Наследники Стоунхенджа - Сэм Крайстер

Но ясно было, что думает он иначе.

— Что случилось? Зачем вы ко мне ехали?

Он уже час репетировал про себя, что скажет, и все же не сразу сообразил, с чего начать.

— Вы были правы. Я рассказал вам не все.

— О чем вы? — Сейчас она не припоминала, чтобы обвиняла его во лжи.

— Я рассмотрел человека, который вломился в мой дом… в дом отца. — Он протянул ей мобильный. — Я его сфотографировал.

Она взяла у него телефон. Фотография не из лучших. Нечеткая. Пересвеченная дешевой вспышкой. Горизонт завален. Все ошибки, которых не должен делать хороший фотограф. Но для начала хватило и этого. Лицо подходило к составленному ею профилю.

Меган долго и пристально рассматривала коренастого человека с округлыми плечами и короткими светлыми волосами. Белый мужчина, тридцать с лишним лет, около девяноста килограммов, довольно плотный, обхват груди — сорок два — сорок четыре дюйма.

— Я снял его как раз перед тем, как закрыть в кабинете, — объяснял Гидеон. — Если присмотреться, видно, что в руке у него горящая бумага.

Она прищурилась на крошечный экран и увидела, что он прав. Снимок был лучше, чем ей показалось. Улика.

— Почему вы не хотели нам об этом говорить?

Он пожал плечами:

— Трудно объяснить. Наверное, я решил, что должен сам его выследить.

— Зачем?

— Расспросить об отце. Узнать, в чем он был замешан. Что все это для него значило.

Она почуяла, что здесь не просто потребность отомстить.

— В каком смысле: «Что это значило»?

Гидеон похолодел. Ему хотелось рассказать, получить ее помощь, но если она примет его за сумасшедшего…

— Отец всю жизнь вел дневник. С восемнадцати лет.

Меган не помнила, чтобы в рапортах упоминались дневники.

— И что?

— Я думаю, это может быть важным. — Он разглядывал ее, пытаясь угадать реакцию. — Вам что-нибудь известно о Камнях и Последователях Святых?

— О каких камнях?

— О Стоунхендже.

Она рассмеялась:

— Послушайте, у меня выдался неудачный день, и я не в состоянии разгадывать загадки. Что такое? О чем вы говорите?

— Мой отец был членом тайной организации. Она называлась… называется, — поправился он, — Последователи Святых.

Детектив-инспектор цинично усмехнулась:

— Ну и что? Ваш отец принадлежал к тайному клубу. Не он первый. В полиции полно франкмасонов и тому подобных. Извините, я действительно спешу.

— Это не похоже на масонство, — огрызнулся Гидеон. — Эта группа опасна. Они участвуют во всяких делах, ритуалах, возможно, жертвоприношениях.

Меган присмотрелась. Он явно истощен до предела. Подавлен. Возможно, испытывает посттравматический стресс.

— Гидеон, когда вы в последний раз нормально высыпались?

Он покачал головой:

— Не помню.

Теперь ей все стало ясно. Сказались смерть отца, взлом, пережитое нападение.

— Может быть, вам стоит сходить к врачу? Вам бы выписали что-нибудь, что помогло бы отдохнуть. Про-держаться первые несколько недель.

— Мне не нужны ни снотворное, ни консультация, инспектор. Мне нужно, чтобы вы выслушали меня серьезно. Мой отец покончил с собой из-за них, из-за этих Последователей Святых. Не знаю точно, почему. Но, думаю, это было как-то связано со мной.

Она отвернулась от своей машины, стоявшей перед дверью отдела. От машины, которая могла бы за час довезти ее к дочери.

— Придется отложить до завтра, — сказала она и подняла в руке его телефон. — Я оставлю его у себя, сделаю копию вашего снимка и отдам вам при встрече.

Гидеон разочарованно кивнул.

— Пожалуйста, приезжайте к дому. Я покажу вам дневники. Тогда вы измените мнение.

Меган заколебалась. Она никогда не забывала о личной безопасности, а Гидеон выглядел неуравновешенным.

— Мы с помощником подъедем часам к десяти утра. Подойдет?

— Хорошо, в десять.

Они попрощались, и она пошла к машине, поглядывая на экран мобильного, на котором светловолосый мужчина сжимал в руке огонь.

Понедельник, 21 июня, летнее солнцестояние.

Стоунхендж

Высоко на склонах окружающих Камни холмов Смотрители наблюдали за туристами, сновавшими среди гигантских сарсенов как муравьи. Паломники держались за руки, образуя людской хоровод вокруг величественных мегалитов. Люди Ремесла следили за ними с ночи.

Тысячи чужаков. Представители множества наций, разных вер, молодые и старые — язычники, друиды, викканы, огнепоклонники, христиане, католики и иудеи. Кто-то прибыл поклониться Камням, другие — просто полюбоваться зрелищем, но они собрались, как собирались всегда.

В темноте на холмистых уилтширских полях разбили незаконные палаточные лагеря, там потрескивали маленькие костры, зажженные, как в древние времена, в честь прихода солнцестояния. Сам круг захлестнули языческие краски — с ночи доступ к камням был открыт. Мистические древние обычаи и ритуалы солнцестояния столкнулись с современной организацией. Контроль толпы, гигиена, дорожный распорядок. И поклонение одному из древнейших богов — деньгам. Даже оркестры самбы торговали дисками со своими записями наравне с сувенирами и множеством спиртного и наркотиков.

Ради этого дня они собрались со всего света и теперь, оказавшись рядом с Камнями, начали сознавать, что полиция занимается не только их безопасностью. Распространялись слухи об исчезновении молодой американки и гибели ее любовника. Многие преклоняли колени в почтении к горю и надежде на спасение. Барабаны, бившие всю ночь, зашлись громкой настойчивой дробью. Воздух гудел от возбуждения. Друиды в белых одеяниях возносили свои молитвы. Голые до пояса язычники плясали вместе с пенсионерами в анораках и хиппи с цветами и бусами в волосах.

Прозвучал примитивный рожок, и голос старых оркестров вплелся в гудение вувузел новых иммигрантов. По людскому морю гуляли волны веселья, аплодисментов, пения. Распахнутые глаза — остекленевшие от наркотиков или раскрытые в первобытном восторге предвкушения — устремлялись к порозовевшему небу, ожидая мига волшебства, когда первый солнечный луч упадет в самый знаменитый в мире круг камней.

Показалось солнце, пронзило арки сарсенов. Толпа взорвалась криками.

Кроме Смотрителей, здесь не было никого из Последователей. Они были не так невежественны. Они собрались за мили отсюда, в Святилище, преклонив колени на холодных камнях Великого зала, где обитали сейчас их боги.