто торопится обогнать. Толкаться глупо, но его место принадлежит только ему одному! Впереди должно быть свободно. Потому что он намерен расти. Он слишком долго был взаперти.

Он вспоминает и прокручивает эти слова всякий раз, перед тем как выйти на сцену. Так сказала одна очень умная дама, с которой у него не было ничего.

Этим вечером его не покидает странное ощущение. Как будто… нет, это даже не предчувствие. Словно позабыл какую-то важную запись в ежедневнике. Записал давно, трижды подчеркнул, но не может вспомнить. Словно должен был кого-то встретить на вокзале, но вот кого?…

Рубаха расстегнута, вот теперь уже можно догнать ритм. Он знает, что будет, когда он в первый раз упадет на колени и сорвет с себя верх. Он ждет этот полувздох, несмелый пока визг, неровные короткие аплодисменты. Их реакция предсказуема, и потому его мысли пока не подчиняются музыке. Сегодня он – ласковый дракон, недоступный эльф, потерявший свою половинку. Он разводит и резко сводит колени, дамам это нравится. Они обожают смотреть на влажную тонкую ткань, облепившую бедра…

Что нужно женщине?

Найти свою половину? Наверное… но ведь у многих есть половины, четвертины и так далее…

Вот эти, трое, очень крутые, почти у самой сцены. Блондинка с короткой стрижкой, в кожаном топе, солидная, набита деньгами и спесью. Ей чертовски одиноко, ей дьявольски одиноко, но здесь она ни за что не признается. Она скорее вскроет себе вены, чем признается, что живет в обнимку с пустотой. Однажды он был с ней. Месяц назад? Или два месяца? Сложно сказать, музыка сглаживает время. Его время превращается в ленивого питона, а иногда – осыпается горящим серпантином. Этой блонде нужен дракон, но послушный. Ее тянет обуздать самого красивого эльфа, хотя эльфы задыхаются и гибнут в неволе.

Когда ехали к ней, блондинка хотела секса. Потом передумала, и он был даже рад. Вдвоем встречали рассвет напротив окна в ее пентхаусе. Окно от потолка до пола, стеклянный столик с дорогущим коньяком, пепельное солнце над Воробьевыми горами. Солнце зябко ежилось в заводских выхлопах. Хозяйка пентхауса курила, стряхивала пепел на золотой поднос, который держал на руках негритенок из редкого черного дерева. Она курила и с кривой усмешкой рассказывала о мясе.

У нее очень много мяса. Несколько вагонов – ежедневно. Они разбегаются, эти вагоны-морозильники, из порта в разные города, чтобы там накормить тысячи голодных сограждан. Блондинка смеялась, трогала его кончиками пальцев и говорила, что балдеет от его сосков. Она говорила, что с ума сходит, когда парень вот так умеет шевелить грудью. А он себя вдруг почувствовал куском замороженной туши из ее вагонов.

– Ты можешь остаться дня на четыре? – спросила она. – Я все оплачу, переживут без тебя в клубе. Махнем вместе на юг. Ненадолго.

– Ты меня задушишь, – сказал он.

Она долго глядела на солнце. Потом зазвонил один из ее сотовых. Затем, почти сразу, второй. Пришло утро, наступала пора торговать мясом…

Что же нужно женщине?

Зал выдыхает, точнее те ближние столики, которым очень хотелось оказаться ближе. Ближе – это в невесомом облаке его пота и парфюма, в облаке того, что заставляет трепетать их ноздри. Он наклоняется над шнуровкой ботинок, по миллиметру спуская брюки ниже талии, именно так, чтобы они взвыли сзади…

Они жаждут верного послушного дракона? Нет, это обман, им нужно нечто параллельное их успешной сытой жизни. Им нужен полет, драйв, блеск масла на мужских ягодицах, им хочется орать и дурачиться, забывая…

Стоп. Вот оно.

Забывая. Когда ты отбрасываешь все предрассудки, все страхи, все комплексы юности, ты приходишь к главному. Ты раздеваешься, чтобы они могли забыться. Ты выгибаешься хищным леопардом, ловишь их глаза. Те, кто сейчас с ним, они уже забыли про свои вагоны мяса…

Он ловит очередные глаза и не отпускает. Эта молодая, как набухшая почка, но неуловимый флер бешеных денег от нее уже не отлепишь. Хорошенькая, пушистая, она из тех, кого плотно посадили на цепь. Он падает на колени для нее, для нее предельно разводит бедра в стороны и трогает себя…

Ее испуганные глазки валятся навстречу, словно соскакивают с привязи. Ее уставшие от денег глазки ежедневно видят пивную мозоль благоверного, его благородные седины и борзых мальчиков из охраны. Наверняка муж убьет ее, если узнает.